Цепляясь руками за край люка, мичман свесился вниз, легонько качнулся и прыгнул вниз и вперед. Руки цепко ухватились за стальную перекладину, а вот ноги в первое мгновение соскользнули с полки стеллажа, и сердце тут же испуганно ухнуло куда-то вниз, но Валерий, мысленно матеря собственную неуклюжесть, в долю секунды исправил свою невольную оплошность. Замер, буквально прилипая к стальным ребрам полок и прислушиваясь к темноте. Вроде бы не сильно нашумел, кругом тихо…
Пути-дороги внутри ангара очень напоминали хитросплетения запутанной паутины самого порта, и мичман не раз мысленно поблагодарил неведомых изобретателей миниатюрных маячков и приемников, оказавших ему нешуточную помощь в этом чертовом лабиринте. Крохотный глазок приемника оказался ничуть не хуже путеводной нити какой-то там мифической Ариадны – уже минут через пять Тритон оказался метрах в десяти от низкой железной дверцы, скупо освещенной желтым светом дежурной лампочки. Рядом с этой дверью тоже прохаживался часовой.
Мичман не стал изощряться и изобретать велосипед: поднял с пола какую-то деревяшку и тихонечко отбросил ее далеко в сторону. Китаец, выказывая похвальный слух и реакцию, встрепенулся, сбрасывая с себя сонную одурь, вскинул автомат, прислушался и, настороженно вглядываясь в темноту, двинулся на звук. Правда, сделать ему пришлось не больше пяти шагов – Тритон одним прыжком оказался у него за спиной и, обхватывая левой рукой рот, чтобы китаец не заорал на весь ангар, правой коротко ударил в нужную точку на жилистой шее. Часовой тут же обмяк, и мичман бесшумно опустил бесчувственное тело на бетонный пол.
Ключей у китайца не оказалось, и дверь пришлось вскрывать при помощи короткой трубы, к счастью, валявшейся неподалеку в куче железного хлама. Троянов, стараясь особо не лязгать, отворил дверь и, помогая себе фонариком, рассмотрел двоих узников, один из которых, бряцая блестящей цепью, сварливо произнес по-русски:
– Наконец-то! Где ты шлялся, змей? Нас тут уже убивать собрались…
На войне мелочей не бывает. Именно поэтому спецназовцы сначала изъяли у китайца оружие, потом тщательно обыскали пленника, освобождая его карманы от мобильного телефона и прочего хлама. Пока Троянов возился с часовым, засовывая ему в рот какую-то тряпку, Орехов с Катковым занимались снятием оков и шнуровкой своих ботинок подручными материалами.
– Старик сказал, что здесь у них гнездо, а я нашел только двоих часовых, – озабоченно осмотрелся мичман, – и мне это не нравится. Где остальные? И где искать Ковалева?
– А вот сейчас у этого гаврика и спросим. – Скат опустился перед пленником на корточки и сильно ударил китайца по щеке – и раз, и другой. Глаза часового медленно открылись и тут же вновь испуганно захлопнулись в наивной попытке вернуться в спасительное беспамятство. Старлей еще раз хлестнул китайца по щеке и спросил по-английски: – Где все остальные? Где твой босс и где содержат пленников? Я кляп сейчас вытащу, но если вякнешь – получишь нож в глотку, понял?
Китаец тут же начал испуганно и быстро кивать, но уже через минуту выяснилось, что по-английски он не понимает ни единого слова.
– Тьфу ты! – с досадой сплюнул Скат, растерянно почесывая в затылке. – Ладно, попробуем по-другому… Меченый где? Босс, Ван Ли? – Вячеслав пальцем попытался изобразить на своем лице шрам. Китаец снова быстро затряс головой – понял, мол. – Тогда веди!
Часовой покорно и довольно шустро вышагивал впереди, ведя группу по новым темным переходам. Скат с Ореховым, внимательно поглядывая по сторонам, сообразили, что пленник ведет их в какой-то соседний склад – очень скоро выяснилось, что в тот самый, где недавно проводился памятный для майора бой… Китаец наконец-то остановился перед неприметной дверью и знаками показал – это то, что вы ищете.
…Ван Ли не успел даже обернуться, не то что открыть ящик стола и достать из него свой пистолет. Скат мгновенно оказался за спиной босса и недвусмысленно приподнял клинком ножа его подбородок.
– Ну, ты-то у нас по-английски неплохо лопочешь, – вкрадчиво начал старлей, потихоньку усиливая давление острого лезвия на шею Меченого. – Поднимайся, родной, и веди-ка ты нас к пленному русскому – ты знаешь, о ком я говорю.
– Зря вы это затеяли, – попытался улыбнуться босс, вжимаясь в спинку кресла в наивной попытке хотя бы чуть-чуть ослабить давление ножа на свое горло. – Живыми вам отсюда не уйти. Здесь полсотни моих людей…
– Что-то мы их не видим, – скептически усмехнулся Скат. – Тебе-то что до наших жизней? Ты все равно сдохнешь первым. Если прямо сейчас не поумнеешь.
Ван Ли все-таки предпочел поумнеть, и вскоре спецназовцы оказались перед другой железной дверью, за которой сначала был слышен чей-то невнятный говор, а затем раздался визгливо-жуткий и долгий вскрик…
Так называемый начальник контрразведки банды самодовольно усмехнулся, хищно раздувая узкие ноздри и покручивая в худеньких пальцах, казалось бы, вполне безобидные бамбуковые палочки. Всмотрелся в белое как рисовая бумага лицо русского наемника. Крепкий парень, но ему сейчас было очень больно. Но это еще не боль… Что этот мальчик может знать о настоящей боли? А вот сейчас мы ему все покажем, и он расскажет даже то, что давным-давно забыл! Берем самые обычные две палочки из сухого бамбука и…
Дверь за спиной неожиданно скрипнула, отворяясь, и палач недовольно обернулся, недоумевая, кого же принесло в эту камеру в столь поздний час. Сначала увидел он на пороге своего меченого босса, затем рассмотрел за его спиной лицо одного из русских, и брови его удивленно поползли вверх – это еще что за гости? Разобраться в ситуации бандиту не удалось, потому что в следующее мгновение из-за спины босса вылетела рука с ножом и выверенным коротким взмахом полоснула китайца по горлу…
Практически одновременно с ударом Ската где-то в отдалении коротко рявкнула сирена. Раз, другой – и затем уже завыла на одной длинной ноте.
– Что это за музыка? – дернул головой старлей, хотя уже все понял и без всяких объяснений. В кабинете босса они оставили оглушенного и связанного часового, чтобы не ходить по коридорам склада разросшейся до неприличных размеров толпой, – и, похоже, поступили опрометчиво. Видимо, китаец умудрился освободиться и нажал какую-то кнопку тревоги.
– Я же говорил, что вам не выбраться отсюда, – победно улыбнулся Ван Ли, пожимая плечами. – Сейчас прибегут мои люди, и, клянусь, ни один из вас не увидит завтрашний день. Если мы, конечно, сейчас не договоримся и вы не сдадитесь…
– Ага, счас! Уже руки поднимаем, – краем глаза наблюдая, как спецназовцы освобождают Ковалева, совершенно обалдевшего от непонятных ему событий последних дней, ядовито заявил Меченому Катков. – Я тоже слово свое держать умею. Если ты сейчас же не выйдешь к своим и не скажешь, чтобы они все убирались в свои норы, я тебя прирежу. Итак?
– Хорошо, я скажу, – как-то разом помрачнел и осунулся китаец, – но они могут и не послушаться меня.
– Что ж ты тогда за босс, а? – зло выругался старлей, буквально всей кожей ощущая, что они сейчас непозволительно тратят на пустые разговоры минуты и секунды, которых им может ох как не хватить… – Так, вон они уже орут где-то рядом. Выходишь и приказываешь беспрепятственно пропустить нас к выходу из порта! Или получаешь нож в печень. Выбирай!
Выбор, который предпочел Ван Ли, было не так уж и трудно предугадать. Поэтому буквально через минуту все бывшие пленники стояли ощетинившейся стволами тесной группой в десятке метров от другой команды, в которой было около двух десятков вооруженных хунхузов. Среди русских спецназовцев рядом с Ореховым стоял с трофейным автоматом в руках и Малышев – его майор собственноручно освободил от пут, которыми наемник был привязан к деревянной пыточной скамейке. Увидев, как парни освобождают Ковалева, Малыш исподлобья глянул на Орехова и с неожиданной твердостью заявил: «Мужики, я с вами! Лишний ствол, думаю, вам не помешает. Или с собой берите, или пристрелите прямо здесь, если не верите…» Лишний ствол действительно в данной ситуации был бы не лишним, и майор с молчаливого согласия Ската решил рискнуть.
– Я, Ван Ли, приказываю вам опустить оружие! – Голос босса был непререкаем и тверд. – Не стоит устраивать глупую бойню, в которой могут погибнуть не только эти русские, но и каждый из вас. Пусть они убираются прочь! – Ван Ли разговаривал со своими людьми по-английски, но закончил все-таки парой коротких фраз по-китайски: – Пусть убираются. Мы их чуть позже достанем….
Сначала все шло почти как по маслу: китайцы, что-то недовольно ворча и переглядываясь, медленно опустили оружие, а группа русских, прикрываясь боссом как щитом, начала быстро отходить в темные переходы, по которым лежал путь к выходу их этого проклятого лабиринта. А потом раздался выстрел. Ни Скат, ни кто-либо из спецназовцев так и не смогли толком понять, с чьей же стороны и чья рука первой нажала на спуск – скорее всего, у кого-то из китайцев просто дернулся палец, не выдержав нервного напряжения. А может быть, кто-то из хунхузов решил таким образом избавиться от надоевшего и, как оказалось, не очень толкового босса. Все это было неважно.
