В коридоре обратил внимание на дверь комнаты Антона Шмелёва — погибшего друга Заварова. Она была заперта, но печати кто-то давно оборвал, только следы клея остались на косяке.
Во дворе закурил. Подошёл к занесённым снегом останкам машины Шмелёва. Прежде, чем бесхозную «оку» перегнали на милицейскую площадку, местное вороньё сняло колёса и двигатель, разворовало салон. Кузов сначала стоял на кирпичах, потом его кто-то спалил. Одного вора, позарившегося на сиденья, Волгин сумел разыскать. Несмотря на отсутствие заявления, мародёра удалось посадить. Правда, только на несколько дней. Вор подал жалобу, что был избит при задержании, и прокурор Воробьёв его отпустил. Ещё и проверку инициировал: с какой, дескать, стати Волгин занялся кражами, если его линия — раскрытие умышленных убийств? Как ни доказывали и сколько ни объясняли, а прокурор так и остался при своём мнении, что Волгин преследовал корыстный интерес…
Со старой истории мысли Андрея перекинулись на день сегодняшний. Интересно, как в УСБ отнесутся к смерти Губащенко? Тем более, если мачеха начнёт гнать волну и утверждать, что пасынка убили? Махнут рукой: подумаешь, одним стукачом меньше? Или захотят снова вернутся к «делу Акулова», попытаются притянуть за уши свежие обстоятельства? В свете скандала с прокуроршей Молдавской второй вариант имел право на существование.
Акулов даже пожалел, что не вызвал сюда никого из начальства. Пусть бы приехали Катышев, мисс Марпл Тростинкина и Пуаро Воробьёв. Тогда бы никто потом не сказал, что Акулов, воспользовавшись ситуацией, заметал следы собственного преступления.
Он подумал, не позвонить ли ББ, но участковый уже закончил работу. Вышел, помахивая картонной папкой с тесёмками:
— Слушай, а чего старуха именно на тебя показала?
* * *
Укушенное место болело.
Андрей заперся в кабинете, спустил штаны и встал перед зеркалом. Оно было маленькое и мутноватое, неудобно висело, так что пришлось долго вертеться, присматриваясь. Вроде бы, ничего страшного. Может, все-таки сделать укол? Или теперь уже поздно?
Он смазал рану йодом и стал одеваться. Телефонный звонок прозвучал, когда оставалось только застегнуть ремень.
По голосу Валета сразу было понятно, что он сильно пьян. Впрочем, Акулов его и не слышал другим в последнее время. На заднем плане звенела посуда, визжали девчонки.
— Я знаю, кто Санька замочил, — выдохнул Валет сразу после приветствия.
Акулов не понял:
— Кого?
— Сашку, администратора.
— Кто?
Валет дурашливо засмеялся:
— Нет, Андрей Виталич, не так все просто. Нам нужно встретиться. Вот тогда мы все и обговорим! Я своё дело сделал, теперь ваш ход… Помните, о чем мы договаривались?
— Пока что ты ничего ещё не сделал.
— Не, неправда, не надо так! У меня все хоккейно! Короче, Виталич, давай в девять часов.
— Где?
— В квартире. Ну, ты понимаешь, где. О'кей?
— А ты не наклюкаешься до вечера?
— Нормалёк, протрезвею.
— Может, все-таки…
Понеслись короткие гудки. Акулов перезвонил Валету на трубку. Отключена. Что бы все это значило? Выпил лишнего и решил попонтоваться? Или действительно раздобыл важную информацию?
Акулов затянул брючной ремень и спустился в дежурную часть. Майор Гунтере, как всегда печальный и задумчивый, сидел за столом и ничего не делал. Трещала радиостанция. Помдеж играл на компьютере. Услышав шаги, оборвал игру и, не оборачиваясь, застучал по клавиатуре, печатая какой-то документ.
— Арвидас, дай почитать сводки.
Гунтере подумал, прежде чем выложить на барьер толстый скоросшиватель. О чем он думал — неизвестно. Может быть, просто в силу привычки сделал такое лицо.
— Спасибо!
Акулов пристроился за свободным столом. Нужное сообщение нашёл в папке быстро. Оно было распечатано на отдельном листе. Принтер давно нуждался в заправке, так что отдельные буквы и слова приходилось разбирать с напряжением.
Минувшей ночью труп администратора ФОК был найден на пустыре в соседнем районе. Давность наступления смерти — более суток, причина смерти — ножевое ранение. В одежде оказались какие-то документы, благодаря чему личность погибшего быстро установили.
Вот, значит, как все обернулось…
Удивления не было. Разве что место и способ. Как его туда занесло?
Акулов подошёл к висящей на стене карте. Ногтем придавил место, где располагался ФОК, правее отыскал пустырь. Оказалось не так далеко, по прямой — не больше двух километров. Если у него там была назначена встреча, то он вполне мог бросить работу, не предупреждая Ларису, рассчитывая, что обернётся минут за тридцать-сорок.
Не обернулся…
Вспомнилось, как характеризовала его Лариса. Решил порвать с прошлым, боится тюрьмы, достоин доверия… Вспомнились и личные впечатления. Если отбросить предубеждения, то оценка почти совпадала.
Они оба ошиблись?
Лариса наврала?
Андрей потёр лоб.
Поднявшись в кабинет, он взялся за телефон. Повезло, коллега из «убойного отдела» соседнего района оказался на месте и был готов ответить на вопросы. На этом, правда, все везение и кончилось. Коллега говорил много, но большинство реплик к делу не относились, так что информации Андрей получил немногим больше, чем из сухой телетайпной сводки.
Кто нашёл труп — неизвестно, поступил анонимный звонок по «02». Скорее всего, какой-нибудь собаковод, выгуливавший питомца. Убиенный лежал в стороне от тропинок и фонарей, маскировать его не пытались. Сломан нос, губы разбиты, под лопаткой — нож. Один смертельный удар. Признаков ограбления нет. Следов вокруг трупа — тоже, все засыпано снегом. Положение тела несколько странное, но не настолько, чтобы сделать определённые выводы. Равно вероятно как то, что убили на пустыре, так и то, что труп «вывозной». На джипе, например, можно подобраться вплотную к этому месту. Свидетелей не нашли. На пустыре периодически случались «гоп-стопы», но до «мокрого» прежде не доходило. Поговорили с вдовой, поговорили с Ларисой. Провели в ФОКе обыск, буквально только что вернулись с него. Безрезультатно…
— А у вас что?
Акулов рассказал. О последнем звонке осведомителя упоминать не стал.
— Да-а, — вздохнул коллега, — если по справедливости, то всем этим вы должны заниматься.
— Не все справедливо.
— Ты мне какую-нибудь справочку по этому поводу перешлёшь?
— Какую-нибудь перешлю.
— Ну давай, не пропадай!
Акулов набрал номер «трубки» Валета. Опять выключена. Позвонил ему домой — жена раздражённо сообщила, что Евгений не ночевал и где он шляется, неизвестно. На работе, в страховой фирме, вежливо пообещали передать сообщение, как только господин Зуйко соизволит приехать.
Акулов не стал ничего передавать, посидел минутку спокойно, раздумывая, и позвонил Денису Ермакову:
— Надо встретиться.
— Подъезжай. Или как?..
— Давай лучше на площади.
— Хорошо, через сорок минут.
Брат Маши, Денис, несколько лет назад уволился из уголовного розыска и теперь занимал немалую должность в одной частной конторе, специализирующейся на охранной и детективной деятельности. Если оценивать только внешнюю сторону, то дела у Дениса шли просто блестяще. При более пристальном взгляде все казалось не так благополучно. Во всяком случае, он любил вспомнить своё милицейское прошлое и погоревать о том, что недоработал до пенсии. Правда, случалось с Денисом такое только под градусом.
Ермаков давно звал Андрея к себе. Обещал высокую зарплату и райские условия для работы. «То же самое будешь делать, только за реальные деньги!» — настаивал он и приводил массу примеров того, как устраиваются бывшие сотрудники розыска. Машины, дачи, заграничные поездки — и никаких тебе несуразных инструкций и трясущихся за своё кресло руководителей, от которых вреда больше, чем пользы. Акулов не соглашался. Может быть, не соглашался пока. Контакта они не прерывали, часто встречались и время от времени оказывали друг другу услуги. По большому счёту, ничего криминального в их делах не было; если нарушения закона и допускались, то были они незначительными. Но оба старались, чтобы о таких отношениях не прознало начальство. Потому и встречались, когда предстоял деловой разговор, где-нибудь «на нейтралке», а не в кабинетах. Особо не маскировались, было заранее определено несколько точек, одной из которых и являлась площадь на полпути между Северным РУВД и конторой Дениса.
Акулов приехал первым. Ермаков опоздал. Его подвезли на каком-то микроавтобусе. Он выскочил, дождался, пока тот уедет, и подошёл к «восьмёрке», поправляя воротник и пояс пальто. Можно было подумать, что в микроавтобусе он ехал не на сиденьи, а зажатым между каких-то коробок и ящиков в грузовом отсеке.
— Шикарно выглядишь! — приветствовал его Акулов.
Ермаков сделал вид, что стесняется своего дорогого наряда. Пробормотал что-то вроде «чего там, приходится держать марку…» и, захлопнув за собой дверцу, энергично спросил:
