отодвинула край капюшона, взглянула, даже улыбнулась – и снова сделалась отстраненной. Прошедшая ночь выдалась жаркой, уснули незадолго до рассвета, не выспались. Алексей бежал из летней кухни, как вор, пробирался задворками в общежитие, все еще ощущая на себе женские прикосновения…
Мотор трещал, нервировал. За штурвалом на мостике стоял приземистый пятидесятилетний мужчина с просоленным лицом – местный житель, работник порта Буланов Федор Устинович. Этого субъекта нашел Меркушев – и персона оказалась полезной. Он прекрасно знал все здешние закоулки, работал на рыбацком баркасе, на погрузчике в порту, партизанил в окрестных лесах. А когда в город вернулись советские войска, помогал разминировать акваторию и тем самым спас немало душ. Субъект был немногословный, дымил папиросой, крутил свою морскую «баранку». В сизом мареве прорисовывались изгибы скал. Судно сменило курс, подходило к гряде с западной, подветренной стороны. Фронтальная скала с зубчатым гребнем напоминала спящего динозавра. По мере приближения она, казалось, съеживалась, обрисовался фас острова с каким-то искривленным гротом. Часть его гребня оказалась макушкой соседней скалы – до определенного момента обе махины сливались. Возникали соседние острова, их было много, гряда тянулась с юга на север, а то, что видели с причала, было лишь верхушкой айсберга. Скалы изгибались, меняли форму, одна из них напоминала гимнаста, вставшего на «мостик», – под ней имелся своеобразный арочный проем. В него Буланов и направил баркас. Судно сбавило ход, входя в каменные лабиринты. Рита поежилась, как-то втянула голову в плечи, когда над судном проплыла гигантская «арка», изрытая трещинами. Казалось, что эта скала может разрушиться в любой момент…
Кормчий заглушил двигатель, баркас шел по инерции, подставляя правый борт исполинскому валуну, увенчанному пальцевидным отростком. В нижней части валуна чернел глубокий грот.
– М-да уж, – пробормотал Меркушев. – Природа тут, конечно, постаралась…
Рита сместилась к носу. Хабаров тоже подошел, поглаживая затворную раму свисающего с плеча автомата. Федор Устинович высунулся из надстройки, обозрел окрестности.
– И куда прикажете, товарищи? – хрипло вымолвил он. – Покатаемся или есть конкретная цель?
– Давай, Устиныч, в объезд, – махнул рукой Меркушев. – Обогнем скалы, а потом по проливам прогуляемся.
Каменное царство посреди воды завораживало. Скалы теснились, жались друг к дружке, в гротах плескалась вода. Гребни скал оккупировали чайки. Когда завелся двигатель, они снялись с насиженных мест, закружились над архипелагом. Баркас огибал скалистый массив, и пейзажи менялись каждую минуту. Не все проливы были пригодны для судоходства – каменные препятствия вырастали прямо из воды. Судно забирало влево – Федор Устинович уверенно крутил штурвал. Маневр был непонятен – вполне могли пройти прямо.
– Федор Устинович, в чем проблема? – крикнул Алексей.
– А ты посмотри внимательно, товарищ! – отозвался рулевой. – И больше не спрашивай.
Под водой тоже были скалы! Матово поблескивал зернистый камень – под водной гладью разлеглась гигантская плита. Двигайся судно прежним курсом – пропороло бы днище.
– Все в порядке, – обернулся Меркушев. – Федор Устинович знает в этом районе все ловушки. Глаз – алмаз, что называется.
– Мог запамятовать чуток, – подмигнул стоявший в рубке местный житель. – Раньше-то эти края знал как свои пять пальцев. Пацанами сюда на лодочках приплывали, лазили по камням, в воду ныряли с высоты – еще при проклятом царизме дело было, – проводник оскалил прокуренные зубы. – Потом рыбачили в окрестье, а в конце тридцатых здесь запретную зону ввели, перестали пускать народ. Подводные лодки приплывали – временная плавучая база размещалась, в скалах пряталась. Заправлялись тут наши субмарины, запасались всем необходимым. В сорок первом несколько лодок из Эстонии пришли, думали, задержится в наших краях подводный флот. Но не вышло, немец давил, их крейсер подошел, стал архипелаг обстреливать – пришлось уйти в Ленинград. Немцы тут тоже что-то химичили, не пускали простой народ. Чуть лодочка не в ту сторону – огонь по ней открывали… Так что столько лет уж здесь не бывал – извиняйте, если что не так сделаю.
– Только попробуй, – показал ему кулак Меркушев.
Каменное царство продолжало удивлять. За полчаса Буланов сделал круг и снова провел баркас под каменным сводом. На прогулку по двум проливам ушло еще минут пятнадцать. Скалы угрюмо взирали на чужаков – острозубые-приплюснутые, голые и будто плесенью помазанные лишайниками. Встречались деревья – корявые, вцепившиеся корнями в расщелины, бог весть из чего получающие жизненные соки. Распахнулась пещера в скале, похожей на сплющенный помидор. В отличие от гротов, она не соприкасалась с водой, находилась на возвышении и имела овальную форму. Вместимость впечатляла – в дыре могли расположиться два танка. Рита невольно привстала на цыпочки, когда баркас проплывал мимо, поежилась. Страх перед неведомым, видимо, в подкорке у каждого человека. Из пещеры тянуло холодом…
Но самое интересное началось в третьем по счету проливе. Примерно в центре архипелага. Скалы в этом месте расступались, пролив расширился, образуя фарватер. С берега это место не просматривалось. Подводных скал здесь не было, о чем охотно известил Буланов. Сюда и заходили подводные лодки. Здесь они могли и всплывать, невидимые с суши. Мурашки побежали по коже. Капитан Меркушев снял с плеча автомат, но не спешил передергивать затвор. Появилось ощущение дискомфорта, возникло желание переместиться в надстройку и оттуда держать оборону. Рита отступила, пристроилась за фальшбортом. Настала тишина. Буланов заглушил двигатель, судно ползло по инерции. Скалы тянулись почти сплошной грядой. Слева образовалось что-то вроде причала – ровная каменная площадка. В камень были врублены стальные стержни – очевидно, кнехты. Площадка тянулась метров на десять. Эта поверхность была фактически ровной – тот же променад. За причалом были прорезаны ступени, имелись металлические перила. Дальше открывалась пещера – черная, как ночь. Там громоздились какие-то бочки, вповалку валялись деревянные поддоны, возвышалась гора специфического металлолома.
– Вот вам и здравствуйте, – пробормотал Меркушев. – В этих скалах и размещалась материальная база – наша, я имею в виду. И данное место облюбовали наши, а немцы лишь воспользовались тем, что имелось…
– Говорят, немцы проводили здесь работы, – напомнил Алексей. – На это ничто не указывает. Что они могли тут делать?
– С чего вы взяли, товарищ капитан, что это были надводные работы? – удивилась Рита. – Думаю, трудились водолазы, а что именно они делали – история темная.
Мурашки продолжали шествие по коже. А если и вправду под нами лежит на грунте подводная лодка? – всплыла пугающая мысль. – Или не на грунте, а в пещере или на каком-нибудь подводном причале… Такое ощущение, что в них уже прицелились торпедой. Какая чушь! Вверх торпедой не ударят, разве что на бок лягут… Не станут по ним стрелять, если не самоубийцы. Будут ждать до последнего. Невыгодно немцам раскрывать карты. На выстрелы вся местная флотилия сбежится.
