Бандера обвел парней взглядом и, смягчив голос, продолжил:
— Не лезьте никуда. Вы мне все давно уже дороги стали, больно будет вас терять. Отвечаю!
Парни, опустив головы, молчали, каждый думал о своем.
Дали отмашку следующему заезду, взревели двигатели, задымилась резина на ведущих колесах, машины сорвались со старта, но никто из бандеровцев не посмотрел в их сторону.
* * *
Ирина, жена Виталия, сидела на диване и изо всех сил старалась читать. В руках у нее была женская книжка в мягкой, возбуждающе красной обложке, на которой золотистыми буквами было вытеснено подходившее к данной ситуации название: «Я привлекаю любовь и счастье».
Обычно таких книжек ей хватало максимум на пару вечеров. Не то чтоб она особенно увлекалась подобной литературой, но если уж начинала, то прочитывала книгу от корки до корки.
Сейчас же она застряла на фразе: «…не вернулся он ни в этот вечер, ни в следующий».
Она теряла мысли и перечитывала эту фразу снова и снова…
«…Не вернулся он ни в этот вечер, ни в следующий…», — она посмотрела на настенные часы.
«…Не вернулся он ни в этот вечер, ни в следующий…» Черт! Черт!
«…Не вернулся он ни в этот вечер, ни в следующий…». Господи! Хоть бы позвонил!
Она догадывалась, где Виталий, но ей не хотелось в это верить, в ее душе еще жила надежда, что он просто задерживается, как обычно, или уехал куда-то далеко и может не приехать два-три дня, такое было не раз.
Как не хотелось ей верить, но любящее сердце подсказывало ей, что это не обычная его отлучка. До нее уже доходили слухи, просто она от них отмахивалась… Она любила его, и годы, проведенные вместе, не притупили этого чувства, она любила его как в первые дни. И если он сейчас позвонит в дверь, войдет, улыбнется, она простит ему все, как прощала не раз раньше, и никогда не вспомнит об этом.
Но в дверь никто не звонил, молчал и телефон.
«…Не вернулся он ни в этот вечер, ни в следующий…», — она опять взглянула на часы, прошло всего пять минут.
И вдруг в тишине пустой квартиры, как автоматная очередь, раздался резкий телефонный звонок. Ирина вздрогнула, бросила книгу и схватила телефон, с надеждой глядя на определитель номера… но нет, зря ее сердце так учащенно забилось, это был не он. На дисплее светился номер телефона матери.
— Да, мам… — потухшим голосом проговорила обманутая в своей надежде Ирина. — Не приходил… Нет, не звонил…
Она выключила телефон и положила трубку. Затем, посмотрев на дверь и прислушавшись, нет ли за ней любимого размеренного звука шагов, вновь взяла книгу и уткнулась глазами в непонятный текст, который она даже не видела.
И некому было подсказать ей, что она держит книгу наоборот, а сама она этого не заметила.
* * *
Вершины, пика страсти они достигли одновременно, хотя он не прилагал к этому особых усилий, не сдерживал себя. Оргазм был острый, сводящий с ума, перехватывающий дыхание, сводивший судорогой мышцы, но пустоты за ним не было. Была бесконечная нежность, утомленность и какое-то неземное спокойствие.
Виталий откинулся на спину, постепенно приходя в себя, в ушах еще звенело, но реальность он уже ощущал. Он повел рукой по покрытому испариной лбу и скосил глаза на Ирину — она была еще там, она еще не совсем вернулась.
Он лежал, блаженно улыбаясь в темноте, и ждал ее возвращения. То, что он испытывал с ней, он не испытывал ни с одной другой женщиной и, каждый раз это было как-то по-другому, не совсем так, как в прошлый раз. И каждый раз это было неописуемо, каждый раз приносил какие-то новые ощущения, о которых он и не подозревал. Каждый раз в ее объятьях он умирал и возвращался к жизни другим, обновленным, познавшим что-то сокровенное. Назвать это сексом у него язык не поворачивался, это было слишком грубое и малозначимое слово для описания с ними происходившего. Это был не секс, это была любовь в ее чистом виде, ее вершина, ее суть, ее божественное начало.
Вот наконец зашевелилась Ирина, возвращаясь к действительности, прерывисто вздохнула, как после долгого плача и положила голову ему на грудь.
— Мне так хорошо с тобой, — тихо проговорила она.
— И мне тоже… — едва слышно, почему-то шепотом, наверное, боясь спугнуть ее, ответил он.
Он осторожно обнял ее, прижал к себе, испытывая при этом бесконечную нежность к этой женщине и… благодарность, благодарность за то, что она просто была, за то, что он ее встретил, тогда, тем декабрьским, солнечным днем… И этот день вдруг ясно предстал перед его закрытыми глазами.
Ирина, как оказалось, думала о том же. Она тесней прижалась к нему и спросила:
— Ты помнишь, как мы с тобой познакомились?
— Помню… — прошептал он и улыбнулся в темноте. «Не только у дураков, видно, мысли сходятся, и у влюбленных тоже», — думал он, закрывая глаза в блаженной улыбке.
Конечно, он помнил! Он помнил тот день во всех подробностях.
Это был один из немногих дней в жизни человека, когда его судьба делает резкий поворот, будто в небольшой ручеек бросают огромный камень, и этот ручеек, желая того или нет, вынужден искать другое русло.
Тот день изменил его жизнь, изменил его самого, и теперь, что бы не случилось дальше, прежним он уже не станет. Теперь он это понимал, понимал ясно и отчетливо.
Он лежал в темноте с закрытыми глазами, и в памяти его проплывали картины того дня, когда спец Бандера начал свое постепенное и порой мучительное превращение в Виталия Банина.
* * *
В тот день Виталий подвозил очередную пышнотелую блондинку в своем «Челленджере». Он подхватил ее возле цирка, и она попросила подвезти ее до института.
Он любил женщин и умел с ними обращаться, а совращение симпатичных куколок было чем-то вроде хобби. Он знакомился с ними различными способами, иногда прямо на дороге, когда девушкам нужно было куда-то доехать и они ловили на дороге такси. Он останавливался возле них, и какой-нибудь располагающий к общению вопрос вроде, «Такси на Дубровку заказывали?» и его улыбка усаживали девушку в машину. Дальше уже было дело техники, девушкам всегда импонировал тот тип мужчин, «общение» с которым сулит им еще что-то помимо весело проведенного времени. Бывали, конечно, и проколы, но те, кто попадали в его ловко расставленные сети, в последствии об этом нисколько не жалели.
— Вы меня только к институту не подвозите, — попросила блондинка, — остановите где-нибудь там… за углом.
— Ты меня только на «вы» не называй, а то я сразу стариком себя чувствовать начинаю, — с улыбкой посмотрел на девушку Виталий.
— Хорошо, — без колебаний согласилась пассажирка.
Виталий свернул налево и спросил:
— Вот здесь где-нибудь?
— Да, если можно.
— О! Братва стоит, — сказал Виталий, увидев стоящих на тротуаре парней.
Возле бара «Университет» топтались на морозе Старик, Толстый, Скороход и Артур.
Парни тоже заметили проехавший рядом джип старшего.
— Смотри! Даже не остановился!
— Ага! Как раз остановится! — сказал Скороход.
— Да он с телкой какой-то, — пояснил Толстый.
— А-а! А я и не заметил.
Тем временем Виталий припарковался на левой стороне улицы, и блондинка, одарив его ослепительной улыбкой, приоткрыла дверь.
— Большое спасибо! — произнесла она.
— Спасибо в постель не уложишь, — вздохнув, сообщил ей Виталий, уж очень хороша была девчонка. — Даже большое, — добавил он.
— Что, так сразу и в постель? — улыбаясь, смотрела на него блондинка.
По ее тону и улыбке Виталя понял, что сразу или нет, но она будет в его постели. Причем больших усилий с его стороны для этого не потребуется.
— Ну, можно и не сразу, — сказал он, глядя в ее искрящиеся глаза. — Можно поухаживать. Ты телефончик свой оставь, я тебя не обижу.
— Ну, если только поухаживать, — продолжала улыбаться она и, написав на листке свой номер телефона, потянула его Виталию.
Он, не глядя, положил его на панель и спросил ее прежде, чем она успела закрыть дверь джипа:
— Как зовут-то хоть тебя, скажи.
— Лида.
— Я позвоню!
— До свиданья, — сказала девушка и захлопнула дверь.
Виталий посмотрел ей вслед масляными глазками и стал разворачивать машину, намереваясь подъехать к друзьям, наблюдавшим за происходящим с противоположного тротуара.
— О! — сказал Толстый, увидевший выходящую из машины Бандеры девушку, — Виталя в своем репертуаре!
— Да сколько у него телок?! — удивился Старик.
— Я восьмерых знаю, — сказал Артур. — А эту в первый раз вижу.
— Только сейчас снял, — предположил Скороход.
Виталий припарковал джип возле стоящих друзей, вышел и молча поздоровался с каждым за руку. Он улыбался, сегодняшний день начинался неплохо, и настроение у него было прекрасное.
— Уже новая какая-то, — вместо приветствия сказал Толстый. — Ты что их, солишь что ли?
