– Как настроение? – спросил он с едкой улыбкой.
– Спасибо, ни к черту… Я хочу домой! – зло смотрела на него Катя.
– Это каприз, Катенька. Детский каприз. А ты должна быть взрослой и трезво смотреть на вещи. Твой брат арестован, Мартын тоже арестован. Даже их счета в банке арестованы. Некому тебе помочь. Некому. Зато ты можешь им всем помочь.
– Как? Тебя об этом попросить?
– Нет, просить мало. Ты должна меня об этом умолять. На коленях… Все очень серьезно, Катенька. И только я могу помочь тебе и твоему брату. Вспомни, сколько раз Спартак тебе помогал. Много? Много. Теперь настала твоя очередь…
– Я тебе не верю.
– Неужели я похож на человека, который может врать?
– Именно на него ты и похож.
– Катя, ты несправедлива!
– Зато ты справедлив! Затащил меня сюда, и я у тебя еще и плохая…
– Не затаскивал я тебя сюда. Тебя ко мне привезла милиция, чтобы я тебя охранял.
– Врешь ты все. И милиции никакой не было. Это все обман. Это все твоя злая воля… Ты, наверное, думаешь, что самый умный, а всех вокруг за дураков держишь… Не верю я тебе, не верю. И не надо мне вешать лапшу на уши.
Все правильно говорит Катя, не было никакой милиции. Капитан Уходов – это бутафория. Но зря она думает, что блеснула умом. Она всего лишь показала свою дурь. И Феликс ей сейчас это докажет.
– К тебе, Катенька, ведут два моста: один тонкий, другой толстый и грубый. Тонкий – это жердочка через реку. Идти по ней трудно. Но тонкий подход – это красивый подход. И ты могла бы это понять. Ты бы сделала вид, что веришь мне, попросила бы меня, чтобы я помог твоему брату. Мы бы выпили бутылку шампанского, легли бы в постель… Все было бы красиво. Но ты сжигаешь этот тонкий мост. Ты хочешь, чтобы я подошел к тебе по-грубому. Это широкий мост, крепкий, и по нему к тебе могу подойти не только я. По этому мосту к тебе могут подойти мои ребята. Сначала они тебя изобьют, потом изнасилуют, потом снова изобьют. Твоя жизнь превратится в ад. И ты будешь умолять меня, чтобы я забрал тебя к себе. Ты на коленях будешь умолять, чтобы спать со мной. Только со мной.
– Ты свинья, Красницкий. И ведешь себя по-свински! – с презрением выплеснула Катя.
– Ты хочешь убедиться в том, что говоришь? – разозлился Феликс.
– Сволочь ты!
Ее голос дрожал от гнева, но во взгляде сквозила беспомощность. Бодаться Катя могла только словами, зато у него полный арсенал средств убеждения и принуждения. И она это понимала.
– У тебя всего два часа на размышление, Катя. Всего два часа. Ты должна хорошо подумать и тщательно взвесить все «за» и «против». За это время ты должна попросить у меня прощения и вымолить мою милость. Если нет, в комнату к тебе придут бандиты. И тогда ты пожалеешь, что на свет родилась… Все, пошла!
Феликс подал знак, и Катю отвели в комнату.
Бандитов у него не было, и насиловать Катю он не собирался. Пока все это была лишь угроза. Но если она не смирится, то придется идти на крайние меры…
В комнату шумно вошел Незлобин, в руке у него телефонная трубка.
– Колесов на проводе!
– Что там такое? – раздраженно спросил в трубку Красницкий.
– Это наезд, Феликс Михайлович! – Голос начальника личной охраны дребезжал от обиды и возмущения. – Спецназ ФСБ, в доме все вверх дном. Террористов ищут! Кто-то сказал им, что у вас в доме террористы прячутся!
– В моем доме?! Террористы?! Это беспредел! – взбесился Феликс. – Где там старший? Дай ему трубку!
– Уехали они уже. Нет никого.
– И ты мне звонишь только сейчас?
– А как я мог позвонить, когда лицом в землю лежал? Они мне почки отбили…
– А фамилия старшего?
– Не знаю… Они не представлялись. Налетели со всех сторон, охрану раскидали… Я так думаю, они вас, Феликс Михайлович, искали.
– Да пошел ты, думальщик!
Красницкий бросил трубку Незлобину, озадаченно потер щеку.
– Террористов они у меня дома искали… Ничего умней придумать не могли?
– Терроризм – это серьезно, умней ничего не придумаешь.
– Они мне за это ответят.
– Ответят, – кивнул Игорь. – Если это настоящий спецназ. А если это бандиты? Если это Спартак организовал? Вас бы тогда в лес вывезли, со всеми отсюда вытекающими…
– Вовремя, значит, я уехал… Надо разбираться, настоящий это спецназ или нет… Надо Репкову звонить. Почему он Спартака до сих пор не закрыл? Почему он этого козла на свободе оставил? Мы что, за его красивые глаза ему платим?
Генерал Репков чуть ли не клятвенно заверил Красницкого, что закроет Спартака. Людей к нему послал, разведку боем провел. Но этого мало. Спартак уже сейчас должен быть за решеткой.
– Нет, не надо звонить. Пока не надо…
Спартак оказался более расторопным, чем Феликс. И уже сейчас мог бы добиться своего. Его могли вывезти в лес, выпытать, где находится Катя, а дальше все просто. И не факт, что Феликс вышел бы из этой передряги живым.
Надо форсировать события. Надо как можно скорей использовать свой козырь. Вот если он не сработает, тогда нужно будет подключить к делу и Репкова, и всех генералов, с которыми у Феликса хорошие деловые отношения. Спартак будет повержен…
Нога у Оксаны длинная, худенькая, загорелая, а на ощупь – гладкая, нежная. Особенно волнующие ощущения под юбкой, куда Клинч уже просунул руку.
Оксана не проститутка, она девушка с улицы. Красивая девушка, стильная. Он познакомился с ней, пригласил в ресторан, а там отдельный кабинет, интимная обстановка, мягкая, с эротическим привкусом музыка… Это его ресторан, и он здесь хозяин. Оксана чувствует это, потому позволяет раздвинуть себе ноги. Она из тех девушек, что уступают только сильным мужчинам. Будь Клинч лохом, она бы с ним не пошла. А так все на мази. В кабинете никого, кроме них, нет, диван уютный, на нем с Оксаной можно будет по-всякому…
А она уже созрела. Глазки закрыты, длинные ресницы трепетно подрагивают, язык скользит по пересыхающим губам. Сейчас, сейчас…
Но вдруг распахнулась дверь, и в кабинет вломились какие-то непонятные люди. И во главе них – Спартак Никонов. В красном полумраке кабинета его лицо казалось багровым. И сам он похож был на дьявола в отблесках адского костра.
Клинч медленно поднимался с дивана, растерянно глядя на Спартака и его свиту. А где его собственная охрана? Почему она не оказала достойного сопротивления?.. Прозевала момент его охрана, облажалась. От пионерского караула у Вечного огня и то больше было бы пользы.
– Ты извини, Клинч, что я тебе кайф сломал, – ухмыльнулся Спартак. – Но разговор очень серьезный. И неотложный.
Ни грамма вины в его взгляде, ни капли раскаяния. Так это и неудивительно. Спартак из тех людей, что идут напролом, не оглядываясь назад… Хотел бы Клинч быть таким крутым, как он. Хотел и будет. Вернее, есть. И он докажет это – прежде всего самому себе.
– А не пошел бы ты лесом? – огрызнулся он.
– За базаром следи!
Спартак посмотрел так, что у Клинча мороз по коже. Ну и взгляд у него, ну и сила в нем. Но этой силе он не уступит. Костьми ляжет, но не уступит.
– Чего хотел?
Спартак ответил не сразу. Сначала он зацепил взглядом Оксану, силой мысли поднял ее с дивана. Она как загипнотизированная направилась к двери, скрылась из виду.
– Информация у меня есть, Клинч, что ты на Красницкого работаешь.
– Не знаю такого.
– А врать нехорошо. Некрасиво. Чему тебя только в школе учили?.. Короче, некогда мне тут ля-ля с тобой разводить. Ты работаешь на Красницкого, а Красницкий похитил мою сестру. Он совершил беспредел, а ты ему в этом помог…
– Вообще-то я не в курсе. Он меня в это дело не впрягал. Я не беспредельщик, и он это знает…
– Значит, все-таки ты на него работаешь?
– Я не работаю на него, я «крышу» ему делаю.
– Ух ты! И за какой это, интересно, процент? – недоверчиво усмехнулся Спартак.
– Мне хватает.
– Может, подвинешься? Может, я Красницкого крыть буду?
– Это с какой радости?
– Ты у меня в руках, Клинч. Охрану твою повязали, помочь тебе некому…
– Не надо мне помогать, я сам по себе!
Клинч уловил момент, когда Спартак пришел в движение. И даже успел подставить руку под удар. Но беда в том, что удар оказался невероятно мощным. Спартак и блок пробил, и челюсть ему снес.
В себя Клинч приходил уже на полу. Через боль вправил выбитую челюсть, кое-как поднялся. В голове море штормит, палуба под ногами качается. И страшно очень. Спартак – не человек, он монстр какой-то. И удар у него дьявольский. Мог бы и челюсть сломать. Но, похоже, пронесло: вывих есть, а перелома вроде нет.
– Если ты сам по себе крутой, можешь ответить, – пристально и с демонической насмешкой смотрел на него Спартак.
– Чего тебе надо?
– Мне моя сестра нужна. И Красницкий нужен. Передай этому козлу, что теперь я ему «крышу» делать буду. И не за жалкие крохи с барского стола, а реально за десять процентов со всего бизнеса. А крохи можешь оставить себе, я не против… Ну, чего стоишь, как рак на горе? Давай свисти!
