– Что вы несете?! Как вы смеете?!! – брызжа слюной, заверещала прокурорша. – Вы за эти слова ответите!
– И еще я вам скажу, что именно на ваших погонах кровь той несчастной женщины, убитой на острове. И слезы ребенка, который теперь уже не дождется своей матери. Ведь это же вы, невзирая на личную просьбу Константина Федоровича, распорядились выпустить из СИЗО Евгения Коцигаша? Только не надо отрицать. Я видел документ, подписанный вашей рукой.
– Да, я приняла такое решение, чтобы… исправить те искажения закона и злоупотребления властью, которые допустили вы!
Зампрокурора пошла пятнами, на ее лбу выступили капли пота. Судя по всему, она уже была не рада, что затеяла этот разговор.
– Это было не злоупотребление, а ход, нацеленный на то, чтобы дезинформировать бандитов, – убийственно глядя на нее, уведомил Борис. – Если бы Коцигаш остался в СИЗО, о чем у нас с ним была особая договоренность, горничная Сольцова и сейчас была бы жива.
– Кстати, я еще не все вам сказал, – требуя внимания, Рудаков поднял руку. – Согласно все тем же показаниям аналитик спровоцировал драку по просьбе некоего Барона, главаря крупного криминального сообщества, являющегося по совместительству вице-губернатором. Речь идет о господине Дрыгалове.
В кабинете повисла мертвая тишина. Прокурорша и оба эсэсбэшника замерли как в финальной сцене «Ревизора». Для чего-то пошарив по карманам, прокурорша неожиданно потребовала:
– Ну-ка, дайте мне взглянуть!
Кривя рот, она с показным пренебрежением молча прочла показания Ежонова, после чего небрежно бросила бумагу на стол.
– Я не понимаю, как можно верить словам какого-то уголовника? – наконец заговорила она. – А если бы он приплел в своем бредовом заявлении еще и руководителей каких-нибудь федеральных ведомств? Мы бы, что, и этому обязаны были бы верить?
– Кстати, Константин Федорович, – с хитрой усмешкой Петрухин посмотрел на Рудакова, – Дрыгалов вам когда последний раз звонил, давая свои «бесценные» указания, наставления, рекомендации?
– Вчера, после обеда… – о чем-то начиная догадываться, тот забарабанил пальцами по столу.
– А что ж сегодня наш главный «кормчий» в деле расследования не дал о себе знать? Может быть, его уже нет не только в пределах Залесска, но и на территории России? Так же, как и его любовницы, Алины Хухминской? – Борис выразительно пожал плечами.
– Секунду! Сейчас уточним, – Рудаков поднял трубку и быстро набрал чей-то номер.
…Борис знал, о чем говорил. Еще позавчера ему позвонил брат Сольцовой и в общей груде сведений об Аркадии Хухминском, которые лишний раз подчеркивали уже известный Петрухину факт того, что тот при жизни был законченным мерзавцем, появилось и кое-что чрезвычайно любопытное. По информации таксистов, Алина Хухминская уже довольно давно состояла в любовной связи с Вячеславом Дрыгаловым, который всегда афишировал себя примерным семьянином и столпом губернской морали. При всем том, что Хухминский относился к Дрыгалову весьма негативно и поэтому категорически запретил дочери даже думать о нем. Те же таксисты где-то раскопали, что в ту пору, когда Хухминский прибирал к рукам жиркомбинат, глава районной администрации Дрыгалов, который и сам был не прочь поживиться госсобственностью, усердно ставил ему палки в колеса. А Аркадий обид никогда и никому не прощал…
Кроме того, Петрухин встретился с крупным «тузом» из соседней губернии, о котором ему рассказывала Алина. Пластилин сам вышел на Бориса через одного из его помощников.
Когда Борис закончил разговор с таксистом, его телефон тут же снова зазвонил. Это был Олег. По словам лейтенанта, с ним только что встретился личный представитель Пластилина, который хотел бы видеть Бориса в связи с проводимым им расследованием убийства Хухминского. Встречу назначили в гостинице еще советской постройки, с ретрогеографическим названием «Югославия», которая считалась лучшей в городе.
Поднявшись в номер «уездного олигарха» из соседнего региона, Петрухин наотрез отказался от приготовленного, явно именно для него, богатого, обильного стола. Пластилин воспринял это с некоторым разочарованием, но настаивать не стал. В ходе состоявшегося разговора гость города сообщил, что не скрывает своего намерения «на корню» приобрести холдинг Хухминского, но хотел бы, чтобы у соответствующих структур не появилось подозрений в том, что именно он приложил руку к убийству своего коллеги, дабы, так сказать, «расчистить огород».
Он сам изъявил готовность ответить на все положенные в таких случаях вопросы. Изложив Борису свои логические умозаключения, призванные убедить опера в том, что смерть Хухминского ему была крайне невыгодна, Пластилин сообщил весьма занятный факт. По его сведениям, Алина была не только вторым лицом в иерархии «Мега-Фактума», но вдобавок имела и право подписи на любых финансовых документах. А это означало, что в случае смерти Аркадия она без каких-либо юридических ухищрений автоматически становилась полноправной хозяйкой всего, чем владел тот.
Анализируя услышанное, уже тогда Петрухин сделал вывод, что к убийству Хухминского, безусловно, причастны и Дрыгалов, и Алина. Но как все это доказать? Нужны ведь не умозаключения, а факты.
Когда Борис уже собирался уходить, Пластилин вдруг сообщил ему, озарившись ностальгической улыбкой, что он тоже родом из Залесска.
– Я тут и университет окончил, – повествовал он. – Эх, когда-то мы тут с друзьями и почудили!
– У вас или кого-то из них был черный «шестисотый» «Мерседес»? – вглядевшись в него и что-то припомнив, спросил Петрухин.
– Да-а… – удивленно воззрился тот. – Послушайте, тогда, той ночью на Крещение… это были вы?
– Это был я, – сдержанно улыбнулся Борис. – Да, действительно, уж тогда вы «чудили» и в самом деле – с размахом.
– Борис Витальевич! – ударяя себя в грудь, зачастил Пластилин. – Уверяю вас, чудили мы беззлобно, не вступая в конфликт с законом. Клянусь!
– А как же попытка насильно увезти девушку? – недоверчиво прищурился Петрухин.
– Господи! Да ничего плохого в отношении нее мы не замышляли. Просто я… Получилось так, что в тот вечер, когда увидел ее у проруби, просто ошалел – так она мне понравилась. Я очень боялся, что мы с ней разминемся и больше ее уже никогда не увижу. Поэтому мои друзья решили мне помочь. Правда, как вы помните, их услуга оказалась медвежьей… Это тот, что первым попал под ваш удар, надумал вопреки ее желанию усадить девушку в машину. Ну а мы с еще одним приятелем подключились уж просто по дури. Даже вспоминать неловко! Кстати, потом именно я настоял на том, чтобы вас не разыскивали и ничего в отношении вас не предпринимали, хотя этого требовали все наши родители…
– Ну что ж, спасибо и на этом, – рассмеялся Борис, открывая дверь номера.
– И, если позволите, последний вопрос… – Пластилин почему-то смущенно закашлялся. – А вы не в курсе, как сложилась судьба той девушки? Знаете, я ее так долго искал… Смешно сказать, но до сих пор ее вспоминаю.
– Ну почему же не знаю? Она стала моей женой. У нас двое детей, сын и дочь, – простецки, без тени какого-либо бахвальства, уведомил Петрухин.
– Невероятно! – радостно просиял Пластилин. – Боже, как я рад и за вас, и за нее. А вот у меня, признаться, не сложилось. Женат уже третий раз, но, судя по всему, не в последний… Если это вам не покажется неуместным, то не могли бы вы передать своей супруге, что я приношу ей свои самые искренние извинения за тогдашнее и самые наилучшие пожелания вашей семье?
Пообещав передать, Борис зашагал вниз по лестнице, вновь вспоминая холодный январский вечер и ту короткую, но отчаянную схватку.
…Шли минуты. С озабоченным видом Рудаков стоял, прижимая телефонную трубку к уху. Некоторое время подождав, он набрал другой номер. Спросив у своего собеседника о Дрыгалове, он издал недоуменное «Хм!», после чего стал звонить еще куда-то. После выяснения по меньшей мере у десятка телефонных абонентов, где сейчас находится вице-губернатор Дрыгалов, он помрачнел, нахмурив лоб и сдвинув брови. Последний, кому он позвонил, был сам губернатор. Выслушав губернского главу, Рудаков медленно опустил трубку и негромко известил:
– Никто толком не знает, куда он мог деться. Губернатору он позвонил вчера вечером и сказал, что срочно отправляется в Демьяновский район в связи с каким-то серьезным происшествием. Но утром прибытия Дрыгалова в Демьяновск не подтвердили. Его жена вообще не знает, что думать. Он вечером позвонил и сообщил, что задержится на работе. Однако, по словам секретарши, уже в шесть его в кабинете не было…
– Сейчас позвоню по сотовой связи Алине Хухминской, – доставая сотовый, сообщил Петрухин.
Он по памяти набрал номер и поднес телефон к уху. Но механический голос уведомил его о том, что у абонента или отключен аппарат, или он вне зоны действия сети.
