Лейтенант Терехин, несмотря на свои двадцать два года, слыл в батальоне обеспечения офицером грамотным, дисциплинированным, в меру строгим, умеющим управлять подразделением. Поэтому уже состоял в кандидатах на должность командира роты. И он получил бы повышение, если не этот марш. Лейтенант вел колонну, как того требовал боевой устав и инструкции, со скоростью машин в сорок километров в час, соблюдая дистанцию между ними в сорок метров. Колонна растянулась почти на километр, но Терехин знал, что марш проходит нормально, ибо поддерживал связь с начальником технического замыкания прапорщиком Холодным. Основная часть пути была преодолена, впереди единственное представляющее угрозу выполнения задачи препятствие — мост через ручей. Чтобы определить, насколько он пригоден для прохода колонны, надо прерывать марш и проводить разведку моста. Это потеря времени. Не проще обойти его слева, не въезжая в запретную зону? Терехин бывал здесь, когда вывозили металлолом, и имел представление о ручье, вполне проходимом для армейских грузовиков. Приняв решение преодолеть водную преграду вброд, командир взвода связался с техническим замыканием:
— Холод! Я — Первый! Как слышишь?
— Слышу, Первый!
— Решил обойти мост слева, дабы не терять время на проверку его состояния!
Прапорщик одобрил решение командира взвода:
— Разумно!
Лейтенант приказал:
— Обгоняй колонну и осмотри ручей! Определи точное место брода!
— Понял тебя, Первый! Выполняю!
— Давай! Жду доклада!
Лейтенант переключил станцию в режим «приема-передачи», а прапорщик отдал команду водителю автомастерской МТО-АТ:
— Давай, сержант, в обгон колонны к мосту!
Водитель кивнул:
— Понял! Идем к мосту!
Летучка вышла на левую сторону полевой дороги и, прибавив скорость, начала опережение автомобилей взвода. МТО-АТ прибыла к ручью в 22.30.
Ремонтники покинули будку мастерской и быстро обследовали дно водной преграды.
Это не осталось без внимания Самаранова.
— Смотри, Петр Георгиевич, какой смышленый взводный ведет колонну. Понимая, что мост в любое время мог получить повреждения, решил обойти его. Молодец! Грамотный офицер. Жаль, что придется убивать его. Такие нам пригодились бы!
Федин равнодушно ответил:
— Нормальных офицеров в армии много. А кто такой этот лейтенант? Пешка! Как и его взвод — обычное пушечное мясо. Не здесь, так в Чечне или еще где на Кавказе в пекло попали бы! Война есть война!
Самаранов согласился:
— Ты прав!
После того как ремонтники, проведя разведку, вернулись и доложили о состоянии дна прапорщику Холодному, он вызвал командира взвода:
— Первый! Я — Холод!
— Слушаю тебя!
— Выходи прямо на летучку. В пяти метрах от нее справа — брод через ручей!
— Понял! Как пройдем преграду, занять штатное место в колонне!
— Принял! Конец связи!
Приняв доклад прапорщика, взводный передал по колонне:
— Внимание всем! Впереди водная преграда. Проходим ее в режиме скорости 10 км в час, для чего перед ручьем остановка и сосредоточение техники. После остановки приготовить тросы для сцепки между машинами! На всякий случай!
В 22.35 автомобильный взвод лейтенанта Терехина вышел к ручью. Головная машина остановилась. Молодой офицер выпрыгнул из кабины на обочину, размял ноги. Посмотрел на время. Следовало дождаться, пока подтянется весь взвод.
Автомобильное подразделение сосредоточилось у ручья спустя пять минут.
И лейтенант уже готов был отдать приказ на форсирование водной преграды, как пуля, выпущенная со стороны полигона из бесшумной винтовки, попав офицеру в лоб, опрокинула его тело в кювет, оборвав жизнь двадцатидвухлетнего лейтенанта. Этот выстрел послужил сигналом для боевиков Быкова, и диверсанты пошли на штурм. Впрочем, штурмом это нападение, по сути, на безоружных молодых солдат срочной службы назвать можно было с большой натяжкой. Штурмовики попросту, выйдя из укрытий и разобрав цели, хладнокровно поразили их с расстояния в двадцать метров. Только прапорщик Холодный избежал поражения от первого, главного залпа и попытался скрыться в лесу. Но до запретной зоны добежать не успел. Снайпер бандитов уложил начальника технического замыкания практически на границе запретной зоны. Видевшие бежавшего прапорщика Самаранов и Федин облегченно вздохнули, когда автомобилист рухнул в траву в нескольких метрах от лесного массива. Бывший командующий чертыхнулся:
— Твою мать, Федин! Быкову строгий выговор! Что за стрельба? А если бы прапор вломился в лес? То что? Молчишь? А то, что сработала бы система раннего обнаружения противника «паутина» и всем нашим планам наступил бы конец. Причем полный! Нас тут же накрыли бы на этом чертовом полигоне!
Федин ответил:
— Но ведь прапорщик не вломился в лес?
— По чистой случайности! Снайпера, что заметил беглеца, поощрить!
— Обязательно, Григорий Савельевич!
— Спускаемся к колонне.
При появлении начальства командир диверсионного отряда Быков доложил Федину, так как Самаранов остался в машине:
— Товарищ генерал-майор, подчиненный мне отряд поставленную задачу выполнил — автомобильная колонна уничтожена.
Федин приказал:
— Трупы в две крайние машины. Для отряда отобрать три «Урала»! Вывести их за ручей. Там же собрать все подразделение! Выполняй!
— Есть.
Быков отправился к диверсантам.
Самаранов вышел из машины:
— Давай, Петр Георгиевич, готовь систему «спектр». В 23.10 мы должны иметь коридор по дороге, ведущей к позициям дислокации ракетных комплексов!
В 22.50 у КПП полка возле командирского «УАЗа» собрались офицеры ракетного дивизиона, продавшиеся за деньги своему командиру.
Табанов осмотрел подчиненных, одетых в форменные костюмы ракетчиков, и приказал:
— В машину! Оружие за задним сиденьем, пистолеты с глушителями!
Бригада Табанова выполнила приказ.
Полковник вызвал начальника дежурного расчета ракетчиков:
— Опушка! Я — Стяг! Прошу ответить!
Офицер боевого расчета ответил немедленно:
— Опушка на связи!
— Я с группой офицеров выдвигаюсь к вам на командирском «УАЗе». Обеспечь безопасный проезд и прием!
На позициях решение комдива вызвало удивление. Но приказ есть приказ, его следует выполнять! Дежурный ответил:
— Вас понял! «Защиту» и «Паука» предупрежу немедленно!
— Предупреди! Самому и всем остальным дежурным офицерам находиться на местах несения службы. Подъеду к пункту управления. После чего доведу цель визита! Как понял, Опушка?
— Вас понял!
Отключившись от пункта дислокации ракетных комплексов, Табанов вызвал Федина:
— Первый! Я — Стяг! Прошу ответить!
Генерал ответил:
— Слушаю тебя, Стяг!
— Начинаю выдвижение на позиции. Буду там через пятнадцать минут! После чего приступаю к выполнению задачи!
— Удачи, Стяг!
Табанов предупредил:
— Включайте «спектр» не ранее 23.07, иначе и моя машина пропадет с мониторов системы слежения. Это автоматически включит автономный сигнал тревоги!
Командир корпуса сказал:
— Работай, Стяг! Я прекрасно помню хронологию действий! До связи!
Табанов, переключив радиостанцию, устроился на месте старшего машины, приказав водителю:
— Вперед на позиции!
«УАЗ» вышел с территории военного городка и пошел в сторону леса.
Федин же доложил Самаранову:
— Табанов начал акцию!
Бывший командующий спросил:
— О каких временных ограничениях для нас он говорил?
Командир корпуса ответил:
— Просил не включать «спектр» ранее 23.07!
— Понятно! А у нас применение «пробойника» запланировано на 23.10! Пока все идет по плану! Займись «спектром»!
Ровно в 23.10 три «Урала», в кузовах которых под тентами находились боевики, пошли к дороге, ведущей от полка к позициям ядерных ракетных комплексов. Операция «Дивизион» вступила в кровавую, активную фазу!
Позиция дислокации ядерных мобильных комплексов представляла собой почти правильный четырехугольник размером примерно восемьсот на шестьсот метров, окруженный колючей проволокой, по которой был пущен ток высокого напряжения. Позиция имела два выезда. Главный, со стороны поселка Коростылево, и дополнительный — дорогу, уходящую в лес на запасные позиции дивизиона. Со стороны Коростылева дорогу центрального въезда закрывал шлагбаум. Перед ним слева и справа от грунтовки были противопехотные и противотанковые минные поля. За шлагбаумом находился первый пост караула, представляющий собой стационарную позицию, состоящую из стрелкового окопа на двух бойцов, и капонир, в котором находилась одна из трех имевшихся на позиции БМП-2. За постом было караульное помещение. Далее располагались ангары с комплексами и различные службы, призванные поддерживать комплексы в состоянии боевой готовности, а также обеспечивать их охрану и оборону. Система охраны и обороны ракетных комплексов была продумана хорошо и организована вполне надежно, гарантируя эффективное противодействие противнику до подхода основных сил полка. Но она не была защищена от предательства. Предательства и продажности тех лиц, на которых и возлагалось управление дивизионом, в первую очередь самого командира ракетной части стратегического назначения. Это являлось единственным слабым звеном в охране комплексов и относилось к особенностям человеческого фактора. Да, командирами подобных частей не назначались люди случайные, ненадежные. Ненадежными их делала жизнь. Простая, обыденная, неблагоустроенная бытовуха. Бытовуха, постоянно мешавшая офицеру нормально служить, разрушавшая его семью, вызывавшая раздражение, недовольство и искреннее непонимание того, почему государство держит за рабов тех, от кого зависит ядерная безопасность страны. Ведь содержание офицеров-ракетчиков иначе, как рабским, назвать было сложно!
