тысячи двадцатого года, Андрей получал заказ на убийство. В роли заказчика выступал крупный бородатый мужчина с таким выражением лица, словно у него накануне угнали машину. Глаза его были подёрнуты дымкой, выражение сосредоточенно-задумчивое. Ни дать ни взять — Карл Маркс накануне написания своего манифеста. И вот Карл Маркс говорит сонным голосом:
— Доедете на метро до станции «Проспект ветеранов». Дальше пойдёте пешком, там минут тридцать ходу.
— Вы что же, не довезёте меня до места? — кинул Андрей пробный шар.
Карл Маркс выгнул левую бровь, а правую нахмурил.
— Мы не можем рисковать. Доберётесь сами.
Андрей мало что понял из этого объяснения, но покуда решил молчать.
— Этот тип лежит в пятнадцатой городской больнице, на Авангардной улице. Хирургический корпус. Третий этаж, палата триста шесть, одноместная. Его охраняют двое — полицейский и личный телохранитель.
— Боится помереть раньше времени, — заметил Андрей.
Собеседник пропустил замечание мимо ушей.
— Никакого оружия мы вам дать не можем. Под видом медперсонала проникнете в здание, а там — действуйте по обстановке. Справитесь?
— Конечно, — легко ответил Андрей. Воображение уже рисовало красочные картины: вот он, обёрнутый в белый халат, идёт по сверкающему чистотой коридору. «Стой, кто идёт?» — «Свои! Укол иду ставить!» — «Какой, к чёрту, укол? Он под капельницей лежит!» — «А вот какой!» — кричит Андрей и со страшным криком бьёт телохранителя ногой в челюсть. Картина представилась ему так живо, что он перестал слышать собеседника. Тот дёрнул его за рукав.
— Эй, что с вами? Чему вы всё время улыбаетесь?
— Да ничего, всё нормально. Когда ехать?
— Прямо сейчас. Вот дипломат, в нём бахилы, халат, стетоскоп повесите на шею, бэйджик медперсонала с фотографией — всё как положено. Фамилия ваша Агибалов, зовут Михаилом — есть там у них такой. Запомнили?
— Запомнил. Что-нибудь ещё?
— Всё пока. Выполните задание, получите вознаграждение. Вечером, в семь часов, за вами приедут в гостиницу. Увезём вас за город, поживёте некоторое время в профилактории, пока тут всё не уляжется, а потом — новое задание.
— Какое ещё задание?
— Об этом пока рано говорить. Сначала это исполните.
— Ну-ну. — Андрей задумался. О чём-то он должен был спросить… — А вот мне обещали документы новые сделать…
— Вечером!
— Вечером так вечером, — проговорил Андрей, отворачиваясь.
Бородатый внимательно посмотрел на него.
— Вы всё поняли?
Андрей нетерпеливо кивнул.
— Адрес хорошо запомнили?
— Авангардная улица, дом четыре, хирургическое отделение, палата триста шесть.
— Всё верно. Желаю успеха!
Андрей ждал, когда тот уйдёт. Потом подошёл к двери и дважды провернул ключ в замке. Не любил он таких типов. Его бы самого послать на столь рискованное дело — тогда бы он понял, чего стоят все его наставления. Андрей поймал себя на том, что злится без причины. Такого раньше с ним не было. Он сохранял хладнокровие в самых немыслимых ситуациях — а тут отчего-то разволновался. Пора было заняться дыхательной гимнастикой.
Он сел на пол, по-турецки сложил ноги и сцепил пальцы рук на широко разведённых коленях. Закрыл глаза и постарался расслабиться. Сделал медленный вдох через нос и, после небольшой паузы, такой же медленный выдох. В лёгкие вливался холодный чистый воздух, тоненькой струйкой тёк вдоль позвоночника, уходил вниз, а затем поднимался в живот, стремился выше и через горло выходил наружу, унося с собой горечь и волнение. После каждого вдоха тело становилось легче, невесомее, пока внутри не осталось ничего лишнего, вредного, тяжёлого. Андрей медленно поднялся, встал в исходную позицию для дыхательного ката тангецу. Последовала серия замедленных движений, сопровождаемых коротким энергичным вдохом и длинным выдохом: три нарочито растянутых шага с имитацией ударов руками, потом три двойных удара руками на три стороны, затем снова замедленные шаги, и после каждого шага выполнение ударов: мае гери, гедан барай, дзуки; блок рукой, маваши-гери и добивающий удар сверху вниз с криком «Кийай». Последний глубокий вдох и завершающее: «Осс!»
Душевное равновесие было восстановлено. Была достигнута необходимая концентрация, накоплена мощная энергия. Андрей чувствовал себя боевой машиной, перед которой не устоит ничто и никто.
Сборы были недолгими. Прощаться было не с кем. Спортивная куртка, чёрная шапочка, брюки свободного покроя и кроссовки на пористой подошве — ничего лишнего, броского, запоминающегося. И никакого оружия. Андрей работал чистыми руками — в полном смысле этого слова.
Улица встретила его серыми красками, тяжёлым низким небом, смутными запахами. Грязные троллейбусы месили чёрную грязь, прохожие спешили по своим делам. Держа в руке дипломат, Андрей перешёл на другую сторону широкого проспекта и зашагал к станции метро. Холодный воздух бодрил. Питерская погода ему нравилась, хотя, конечно, её не сравнить с сорокаградусным сибирским морозом, который пьянит как шампанское, жжёт огнём, отчего хочется умчаться в сияющую даль, сквозь бескрайние снега и морозный туман — к недостижимому счастью.
Андрей купил в кассе метрополитена билет на две поездки и, аккуратно миновав отполированные боками питерцев турникеты, ступил на чёрные ступени эскалатора. Последовал длительный спуск под землю, а там — блистающий сахарным мрамором перрон, зелёный поезд с острым запахом металла и резины, вереница усталых серых лиц — и вот он уже несётся сквозь толщу земли, прямо под Невой, под болотами и грунтовыми водами, под знаменитым Невским проспектом — на другой конец города. Так чудно получалось, что здесь, на берегах Балтики, за тысячи километров от родного Иркутска, решалась его судьба.
Через сорок минут он поднимался по другому эскалатору на поверхность. Станция «Проспект Ветеранов». Пейзаж на улице совсем иной, а небо всё то же — низкое, серое, давящее. Дома пониже, улицы поуже. А народ всё спешит, спешит… Помедлив секунду, Андрей направился к автобусной остановке. Мимо проезжало такси, и Андрей взмахнул рукой.
Такси приткнулось у обочины. Андрей наклонился к боковому стеклу.
— Шеф, свободен?
— Конечно! Тебе куда?
— В пятнадцатую больницу. Знаешь такую?
Водитель, мужчина лет пятидесяти, невесело усмехнулся.
— Как не знать, когда я сам в ней полгода отдыхал.
— А что так? — заинтересованно спросил Андрей, усаживаясь на переднее сиденье.
— В аварию попал, давно уже, тринадцать лет прошло. Так меня изломало, веришь ли, на ногах стоять не мог! Руку мне хотели ампутировать, да я не дал. Какой же я буду шофёр без руки?
— Это правильно, — с убеждением произнёс Андрей. — Руки ампутировать — последнее дело. Лучше уж сразу на тот свет.
— Во-во! Я им так и сказал, что жить не буду, если они мне руку отпилят!
Машина уже мчалась в крайнем правом ряду, из-под колёс обильно летела грязь со снегом.
— А вы что же, сильно разбились? — поинтересовался Андрей, желая поддержать разговор.
— Ещё бы! —
