— И нет никакого примечания, записки, в которой это объяснялось бы?
— Абсолютно ничего.
— Возможно ли, что личное дело просто затерялось?
— Возможно, но маловероятно.
— А вы что думаете по этому поводу?
— Кто-то забрал личное дело. Изъял его из папки.
— Во имя всего святого, кто же мог это сделать?
— Кто-то очень влиятельный.
— Я ничего не...
— Какое-то правительственное ведомство, обладающее большой властью. Какое-то управление, бюро, агентство, комитет, имеющие право так делать.
— Понятно.
— Сэм, я бы от всего этого поскорее даже не шел — бежал. Если эти люди способны на такое — заставить бесследно исчезнуть архивное дело, которое просто обязано существовать, — они могут причинить вам очень большие неприятности. Вы попали в опасные воды.
Эрла подвели к бараку, и в дверях с него сняли цепи.
В тот момент, когда охранники открыли замки старинными ключами и Эрл ощутил непривычную легкость, расставшись с оковами, которые так долго были его неразлучными спутниками, к нему наклонился Великан.
— Завтра ты пойдешь работать на плотину, — сказал он. — И послезавтра тоже. И все последующие дни до тех пор, пока не захочешь выложить нам всю правду или не покончишь с собой — или тебя не прибьют твои новые приятели. И знаешь что? Лично мне на это глубоко наплевать. Вот начальнику тюрьмы, тому есть до этого дело, но ему как раз за это и платят. А мне на все наплевать.
Он отступил назад, дверь распахнулась, и двое охранников грубо втолкнули Эрла внутрь.
Он попал в совершенно другой мир.
Эрл сразу же почувствовал это по запаху. Это было зловоние закисшего пота и крови, глубоко въевшееся в дерево. Эрл почувствовал это по темноте, поскольку его зрение не смогло различить какие-либо детали, а только смутные силуэты: ряды коек, на которых лежали и сидели люди, и небольшое свободное пространство у двери, где несколько человек играли в карты.
Но в первую очередь Эрл почувствовал это по глазам.
Его пристально буравили не меньше тридцати пар глаз. Эрл чувствовал на себе вес взглядов. Нечто подобное ему доводилось испытывать в морской пехоте, когда его переводили в новое подразделение и солдаты, за которых он теперь должен был отвечать, пытливо разглядывали его со страхом, любопытством или вызовом. Это было понятно, это было по-человечески объяснимо. Это было в порядке вещей.
Но сейчас Эрл ощущал ярость. Взгляды обитателей барака были достаточно красноречивы. Прищуренные, сосредоточенные, они внимательно следили за каждым движением Эрла, за каждой мелочью, откладывая все это в память. Но в первую очередь глаза горели ненавистью. Эрл чувствовал на себе давящую тяжесть этой коллективной жажды стереть его с лица земли, жажды первобытной, безудержной, неистовой. Сейчас он видел перед собой не те взгляды негров, к которым привыкли белые: покорные, услужливые, проникнутые желанием услышать похвалу или получить на чай. Ему еще никогда не приходилось видеть ничего подобного.
Но, приглядевшись внимательнее, Эрл обнаружил, что далеко не во всех взглядах читаются эти чувства. Ему стало очевидно, что в бараке находятся также и больные, умственно неполноценные, с помутившимся рассудком, ибо некоторая часть обитателей барака держалась особняком и у этих людей определенно было не все в порядке с головой. Один стоял, обхватив себя руками, и что-то лихорадочно бормотал себе под нос. Другой раскачивался взад и вперед, тряся головой, и у него по подбородку стекала струйка слюны. Еще один, привязанный к койке грубыми ремнями, бился в неистовых судорогах, хотя силы покидали его на глазах. Один, раздетый донага, стоял, застыв, в углу.
Эрл отвел глаза, понимая, что ему не следует ни на ком сосредоточивать взгляд.
Однако неграм ничто не мешало таращиться на него во все глаза, что они и делали. Даже картежники отложили карты. Никто не поздоровался с Эрлом, вообще не сказал ему ни слова; только тупые взгляды, полные ярости, настолько закоренелой, глубокой и неудержимой, что человеческий мозг уже не мог ее осмыслить.
Эрл осторожно прошел мимо ряда коек и остановился перед незанятой.
Развернув матрац без простыни, расстелив тонкое одеяло и положив жесткую подушку, он сел.
— Это моя койка, — донесся из полумрака чей-то голос.
Не сказав ни слова, не обернувшись, Эрл встал и, отыскав другую свободную койку, повторил те же действия с постелью.
— А это моя, — раздался другой голос.
Эрл снова поднялся с койки, на этот раз под дружный смех. Он предпринял еще три попытки, но каждый раз его останавливал чей-нибудь предупредительный оклик, и в конце концов стало ясно, что для него свободной койки в бараке нет.
Поэтому Эрл подошел к стене, опустился на пол и уселся, уставившись в пустоту, совершенно застывший, усилием воли заставив себя держаться бесшумно и неподвижно, словно животное на пороге смерти.
Но и здесь его не оставили в покое.
Послышались злорадные голоса, смех. Негры были вне себя от счастья. Все происходящее их дьявольски веселило. Ничего похожего они никогда не видели: среди них находился белый. Беззащитный, предоставленный самому себе.
Эрл ждал. Он не сомневался, что рано или поздно негры снова примутся за него, и их будет несколько.
Наконец двое парней поднялись из-за карточного столика и вразвалку приблизились к Эрлу. Они подошли к нему вплотную, но он не поднял головы.
— Эй, — выждав, сказал один из них, — эй ты, белый парень.
Только тогда Эрл поднял взгляд. Это были молодые парни атлетического телосложения, мускулистые и поджарые. В их движениях чувствовалась упругая сила, а в глазах плясали огоньки. Оба были в полосатых арестантских штанах и в нательных рубахах, и даже в полумраке блестели их мышцы, вздувающиеся канатами, накачанные.
— Это мое место, — сказал один из парней. — Нельзя его занимать.
Эрл поднялся с пола, переместился на несколько футов и снова сел.
— Эй, а теперь он сел на мое место. Черт побери! Он над нами издевается.
— Наверное, он тупой. Эй, парень, ты тупой? Ты занял место Маркуса.
Эрл не произнес ни слова. Он продолжал неподвижно сидеть на месте, словно каменное изваяние, ничем не показывая, что слышит негра.
Оба парня снова подошли к нему.
— Послушай, парень, ты уселся на место Маркуса. Ты должен его освободить. Понятно?
Эрл встал и посмотрел парням прямо в глаза.
— Я уже дважды переходил с места на место. Так что, если вы не возражаете, ребята, я немного посижу здесь. Если же возражаете, что ж, значит, не посижу.
Он сухо усмехнулся.
— Эй, — снова заговорил один из парней, — как ты смеешь так разговаривать с нами? Ты думаешь, это смешно? Пришел и занял чужое место и думает, что это смешно! Ты чего ухмыляешься? А, белый парень?
Эрл молча стоял, уставившись в пустоту.
— Слушай, — сказал Маркус, — сейчас мы тебя научим нашим порядкам. Здесь все будет по-другому. Ты больше не босс, понятно?
Эрл продолжал смотреть сквозь него.
— Кажется, у этого парня совсем нет мозгов, — сказал второй негр. — Похоже, он не слушает нас обоими ушами.
— И мне он кажется совсем тупым. Эй, у тебя есть сигареты?
Эрл промолчал.
— Эй, ты! Я с тобой разговариваю. У тебя есть сигареты?
— Только не для тебя, — ответил Эрл.
— А теперь слушай сюда. Договоримся так: ты будешь расплачиваться с нами куревом. Каждый день. Достаешь нам пачку сигарет — мы тебе друзья. Будем о тебе заботиться, ты все понял? Понимаешь, такие у нас порядки. Так что ты будешь доставать нам курево.
— Я же сказал, — смиренным тоном повторил Эрл, — у меня нет сигарет.
— Ого! — воскликнул Маркус — То есть у нас проблема. Понимаешь, у нас ситуация. Этот парень не может с нами расплачиваться. Что будем делать?
Стремительно мелькнула рука. Сильные пальцы крепко стиснули плечо Эрла.
— Смотри-ка, вот теперь он обращает на нас внимание, — ухмыльнулся Маркус.
Две быстро дернувшиеся руки прижали Эрла к стене барака так, что у него клацнули зубы. Чернокожие парни вплотную подступили к нему. В их глазах не осталось ни тени веселья; они стали тупыми и заплывшими, зрачки расширились до размеров блюдец в предвкушении того, что будет дальше. Эрл понял, что негры собираются жестоко его избить.
— Куда ты таращишься? — спросил один из них.
— Похоже, мы этому типу не нравимся, — добавил другой.
— Эй, парень, у тебя какие-то проблемы, а? Слушай, ты что, не понимаешь, что тебе говорят?
— Парень, знаешь, думаю, мне придется научить тебя правилам хорошего поведения, чтобы ты знал, как себя вести здесь. Как ты смотришь на то, чтобы...
— Все, хватит!
Эти слова были произнесены низким, повелительным голосом. Из тени в углу выступила фигура. Это оказался огромный негр с иссиня-черной кожей, с могучими бицепсами на здоровенных ручищах. У него почти полностью отсутствовала шея, а глаза горели неистовой яростью. Разглядев шрам в виде лунного серпа, рассекающий щеку, Эрл догадался, что перед ним стоит сам Полумесяц.
