– Раз не было, то и волноваться нечего. А звонила вам моя секретарша, я ей поручил узнать, но она затянула с исполнением. Ехал мимо, подумал: заскочу, сам разведаю. – Уже на пороге Клим обернулся: – У нее голос еще такой – зычный, грудной, как у телеведущей Белкиной. Она звонила?
– Точно, – подтвердила блондинка.
– Если еще раз позвонит, то не говорите ей, что я заходил. В нашей структуре, – Бондарев сделал многозначительную паузу, – плохой знак, если тебя начальник перепроверяет.
Следующим пунктом, куда направился Бондарев, был банк. Он толкнул плечом стеклянную дверь, миновал слегка ожиревшего, как тот партизан в далеком лесу, охранника. Охранник мельком смерил посетителя взглядом. Одежда и манеры не оставили у него сомнений в добропорядочности намерений Клима Владимировича.
Табличка, извещавшая, что именно тут находится отдел обслуживания платежей по банковским карточкам, красовалась на прозрачной двери. В большой комнате, даже не разграниченной перегородками, стояло несколько стильных столов. Сверкание никеля, матовое мерцание полированных столешниц, бестеневое, как в операционной, освещение и даже сам воздух, многократно профильтрованный кондиционерами, свидетельствовали, что финансовое заведение – солидное. Сотрудницы отдела были отобраны не столько по деловым качествам, сколько по экстерьеру, прямо как стюардессы на международном рейсе.
Клим присел в гостеприимно отодвинутое кресло, мило улыбнулся служащей в строгом, но все же нарядном костюме. Вопреки обыкновению, Бондарев выбрал для общения не самую красивую из всех присутствующих.
– Я пользуюсь пластиковой карточкой вашего банка.
На стол легли документы, но самой карточки среди них, естественно, не оказалось, в этот момент она покоилась в кармане Юрия Чудина, который шлялся одному ему известно где.
– У вас есть пожелания?
Служащая и Бондарев вновь обменялись улыбками.
– Мой восемнадцатилетний сын, – проговорил бездетный Бондарев, – безответственный балбес, без спросу прихватил мою кредитку, код он знает. Боюсь, наделает глупостей.
– Желаете заблокировать счет? Или заявить о пропаже?
Бондарев покачал головой:
– Отцовское сердце – не камень. Сам таким балбесом был. Ни то и ни другое. Никаких официальных заявлений. Я хотел бы отыскать его сам. Мне надо знать, снимал ли он деньги за последние сутки, и если да, то где именно?
Служащая помялась, вообще-то такая услуга не входила в договор обслуживания клиента – он мог узнать передвижение средств по своей карточке, но не места, в которых снимались деньги. Но на девушку смотрели честные глаза озабоченного родителя. Наманикюренные пальцы защелкали по клавишам, на мониторе поползли столбики цифр.
– Вы зря плохо думаете о сыне. Ни цента с вашей карточки не снято. Он ей не пользовался.
На стол легла визитная карточка и безделушка – дорогая губная помада.
– Пробивайте по компьютеру дважды в день. Как только мой балбес засветится, перезвоните мне.
– Не надо подарков, – служащая покосилась на коллег и отодвинула помаду.
– Понимаю, не положено. Если можно, дайте мне номер своего личного мобильника. Я буду названивать. А потом как-нибудь посидим вместе в ресторане, – прозвучало многообещающе.
С визиткой служащей в руке Клим Владимирович тут же в банке подошел к окошечку и внес на счет ее мобильного телефона тысячу рублей. Вроде бы и не взятка, но понятно от кого, и вернуть эти деньги она не сумеет.
«Чудеса. Все сходится, все мне врут, – подумал Бондарев. – И про пятницу, и про офис. И деньги, оказывается, у Чудина есть – во всяком случае, на сигареты. Теперь, если и Белкиной у меня дома не окажется, я потеряю веру в человечество».
Так и есть, телеведущая из дома исчезла, оставив странную записку:
«Клим, я не комнатная собачка. Жаль, что так получается. Надеюсь на продолжение. Целую, Тамара».
– Сработало! – Бондарев глянул на часы, до трех часов пополудни еще оставалась уйма времени.
В журналистской практике Тамары Белкиной случалось всякое, но никогда прежде ей не приходилось так волноваться, как в последнее время.
«Ничего, ничего, – подбадривала себя телеведущая, привычно находя в плохом и хорошую сторону. – Волнение – лучший способ похудеть. Впрочем, как и безответно влюбиться».
Она буквально чувствовала, как нервы прожорливыми червяками съедают калории. Телеведущая вот уже третий час болталась по городу. Мобильник Тамара выключила и даже выдрала из него аккумулятор – для надежности. Люди, которых она видела в доме Бондарева, были в ее представлении чуть ли не всевидящими и всеслышащими. А о том, что по мобильнику можно отследить человека, она знала. Ее творческим существом всецело завладела «шпиономания», но это только разжигало азарт охотницы и способствовало похудению.
Когда время приближалось к пятнадцати часам, Тамара оказалась на Белорусском вокзале. Пару раз она прошлась по Грузинскому валу, присматриваясь к магазину «Белорусская обувь» с противоположной стороны улицы. В каждой машине ей мерещились сотрудники ФСО.
На Белкиной была напялена куртка защитного цвета, длинные для нее рукава она закатала до локтя. Волосы телеведущая заправила под великоватую бейсбольную кепку, тоже позаимствованную из гардероба Клима Владимировича. Сердце у Тамары отчаянно билось в груди, сотрясая другие органы, от чего временами даже подташнивало. Разумом она понимала, что поступает правильно, но ужасно боялась. Комбинация, в которую телеведущая собиралась ввязаться, должна была стать пиком ее карьеры, подобному стремительному космическому старту.
Белкина глубоко вздохнула, перешла улицу и, почти не чувствуя под собой земли, быстро зашагала к магазину.
«Если остановят, затащат в машину... Скажу, что шла сапожки присмотреть... Боже, какая я дура... Никто и спрашивать меня не станет...» – февральской метелью кружились в голове у Тамары даже не мысли и не фразы, а обрывки предложений.
Телеведущая стала боком к витрине и нервно закурила, зажигалка плясала в ее пальцах. Вторая затяжка оказалась такой глубокой, что огонек уничтожил треть сигареты. Одним глазом Белкина следила за улицей, другим пыталась ловить отражение в витрине. Получалось это плохо.
«Все-таки глаза от постоянного экранного вранья скосились у меня не до нужной степени».
– Тамара... – послышалось у нее за спиной, – не оборачивайтесь.
Белкина приросла к асфальту. В толстом витринном стекле краем глаза она различила отражение крепкого красивого мужчины.
– Я знал, что вы придете, – Юрий Чудин старался говорить не агрессивно, а мягко, что было для него несвойственно. – Не стоит торчать на виду. Идем. Нам надо поговорить.
– Куда? Лучше всего в кафе.
– Кафе, вокзал, улицы, метро... отпадают, – скороговоркой вещал Чудин, – повсюду натыканы телекамеры...
«Вот и Бондарев об этом талдычил. Мужчины все одинаковы», – некстати подумала Белкина, а ноги уже несли ее по улице.
– Для разговора лучше всего подходят парк, просторный двор, в крайнем случае, сквер, – слышала она шепот за спиной.
Чудин надежно взял Белкину под руку, и вскоре они оказались в сквере.
– Давайте присядем, – взмолилась Тамара у ближайшей лавки, – у меня ноги подкашиваются.
– Не стоит, лучше пройдемся.
Они шли по теплому асфальту. За широкой полосой газона, за деревьями проносились, гудели машины.
– Вы единственная, кто может сейчас взорвать информационную бомбу, – торопливо объяснял Юрий. – Президент мертв. Не упустите шанс. Мы можем вам его предоставить.
– Откуда вы это знаете? – прищурилась Белкина.
– Все тайное становится явным, – ушел от прямого ответа Чудин и, поняв, что не до конца убедил Тамару, добавил: – Оттуда же, что и Бондарев. Ситуация в стране мгновенно сломается.
– Я уже пробовала это сделать. И ничего хорошего для меня не вышло.
– Вы шли неправильным путем. Сегодня будет проведена пресс-конференция по делу «Лукоса»: отечественные, западные журналисты, дипломаты. Все каналы нам не смогут перекрыть. Вы скажете об этом первой – на десятки камер.
– А почему вы сами не заявите на пресс-конференции?
– Кто я такой? – пожал плечами Чудин. – Бывший функционер службы охраны «Лукоса». А вам поверят, вы известная журналистка.
Белкина задумалась. Предложение выглядело заманчивым. Интерес Чудина она представляла себе вполне ясно. Заказчиком ареста его хозяина – Холезина, несомненно, являлся Кремль. И по всему выходило, что там тянут с официальным сообщением о гибели главы государства лишь потому, что не определились с преемником. Начнись в верхнем эшелоне власти неразбериха, одна из группировок сделает все, чтобы вытащить опального олигарха из Бутырки. Как-никак, он все еще сильный игрок на политическом поле, а теперь еще и с имиджем «пострадавшего за Отечество». А уж потом Холезин отблагодарит тех, кто помог ему выбраться из-за решетки.
