– Сомнительно, – забыв, что друг его не видит, Углов по укоренившейся привычке резко тряхнул головой. —Атомный реактор, угроза взрыва, ультиматум – стиль Рубеи, его почерк. Вспомни, как было в Мурманске. Но я не понимаю, как за эти дни он успел все провернуть!
– Я всего лишь высказал предположение, – голос Бондарева, как всегда, был спокоен. – Но установить, чем занимался Рубеи эти двенадцать дней, что прошли с момента его побега, конечно же, надо.
– Собрать команду, раздобыть фугасы, добраться сюда, передать фугасы своему человеку, предварительно завербовав его, – размышляя вслух, быстро проговорил Углов и уже специально для Бондарева сказал: – Я сейчас же отправлю запрос в департамент, пусть ищут. Где-то он непременно должен был наследить.
– Это ваши коллеги? – обратился к Углову главный инженер АЭС, дождавшись, когда он повесит обратно на пояс трубку мобильной станции. – Им удалось что-то выяснить?
– Да. Имя организатора! – резко ответил Углов и только в этот момент до конца осознал страшный смысл сообщенного Бондаревым известия.
За терактом на Обнинской АЭС стоит Ахмед аль-Рубеи, бывший лидер «Аль-Кайды», организовавший теракт в мурманском порту. Тогда в Мурманске «Вымпел» разрушил его планы, арестовав самого Ахмеда и разгромив его банду, состоящую из арабских террористов и российских наемников. И сейчас он намерен взять реванш за свое поражение, совершив то, что ему не удалось сделать в Мурманске.
Начальнику УФСБ Калужской области генерал-майору Обухову
В рамках операции по предотвращению крупномасштабного террористического акта на Обнин-ской АЭС, проводимой Центром спецопераций ФСБ РФ, отрабатывается версия о причастности к теракту работников АЭС. В целях выявления их возможных контактов с террористами вам необходимо организовать прослушивание служебных и домашних телефонов городской телефонной сети всех сотрудников АЭС, для чего задействуйте все имеющиеся в вашем распоряжении силы и средства оперативно-технических служб. Основание – постановление Генпрокуратуры РФ №… от 16 августа. В случае выявления подозрительных телефонных переговоров сообщать о них незамедлительно начальнику управления «В» Центра спецопераций ФСБ РФ. В дальнейшем действовать по его указаниям.
Директор Федеральной службы безопасности РФ генерал-полковник Постников.
Начальнику управления «В» Центра спецопераций ФСБ РФ генерал-майору Углову
Для осуществления контроля за радиоэфиром и прослушивания аппаратов мобильной телефонной связи сотрудников Обнинской АЭС, санкционированного Генпрокуратурой РФ, в ваше распоряжение направляется специальная команда управления «Р» (начальник команды подполковник Лепницкий), имеющая в своем составе шесть мобильных автоматизированных станций радиотехнической разведки «Орион» и два экспериментальных мобильных автоматизированных пункта радиотехнического контроля «Охота». Расчетное время прибытия спецкоманды в Обнинск 08.00.
Начальник департамента «Т» ФСБ РФ генерал-лейтенантМостоцкий.
Начальнику департамента «Т» ФСБ РФ генерал-лейтенанту Мостоцкому
Сравнительным анализом аудиозаписи ультимативного заявления террориста, сделанной дежурной службой МЧС, и записей из собственного аудиоархива управления «В» установлена личность вымогателя, обратившегося в дежурную службу МЧС. Это международный террорист Ахмед аль-Рубеи, арестованный при проведении контртеррористической операции в Мурманске в марте этого года и 4 августа выпущенный на свободу в обмен на похищенного чеченскими боевиками зампредседателя ЦИК Загайнова И.А.
Для активизации розыска Ахмеда аль-Рубеи и других членов его террористической группы прошу вас срочным порядком направить в штаб управления «В» все материалы о его связях с главарями чеченских незаконных вооруженных формирований, имеющиеся в распоряжении временного управления ФСБ Чеченской Республики.
Обращаю ваше внимание на отсутствие в нашем управлении сведений о хищениях с армейских складов кумулятивных боеприпасов, что существенно затрудняет взрывотехникам поиск в энергоблоке АЭС установленного террористами взрывного устройства.
Начальник управления «В» генерал-майор Углов.
Обнинская АЭС, 16 августа, 04.00
После того как разъехались пожарные, освещающие место взрыва прожектора сразу погасли. Не знаю: Углов приказал их отключить или кто-то из руководителей атомной станции. Главное, что с отключением прожекторов наше оцепление окончательно потеряло всякий смысл. Работникам атомной станции явно было не до того, чтобы в темноте слоняться на месте взрыва, тем более заглядывать в образовавшуюся воронку, которую толком даже разглядеть было невозможно. Тем не менее мы с Ворониным, как два истукана, торчали возле зияющей в земле дыры. Облако пара над ней постепенно рассеялось, так как обожженные пламенем обломки металлических конструкций, бывшие прежде корпусом трансформаторной подстанции и ее агрегатами, быстро остыли, и скопившаяся на них вода, которой пожарные сбивали пламя, уже не испарялась. Воронка сразу перестала ассоциироваться у меня с жерлом вулкана. Сейчас это была обыкновенная яма, около трех метров в диаметре и метра два глубиной, с торчащими оттуда обломками железобетонных плит и кусками обожженного и оплавленного металлолома. Не знаю, кого она могла интересовать, кроме наших взрывотехников. Нет, все правильно. Пока бригада взрывотехников полностью не отработает место взрыва, посторонние туда не допускаются. Поэтому оцепление необходимо, но эта работа для каких-нибудь постовых милицейских сержантов, а никак не для нас, бойцов «Вымпела». Да, милицейский наряд на АЭС не прислали, и генерал должен был здесь кого-то поставить. Ну так и поставил бы одного Ворона. Он у нас в отряде без году неделя, можно сказать, стажер. Но я-то боевой офицер, командир оперативно-боевой группы! У меня пятнадцать боевых операций и два ордена Мужества! А я, вместо того чтобы сражаться с террористами, сторожу какую-то яму! Хотя мог бы вместе с Угловым опрашивать работников станции или вместе со взрывотехниками искать в энергоблоке установленный агентом террористов фугас. Да у меня на счету снятых чеченских растяжек, наверное, больше, чем у самого Терентьева! Вот выйдет Углов наружу, обязательно скажу ему все, что думаю. В конце концов, у меня солидный боевой опыт и оперативная хватка тоже имеется – сам Бондарев это отметил. Так что пусть генерал использует меня в соответствии с моими возможностями. А то так можно и до самого рассвета здесь проторчать.
Рассвет уже действительно близок. Небо просветлело, а на горизонте появилась алая полоска зари. Да и на самой территории АЭС тоже стало заметно светлее. Снова стали различимы разбросанные по земле витки оборванных высоковольтных проводов, куски железа и обломки трансформаторов, уже отмеченные и пронумерованные нашими взрывотехниками. А Углов все не выходил! Как скрылся в энергоблоке, так и пропал. Вообще никто из наших не выходил. Из чего можно заключить, что второй фугас по-прежнему не обнаружен.
От нечего делать я стал ходить вокруг воронки, считая воткнутые в землю металлические флажки с номерами, которыми взрывотехники помечали разбросанные взрывом обломки. Вскоре ко мне присоединился Ворон. Как и мне, парню надоело стоять без дела. Вместе мы насчитали тридцать флажков, соответствующие тридцати обозначенным фрагментам. Кроме этих тридцати, на месте взрыва было еще много обломков, но на них у наших взрывотехников флажков с номерами уже не хватило. А ведь еще не были пронумерованы те куски железа и обломки железобетонного основания трансформаторной подстанции, которые остались внутри воронки. Во время ночного осмотра никто из взрывотехников в воронку не спускался, так как она едва ли не до половины оказалась залита водой – пожарные постарались.
Я подошел к краю воронки и заглянул внутрь. Да уж, нашим взрывотехникам не позавидуешь. Чтобы качественно осмотреть все обломки, бригаде Те-рентьева понадобится несколько дней. И среди всей этой массы совершенно никчемного железа интерес представляют лишь несколько, скорее всего, совсем небольших фрагментов: детали корпуса и механизма разорвавшегося фугаса. Часть из них Терентьев и его парни уже нашли. Но, видимо, найденные осколки оказались слишком мелкими, раз даже такой дока, как Терентьев, не смог по ним определить модель фугаса. Чем попусту тратить время, может, имеет смысл поискать то, что не нашли наши взрывотехники? Эта мысль поначалу показалась мне чересчур самонадеянной. Но, немного поразмыслив, я подумал, а что я, собственно, теряю, и полез в образовавшуюся при взрыве воронку.
От нерешительности, а скорее от недоверия к собственным силам, моя нога соскользнула с влажного обломка бетонной плиты, и я, нелепо взмахнув руками, сорвался вниз. По правому боку шаркнул арматурный прут, торчащий из того же обломка. Если бы я не успел отклониться в сторону, этот штырь, наверняка, пронзил бы подмышку. Не смертельная рана, но в госпиталь можно было загреметь надолго. Да и потом еще, чего доброго, комиссовали бы. Но и без этого падение закончилось плачевно. Обе мои ноги по щиколотку – да какой там по щиколотку! – почти по колено утонули в глинистой жиже, покрывающей дно воронки. Холодная липкая грязь потекла мне в сапоги. И хорошо еще, что за ночь большая часть воды просочилась в землю, иначе бы я окунулся в эту грязевую лужу по пояс.
