Это действительно становилось интересно.
— И марки датчиков…
— …Те же, что применяют управления полиции штатов.
Одним словом — начальство Кесслера.
— Серийные номера сохранились?
— Увы, нет, — ответила она. — Так что определить точно, откуда их взяли, невозможно.
— А отпечатки пальцев или другая информация?
— Ничего.
Поневоле призадумаешься. У тебя клиент — офицер полиции, а аппаратура, которую против тебя используют, вполне возможно, взята из управления, где он служит.
Еще один фрагмент разрозненной пока мозаики.
— А что с Грэмом? — спросил я, вспомнив о работнике министерства обороны, у которого украли чековую книжку, а он потом написал заявление о прекращении дела.
Голос Клэр потускнел, когда она начала:
— Так. Теперь об этом…
Звучало не слишком обнадеживающе, и я спросил:
— Что такое?
— Думаю, здесь мне понадобится помощь.
— Почему?
— Есть проблемка.
Не люблю подобного словоупотребления. Но она продолжала:
— Я проводила обычное расследование и добилась кое-какого прогресса. Но потом обнаружила, что начальнику следственного отдела…
— Льюису?
— Да. Ему позвонил некто «наделенный властью». Это цитата, потому что сама я не очень понимаю, что это выражение означает. В кино я сочла бы, что речь идет об отрицательном герое или просто мерзавце. Так вот эта властная персона настоятельно просила Льюиса закрыть дело.
— Кто-то из Пентагона?
— Это мне неизвестно. Но потом я занялась простыми подсчетами. Грэм зарабатывает девяносто две тысячи в год. Его жена — пятьдесят три. Им приходится выплачивать с процентами банковскую ссуду в шестьсот тысяч долларов, полученную на дом, плюс содержать в колледжах двух дочерей. И это не считая расходов на сына, которого зовут Стюарт. Девочки учатся в престижных частных интернатах, которые обходятся семье в шестьдесят тысяч ежегодно. Зато там отличные комнаты для проживания и первоклассное питание, не в обиду будет сказано общественным школам.
— Все это сводится к тому, — подытожил я по размышлении, — что украденные сорок тысяч долларов для финансов этой семьи значительно более сильный удар, чем мы предполагали.
— Это просто нокаут. Я сужу по тем временам, когда сама училась в «Дьюке». Мои старики экономили на всем, чтобы оплатить мое образование. Для них такая потеря означала бы катастрофу. Как же, их дочери суждено стать какой-нибудь простой официанткой!
— И это вся проблема?
Проблемка…
— Вообще-то не совсем. — Она замялась.
— Клэр, не тяни, говори, что случилось.
Моя протеже Дюбойс обладала причудливым сочетанием качеств — быстрым умом, способностью подмечать необычные детали и выносить странные суждения. Но вместе с тем она почти в той же степени, что и я, была игроком и не любила признавать поражение, особенно если к нему привела ее собственная ошибка. А я уже чувствовал, что именно это и произошло.
— Понимаете, мне пришла в голову одна идея. Раз Грэм имеет допуск к секретным материалам, то обязан проходить проверки на детекторе лжи.
Верно, все государственные служащие, кому доверяют информацию только для служебного пользования, должны регулярно проходить такие проверки. Некоторые организации делают это самостоятельно, но министерство обороны прибегало к услугам специалистов ФБР.
— Ну я и позвонила приятелю в Бюро, чтобы навести справки. Грэму по графику полагалась проверка на прошлой неделе, но он заявил, что в тот день не пойдет на работу. Пожаловался на простуду. Проверки на детекторе вообще не проводят, если человек принимает лекарства. И ему перенесли ее на следующий месяц.
— Тогда ты проверила явку сотрудников по базе данных Пентагона?
— Точно! Грэм не остался в тот день дома. Он был на работе, и никто не заметил никаких признаков недомогания. Так что он попросту солгал.
— Ты искала в правильном направлении. И что было дальше?
— На меня кто-то «настучал», и Грэм обо всем узнал, выяснил даже мое имя и позвонил. Зол был страшно.
Не блестящий вариант, трудно не согласиться. Грэму лучше было бы ничего не знать о нашем расследовании. Однако я по-прежнему не понимал, из-за чего так расстроилась Дюбойс. Пока она сама не объяснила мне это:
— Я решила, что если уж меня все равно раскрыли, то не повредит допросить его и послушать, как он объяснит, что отозвал свое заявление в полицию. И тут он… Как бы это сказать помягче? Полез в бутылку, что ли. Заговорил со мной в оскорбительном тоне. Назвал меня дамочкой, а я этого терпеть не могу.
Вот уж в чем я ни секунды не сомневался.
— И он использовал нецензурное выражение, когда заявил, куда я должна засунуть свой ордер.
— Ордер? Постой, о каком ордере речь?
— Вот в том-то и проблема. Меня занесло, и я пригрозила ему арестом.
— За что? — Я не представлял, под каким предлогом Грэм мог подвергнуться задержанию.
— Да я все выдумала. У меня крыша поехала от его хамского тона. Сказала ему, что если он не ответит на мои вопросы, то я отправлюсь к судье, получу ордер и проведу допрос в другой обстановке, где ему уже придется заговорить.
Помолчав, я понял, что пора преподать ей урок.
— Клэр, ты уже должна научиться видеть разницу между блефом и угрозой. Когда угрожаешь, нужно непременно иметь нечто, чтобы подкрепить угрозу. Когда же блефуешь, у тебя на самом деле ничего нет. Мы угрожаем, но никогда не блефуем.
— Поняла.
— Вот и хорошо. Где он сейчас?
— Я отследила по мобильнику. Должен быть дома в Фэрфаксе. Но он не желает больше с нами разговаривать. И все по моей вине.
«Дамочка…»
— Значит, так. Встречаемся в вестибюле отеля «Хайатт» в Тайсонсе. Через полчаса.
— О’кей.
Закончив разговор, я нашел Райана Кесслера за столом в гостиной, где он рылся в своих документах, и рассказал ему о датчиках, которые партнер Лавинга пристроил на диск колеса моей машины.
— Они из нашего управления? — изумился он.
— Этого не удалось выяснить точно. Но они из тех же моделей, что закупает для своих нужд полиция округа.
— Признаться, мы ими никогда не пользуемся, — сказал Райан. — Они хороши только в теории, а на практике для слежки почти не годятся. То сигнал прервется, то помехи возникнут. В основном мы запускаем их в мешки для перевозки наличности, если сумма крупная и есть опасность ее лишиться. А вообще-то такой датчик можно купить в любом магазине, торгующем охранным оборудованием.
— В вашем управлении никто не мог отслеживать расследования по Грэму, Кларенсу Брауну или другим делам, как вы считаете?
— Чтобы кто-нибудь из наших работал на Лавинга? Исключено. Мы так никогда не поступаем. Коп ни за что не навредит коллеге.
Я не возразил, однако подумал: люди могут сделать что угодно и кому угодно — если верно нащупать их точку уязвимости.
После этого я вернулся к своему компьютеру и, не желая, чтобы Райан знал о моем запросе, отправил новое электронное письмо Дюбойс, добавив еще один пункт к ее уже и так необъятному списку поручений. Она подтвердила, что письмо ею получено.
Гарсия и Ахмад совершали очередной осмотр дома. Я сообщил им, что должен ненадолго отлучиться, чтобы продолжить расследование в отношении заказчика. Выйдя из дома, я отправился к отдельно стоящему гаражу и открыл ворота. Внутри находилась «хонда-аккорд», зарегистрированная на фиктивного жителя Арлингтона, штат Виргиния. Хотя Билли слегка усовершенствовал и эту машину, форсировав движок, поставив литую резину и немного брони, внешне она выглядела вполне заурядно. Я завел мотор и выехал за территорию конспиративного дома по аллее, похожей на туннель из ветвей, листья на которых сияли под солнцем.
Но я пробыл в пути каких-нибудь десять минут, когда зазвонил телефон. Уэстерфилд. Конечно, я совершенно забыл, что обещал Арону держать прокурора в курсе событий.
И потому ответил на вызов.
Лучше бы я не делал этого.
— Корт, вы находитесь на громкой связи со мной и Крис Тизли.
— Понял вас.
— Я переговорил с генеральным прокурором, и он дал согласие на перемещение Кесслеров в надежные стены. А конкретно — в Хансеновский центр предварительного заключения.
И все потому, что я не отвечал на его звонки? Мне показалось, что это перебор.
— Вот как? Почему?
Тут влезла Крис Тизли.
— Послушайте, агент Корт… — начала она.
— Офицер Корт, — поправил я. Мы — всего лишь офис, а не бюро или агентство. По крайней мере так мы называемся с тех пор, как конгресс выделил Эйбу средства на создание нашей организации.
— Офицер Корт, — продолжила она, — я тут навела кое-какие справки о вашем прошлом.
Голос выдавал, что она нервничает. В конце концов, я почти вдвое старше ее.
