– Ну, красавцы, не могу… ну, красавцы… – потрясенно шептал Гурьянов. – Да это же зомби, восставшие из мертвых, в натуре, земляки…
– Не стрелять… – шипел Глеб.
– Почему? – не понимала Татьяна.
– По кочану…
– Ага, мы как водители маршруток, – догадался Дениска. – Ждем, пока наполнится весь салон…
– Заткнитесь, блин…
Новые лица возникали на косогоре – пара квелых волосатых индонезийцев с автоматами на плечах и какими-то доисторическими саблями на поясе. Последним с критическим отставанием хромал крепыш с нормальной европейской физиономией, сплющенным носом – его нога была вывернута странным образом, он мог опираться только на внешнюю часть стопы. Крепыш был бледен, как шлакоблочная плита, но пример расстрелянных «сослуживцев» четко стоял перед глазами – он из последних сил пытался демонстрировать боеспособность, хотя глаза уже мутнели.
Все тринадцать были как на ладони, уже подходили – шатко, валко, неотвратимо. Еще немного – и втянутся в узкий перешеек между скалами, пройдут по своим делам…
Не мог он стрелять по людям, попавшим в ловушку, – половина из них была ранена! Понятно, что враги, понятно, что не самые достойные представители человечества, а все равно не мог. Стремно это.
Они уже спустились с холма, замыкающий шествие упал, подвернув здоровую ногу, покатились камни, увлекая за собой соседние. «Викинг» остановился, вперился в нарушителя спокойствия ястребиным взором. Крепыш поднялся, побледнев до безобразия, заковылял дальше, теряя сознание от боли.
– Внимание! – грозно проорал Глеб по-английски. – Вы окружены и находитесь под прицелом! Предлагаем остановиться и сдать оружие! Все не подчинившиеся будут уничтожены!
– Кру-уто… – с невольным восхищением протянула Татьяна. – Вот еще мы няньками не были… А ты подумал, где мы их хранить будем?
– Заткнулись. Стреляем только в крайнем случае… – прошипел Глеб.
Пираты встали как по команде. У нервного субъекта, возглавляющего шествие, кровь отхлынула от физиономии. У «викинга» скулы свело от возмущения. «Байкер» что-то матерно выплюнул и принялся воровато озираться. «Семит» налетел на резко затормозившего индуса, оба сели. Коротышка в арьергарде рухнул без сил, закрыл голову руками. Индонезийцы скинули автоматы, присели и стали вращаться, как на карусели, при этом сделались похожими на маленьких озлобленных шакалов. Пираты в принципе слышали, откуда доносился голос, но пока никого не видели. Свенсон что-то грозно прокричал – и люди забренчали оружием, рухнул, выставив ствол, китаец, начал пятиться, высунув язык, французик, похожий на Пьера Ришара.
– Я повторяю! – проорал Глеб. – Те, кто не сложит оружие, будут уничтожены! Сопротивление бессмысленно!
– Вот он, да?! – заорало «лицо кавказской национальности», выстрелив пальцем, – он заметил, как шевельнулось что-то в скалах, вскинул автомат. Простучала очередь, Дениска только того и ждал – «кавказец», истошно заорав, схватился за простреленную руку, схватился за грудь, в которую ударило что-то каленое, жгучее, распирающее, схватился за окрасившуюся красным голову… И началось побоище! Метались пираты, беспорядочно палили. Пули чиркали по камням, рикошетили со зловещим воем. Ответный огонь был страшен, вариантов спецназовцам не оставили. Били невозмутимо, из всех стволов, стиснув зубы. Дергался, принимая на грудь, тумбообразный «байкер», рычал, как тигр, вертел головой, разбрызгивая окровавленную слюну. «Викинг» Свенсон, выкатив голубые глаза, проорал с акцентом, чтобы прекратили стрелять, и хлопнулся навзничь. Валились, не успев выстрелить, «семит», индус. Желтолицый китаец пустил в пространство рваную очередь и уткнулся носом в землю. Отстреливались, дико вереща, «местные» – и падали, обливаясь кровью. Пустился наутек кучерявый «Пьер Ришар», за ним, виляя, как заяц, припустил обнаженный по пояс обладатель сальных волос. Первого срезало на излете, когда он прыгнул, как кенгуру, второй успел пробежать по склону несколько метров – сломался, как сухая хворостина, покатился обратно. Карабкался на холм коротышка, больной на всю ногу. Глеб поймал в перекрестие прицела вялую задницу… и совесть не позволила выстрелить. Выстрелил кто-то другой – крепыш затрясся, разрываемый свинцом, заскулил, как подстреленный волчонок…
Все было кончено, Дениска бросил автомат, потрясенно уставился на хмурое небо (да уж, мал он еще для этого дерьма), Татьяна и Гурьянов продолжали изводить боеприпасы (остановиться трудно, конечно), шпиговали пулями мертвые тела. Заорал от боли китаец, решивший под шумок притвориться мертвым, перевернулся на спину, раскинул руки, умер по-настоящему…
Настала оглушительная тишина. Молчали в джунглях ошарашенные птицы. Но вот очнулась, что-то робко пискнула пичужка – с вопросительными нотками, дескать, можно уже? Ей ответила другая, и снова джунгли наполнились разноголосым птичьим гамом.
– Я кому сказал – стрелять в крайнем случае? – пробормотал Глеб.
– А это не был крайний случай? – сглотнув, спросил Дениска.
– Нет!
– Ну, прости, обратно не промотать… – Молодой офицер смутился, полез за словом в карман… и предпочел отмолчаться.
Глеба тошнило, он еле сдерживал позывы из желудка. Не сказать, что он чувствовал облегчение – хотя, наверное, должен был. Группа из четырех человек уничтожила все пиратское войско, не получив ни царапины. Полсотни с лишним душ отправили на небо (или куда они их там отправили)… а имели они на это моральное право?
– Ура, товарищи офицеры? – неуверенно осведомился Гурьянов, поднимая голову.
– Ну, как бы да, – немного заикаясь, сказала Татьяна. – Осталось выяснить, куда они шли… Вот только сдается мне, что личность, ими засеченная, после такого тарарама не будет сидеть и ждать…
– В поход, удачливые мои, – крякнул Глеб, вырастая из камня…
Такое ощущение, что он уже не действовал самостоятельно – кто-то управлял его поступками, подсказывал, что делать. Они бежали по горной тропке, втягиваясь в северо-восточную часть острова, и он не мог избавиться от мысли, что они возвращаются туда, откуда начали. Беспокойство не унималось. Кто сказал, что все пираты уничтожены? Память проматывалась к началу «пленки». Пиратские дозоры прочесывали остров – что-то вроде мелких партизанских пикетов (грамотная, кстати, тактика) – по двое, по трое, по четверо. Одна из подобных групп накрыла островитян, укрывшихся в пещере, – вероятно, кто-то из этих гражданских пренебрег инструкциями и покинул пещеру, став бельмом в глазу. Погиб бухгалтер, канули олигарх с блондинкой. Перемотка на сутки вперед – в лагерь прибегает патлатый, голый по пояс пират, докладывает Свенсону о некой находке. Неважно, какая находка – олигарх, блондинка, всплывшее золото, заныканный в бухте «Гамбринус». Не мог этот гонец промышлять по острову в одиночку! Скорее всего, это была последняя «диверсионная группа», отправленная Рафаэлем в тыл предполагаемого врага. Спецназу нужно действовать крайне осторожно…
Они столкнулись в лоб – на узкой тропке, под причудливыми кручами, нависшими, как фатум. Пираты, привлеченные стрельбой, спешили на выручку своим. Откуда они берутся – от сырости?! Два плечистых амбала в защитных майках и защитных штанах, с характерными «камуфляжными» разводами на рожах. Подготовленные, знающие, что такое выдержка и маскировка. Пиратский спецназ! Последняя надежда проснувшегося в аду Рафаэля! Они уже поджидали, выставив автоматы и сделав страшные рожи. Европейцы, бывшие работники силовых структур, знакомые с военным делом! Палец сорвался со спускового крючка – ну, и позорище! Глеб повалился правым боком, проорав что-то бессвязное, но исключительно в тему, подвернулась нога, и мышцу от колена до тазовой кости пронзила лютая боль. Закружился мир, шатнулись и стали нагибаться скалы, он провалился в расщелину между острозубыми глыбами, обрамляющими тропу, и почва в том месте, где он упал, вдруг сделалась какой-то рыхлой, податливой, словно зыбучий песок. Он проваливался и не мог остановить свое бесславное падение. А на тропе воцарился форменный ад! Ударили автоматы с обеих сторон, горланили люди!
– Гурьянова убили, суки!!! – пронзительно, с надрывом вопил Дениска. – Танька, они Гурьянова убили!!!
– Стреляй, идиот!!! – орала Соколова. – Получайте, твари!!! Это вам за Пашку!!!
Пальба не смолкала, теперь надрывались только два ствола. Хрипели пираты, получая свои честно заработанные порции свинца, стонал умирающий. А Глеб неумолимо продолжал проваливаться! Он не мог подняться, не успевал за что-нибудь ухватиться, вместе с ним катились в яму камни, осыпалась глина. В какой-то миг он почувствовал, что ноги уже задраны выше головы, кровь устремилась к черепу, а под ним распростерлась страшная бездна – яма с обрывистыми краями, глубиной не меньше восьми метров, все дно которой было усеяно остроконечными булыжниками!
