«Леший», которую привезли с собой из России. И пусть она была более тяжелой, чем новая, более громоздкой, в рюкзаках у всех была именно она. Может быть, именно потому генерал Спиридонов и постарался, заказал на взвод два автобуса, хотя я вполне допускаю и вариант, при котором инженеры из генеральской бригады после прошлой операции высказали мысль, что взвод снайперов доставляет им неудобство, и потому Василий Васильевич решил снова везти свою бригаду на отдельном автобусе. Но в этот раз ехать было недалеко – всего-то на летное поле, расположенное перед зданием аэропорта Хмеймим, где нас уже дожидались вертолеты. Два из них были выделены на мой взвод, один на бригаду инженеров. Пока шла перегрузка коробок с квадрокоптерами, ко мне подскочил инженер Андрей.
– Товарищ майор, товарищ майор, ну как? Вы сообщили генералу про гибель его брата?
– Я же тебе обещал… А если я что-то обещаю, то обычно свои обещания выполняю. А я сам тебя хотел спросить, как вчера вечером генерал себя вел?
Свой вопрос я задал не из любопытства, а на случай, если Василий Васильевич решит взять командование операцией на себя. Его дурное настроение, а хорошим оно и быть, в принципе, не может, в состоянии в итоге сказаться на общем результате операции. А это совсем не то, что нужно и самому генералу, и мне.
– Как-то странно он себя вел. Очень задумчив был.
– А обычно?
– Вообще-то он всегда в собственные мысли погружен, но в этот раз особенно, и по нескольку раз меня по результатам измерений переспрашивал, словно забывал, что уже только что спрашивал. Вы все, товарищ майор, ему рассказали?
– Кроме того, из-за чего у них с братом ссора произошла. Я, дескать, не в курсе, мне Михаил Васильевич ничего не рассказывал. И я ему не как о брате поведал, а только как об однофамильце. А дальше пусть сам додумывает, что к чему… Имя-отчество я назвал. Наведет справки, уточнит.
– Понятно, товарищ майор. Спасибо вам.
– Не за что.
– Я, пожалуй, пойду в вертолет грузиться, – мне показалось, что инженер Андрей не очень доволен результатом моего рассказа. А сам он говорить с генералом о таких вещах стеснялся.
– Иди. Нам тоже пора загрузку заканчивать…
Мой взвод уже разместился в двух «Ми-8», команда генерала Спиридонова заканчивала грузить свои коробки. В одну из «вертушек» сел и я, заметив, что лейтенант Футракулов разместился во второй. Мы с ним по традиции размещались в разных машинах, будь то вертолет, грузовик или автобус, чтобы, если с одной машиной что-то случится, во второй остался целым и здоровым или командир, или его заместитель. На всякий случай у нас оставался еще один офицер – старший лейтенант Кривоносов, который был готов заменить и того, и другого сразу. Потому я имел возможность брать с собой на рекогносцировку Тахира, который был идеальным напарником, мог что-то и подсказать без ложного стеснения, да и переводчиком мог послужить – не всегда же «языка» удается доставить до штаба.
Взлетели мы первыми. Второй вертолет с бойцами взвода последовал за нами, а последним покинул летное поле вертолет с бригадой инженеров генерала Спиридонова. Полет проходил штатно, но вот плохо обстояло дело с местом для посадки. Вчера днем вертолет майора Спиридонова потратил больше часа времени, обыскивая лес в поисках подходящей для трех вертолетов поляны, но найти такую сумел только на противоположной стороне хребта, почти на самой границе с Ливаном, да и то на излишне крутом склоне, где вертолет рисковал зацепить винтом поверхность земли и камни. В конце концов мы с подполковником Ягужинским, просмотрев и физическую карту, и более современную карту спутниковой съемки, так ничего подходящего и не нашли, и подполковник на свой страх и риск вынес вердикт:
– Ничего не поделаешь, майор. Посадку, похоже, будете совершать там же, где вас высаживал майор Спиридонов. Три вертолета – это не один. А не со всякой проезжающей мимо машины их будут атаковать.
– Могут просто увидеть и предупредить автоколонну. Тогда нам трудно придется.
– «Трус не играет в хоккей…» – процитировал Ягужинский слова из всем известной песни.
– Я о другом говорю. Противник узнает о засаде и обойдет ее лесом. Нам потом «бармалеев» по одному отлавливать?
– Тогда мы между дорогой и вертолетами «глушилку» связи поставим. Самую мощную в штабе попрошу. Пусть выделяют, раз такое дело. И позвонить в автоколонну никто не сможет.
На этом мы вчерашний вечер с Ягужинским и завершили. Он торопился к генералу Спиридонову, пока тот, как обещал мне вчера вечером еще по телефону, не ушел решать свои дела. Но я почему-то был уверен, что Василий Васильевич в этот вечер никуда не уйдет и подполковник застанет его в генеральском номере гостиницы или в палатке инженеров. Генерал Спиридонов жил в гостинице и обычно только наведывался в палатку инженеров, которая была расположена не слишком далеко от нас, но в другом ряду.
Но, видимо, вечером подполковник все же отыскал генерала, и они обговорили все детали операции, которые мы обсудили ранее, и потому Василий Васильевич не удивился, когда все три вертолета один за другим приземлились на том месте, где минувшим днем погиб майор Спиридонов.
Я заметил, как генерал Спиридонов передал какой-то продолговатый прибор инженеру Андрею и стал что-то ему объяснять, показывая пальцем в ту же сторону, куда смотрели пушки, то есть в сторону дороги. Я догадался, что это «глушилка». Бинокль вытаскивать из футляра мне было лень, и я, спрятавшись за вертолетом, навел прицел на руки Андрея, которые и держали прибор, хорошо при этом помня одно из главных правил вооруженного человека – нельзя наставлять оружие ни на кого из своих, даже если знаешь, что оружие не заряжено. А моя винтовка была заряжена, хотя патрона в патроннике еще и не было. Но себе я, оказывается, охотно и с удовольствием прощал такое отступление от общепринятых правил. Но не простил мне нарушения лейтенант Футракулов, оказавшийся рядом.
– Командир, какой пример бойцам подаешь! – громко проворчал Тахир.
– Плохой! – согласился я. – А кто из бойцов ему последует, буду наказывать! – ответил я Тахиру тоже громко, убирая винтовку за плечо. Даже громче сказал, чем хотел. Это чтобы все слышали.
Инженеру Андрею идти к дороге следовало мимо нас, и
