— И как же он вас к себе пустил? — искренне заинтересовался Андрей, чувствуя, что и его тоже может сейчас стошнить.
— А мы и не спрашивали. Он пошел вниз какой-то мусор выносить, мы его на обратном пути… то есть не я, а Артур с Петровичем… и сцапали! Я только наблюдал. Силой в квартиру заволокли, напоили. Столько отравы в него влили, что он тут же и окочурился. Вроде. А потом вдруг встал и на Артура с ножом в руках пошел. Хрипел что-то про голоса — мол, голоса ему сказали, чтобы он нас всех тоже съел. Жуть охватила! Но Петрович ему тут же устроил Бородинскую битву, а потом еще водкой накачал фальшивой… Тогда псих уже навсегда отошел в мир иной. Но таких случаев немного было. В основном алкаши, рады халявной водки. А с наркошами еще проще… Сложнее всего с добропорядочными стариканами, да еще и непьющими. Вот тогда действительно приходится все нюансы продумывать. Насчет людоеда скажу: тут уж мы обществу помогли! Вернее, не я опять же, а Князев и Горохов. А так — кто же знает, сколько бы он еще людей укокошил и в пищу употребил?
— То есть вы даже как бы спасители получаетесь, ангелы такие, да? — брезгливо спросил Кацмана Андрей.
— Я сказал только то, что сказал, — глядя в потолок, по-прежнему монотонно пробормотал Кацман. — Я устал. У вас все?
— Да пока нет, не все. Сколько примерно времени уходило на одну операцию? И вообще, как обычно банда работала?
— Иногда двое суток всего на оформление уходило. Связи у Артура есть везде, и технически это сделать несложно. Потом, он же бывший студент юрфака, пусть и недоучившийся. Какие нужны документы — он отлично знал всегда. Раньше мы в основном действовали так: находили жертву, входили к ней в доверие, опаивали до смерти, брали его паспорт и искали двойника убитого. Приводили двойника в нотариат и составляли целевую доверенность — настоящую. Позже квартиры приватизировали, регистрировали, продавали подставным лицам. Свидетельство о смерти раздобыть — проблем не было: тоже все настоящие бумаги. Ну подумаешь, помер очередной алкаш, отравился водкой! Подпись двойника. Подпись — тоже не проблема, после тренировки. В морге, кстати, даже паспорта убитого не требовали — устно договаривались. Так что все проходило чисто. Всегда.
— Ну? Как продавались квартиры?
— Выставлялись на продажу в агентства недвижимости. Да что говорить, это же отработанный механизм, известный, им еще банда Тихонова в Питере занималась! Почему мы и сменили тактику. Уже пошли в ход поддельные доверенности, никаких двойников, свой нотариус. Свои судмедэксперт и люди в загсах…
— Вы, Кацман, так тонко во всем разбираетесь, что нельзя поверить в ваше, как вы говорите, неучастие в преступлениях.
— Так разница-то огромная!.. — горячо возразил раненый, но тут же скривился от боли и снова опустился на подушку, с которой пытался приподняться. — Огромная! Пусть я был в курсе дела, пусть помогал насчет оформления документов и разных тонкостей бумажных, но ведь сам-то, сам-то не убивал! И что бы там Артур ни плел про меня — не удастся ему повесить хоть один труп на меня! Это Петрович в основном все делал, он же форменный киллер! Сколько он людей угробил — и не сосчитать! А сколько они женщин изнасиловали вдвоем с Князевым?!
— Богатый ли человек Артур? — полюбопытствовал Андрей.
— Достаточно состоятельный. Недвижимость, машины, бабки, да и за границей наверняка есть счета, как и у Петровича. Сейчас им выгодно все валить на меня — им-то есть что на воле терять!
— А вам, получается, терять нечего!
— Нет, ну как… Квартира у меня есть, конечно, дача, тачка. Да только я хотел все это продать в скором времени и с концами уехать на родину предков. Артур про это узнал…
— Как? — Ярцев перевернул в диктофоне кассету, снова его включил.
— Нотариус наш, Новик, ему про меня все докладывал. Он вроде неглупый мужик, но в этот раз, перед тем как нас в Печатниках брали, навыдумывал про меня чего-то — полную чушь! Что я… Впрочем, ладно, все, что он сочиняет, — чушь полная.
— Что вы думаете лично об Артуре Князеве?
— С головой у него что-то не то в последнее время. Раньше он осторожничал — все детали операций заранее планировал. А сейчас он, по-моему, просто озверел. Пьет много, кстати. Мне в последнее время казалось, что у него крыша поехала. Что и немудрено — столько людей поубивать ради денег этих! Есть ли еще вопросы? А то я что-то устал. Раненый ведь лежу!
— Зачем вам нужен был Николай Степанович Вдовин? Который на телефоне сидел — в вашей якобы фирме? — вопросом на вопрос ответил Ярцев. — Почему именно он, а не девчонка какая, посмазливей да помоложе? Неужели помочь ему решили?
— Так, подвернулся… — хмуро и очень тихо сказал Кацман. — Тоже мне в плюс запишите! Помог, как видите, немного человеку без жилья и без паспорта. А вы что — знаете, где он?
— Знаю. А что?
— Так, ничего. Мне ему вопросик надо один задать.
— Говорите, я передам при первой возможности.
— Нет, это с глазу на глаз надо обсудить, только мне с ним.
— Больше ничего не хотите рассказать?
— Устал. Все…
Андрей выключил диктофон и, попрощавшись с оперативником РУОПа, пошел к выходу из палаты. Спустился вниз, на улицу вместе с капитаном Самойловым.
Стоял прекрасный летний день — и Ярцеву вдруг показалось каким-то бредом все, что он сейчас выслушал от Кацмана… Хотя какой же это бред? Все каким-то образом добывают средства к существованию — себе на хлеб с маслом. Делали деньги до поры и эти бандиты, пока их не прижали. И много «заработали», да…
Оставшийся на больничной койке Жора думал про жетон от камеры хранения… Хорошо, что не проговорился. Но плохо, что жетон неизвестно где. Плохо и то, что у Артура есть координаты камеры, где лежит кейс… В то, что Князев с Петровичем пойманы, он поверил, но теперь начал бояться мести за свое стукачество… Что с ним теперь будет? И как его накажут?
Самойлов и Ярцев закурили. Андрей попросил капитана:
— Сергей, просьба есть одна. Человечку одному, ну, Вдовину этому, надо как-то с паспортом помочь. Не прописан нигде. Если не помочь, то хотя бы посоветовать ему что-то… Я бы сам подсуетился, если бы знал, что и как надо делать. Поможешь, а?
— Попробую, не переживай. А теперь извини, я спешу. Едем?..
Они простились в машине Самойлова, который довез Андрея до ближайшей станции метро, после чего Ярцев отправился в редакцию «Чертополоха».
Вагон метро был переполнен, и Андрею всю дорогу пришлось стоять тесно зажатым между раздраженными, потными людьми, собрав в кулак верхнюю часть целлофанового пакета, где лежали кошелек с деньгами, папка со статьей и диктофон.
Когда наконец этот кошмар закончился, Андрей поднялся по эскалатору наверх, поправляя на себе смятую одежду. А выйдя на улицу, с облегчением вздохнул: тут хотя бы дул легкий ветерок! Остаток пути до редакции он напряженно размышлял о том, что рассказал Кацман. И потом, в каком виде этот рассказ опубликовать — то ли это будет интервью, то ли все эти факты следует изложить более сжато. Тут ему необходимо посоветоваться с Рудольфом…
Достала его уже эта журналистика, ох как достала! А что он реально может сделать? Уйти из газеты и снова, как несколько лет назад, мыкаться по столице в поиске заработка? И кто сказал, что на новом месте работы ему будет легче? Наверняка проблем наберется столько же, и все их надо будет решать. Нет, уйти не получится: и потому, что семью надо содержать, и потому, что Мерингер все довольно хитро устроил… Можно сказать, он поймал Андрея на крючок — и квартира у Ярцевых появилась, и денежные проблемы, как правило, решались сразу, без проволочек! Однако работать так дальше, тем более в таком, как бы это выразиться, криминальном жанре, да еще успевать учиться и заниматься творчеством, — это становилось для Андрея все труднее и труднее.
Да и опасное это занятие! Сенсации, расследования — это все, конечно, дело нужное и высокооплачиваемое. Но Андрей не забывал той истории с «Билонгом», когда жену его, Анну, похитили… Если бы он тогда не проявил свои бойцовские качества и если бы полковник Слободкин вовремя не отправил спецназовцев в загородный особняк Ольхова — кто знает, чем бы вся эта история закончилась? А какая навороченная и тоже, надо сказать, весьма опасная эпопея с видеопиратами была? Тяжелая работа — журналистское расследование по горячим следам! А что в итоге? Разве меньше стало таких деятелей, как Ольхов или как сын и отец Грошевы? Эти уже мертвы, понятно. Но преступность — она словно гидра: отрубаешь одну конечность — и тут же отрастает новая, и эта новая еще сильнее, еще опаснее! И война здесь, вдали от бомбежек и бронированной техники, никогда не кончается…
Там, в горах Чечни или в Таджикистане, враги хотя бы внешне отличались от своих. И было проще, понятнее, что к чему. Мирная жизнь, где Андрею требовалось постоянно изворачиваться, напрягать мозговые извилины, пуская в ход весь свой жизненный опыт, представлялась гораздо более сложной. Здесь слово «враг» приобретало какое-то более абстрактное значение…
