В дверь решительно постучали. Как всегда, оба подпрыгнули. Рефлекс отработан на «отлично». Туманов свалился с кровати, схватился за штаны, начал натягивать.
– Одевайся, – швырнул он Оксане ворох ее одежды.
– Горе мне с тобой, – бормотала девушка, натягивая трусики. – Устала я уже с тобой выпрыгивать из кровати... В прошлый раз, между прочим, пронесло.
– А в позапрошлый – нет.
– Туманов, это Михаил, – прозвучал из-за двери знакомый голос. – Открывайте, не бойтесь. Обстоятельства изменились, я должен увезти вас отсюда.
– Пронесло, – шумно выдохнула Оксана.
– Это не повод перестать одеваться, – огрызнулся Туманов. – Хочешь предстать перед Михаилом во всей своей первозданной красоте?
– Куртку тоже надевать? – съязвила девушка.
– Михаил, минуточку! – крикнул Павел. – Дама слишком медленно одевается!
– Хорошо, я жду. – В голосе стоящего за дверью прозвучала усмешка. – Но лучше вам поторопить свою даму.
Павел включил свет, дождался, пока прелести Оксаны скроются под одеждой, распахнул дверь.
– Полночи не прошло, – проворчал Михаил, входя в комнату. Профессиональные привычки работали – он цепко посмотрел по сторонам, сдержанно кивнул Оксане. – Неважные новости, Туманов. Мне звонила Галина – ей кажется, что за мотелем следят. Днем проехала машина, вышли парни, пошатались по округе, сели обратно и уехали. Потом, ближе к вечеру, была еще одна машина – прибыли молодые мужчина и женщина. Хотели снять домик, но так и не сняли. Расспрашивали, что за мотель такой, много ли постояльцев, есть ли на трассе подобные заведения. Галину я проинструктировал – лишнего она не сболтнула. Но заметила, что когда они вышли на парковку, обратились с вопросом к постояльцу, который уезжал. Тот им что-то объяснил, указал в вашу сторону. Молодые покивали, сели в машину и укатили. Это было два часа назад. Возможно, ложная тревога, возможно, нет. Предпочитаю перестраховаться.
– Вы так заботитесь о нас, – пробормотал Туманов. – Должок-то вроде отдали.
– Станислав Терентьевич заботится. Он считает, что вы ему нужны в добром здравии. Просил извиниться перед вами за придирчивый допрос. Не повторится. Мне кажется, он хочет предложить вам работу.
– За прошлую еще не рассчитался, – проворчал Павел.
– А социальный пакет прилагается? – пошутила Оксана. Она уже застегивала кофту.
– Дуй за курткой, – приказал Туманов, – и Газаряна сюда.
– Попить у вас что-нибудь есть? – спросил Михаил.
– Конечно, – Павел подошел к холодильнику. Помимо повесившейся мыши, в холодильнике была большая бутылка минералки, которую он лично туда поставил, – «Карачинской» не побрезгуете?
– Отлично, – кивнул Михаил.
Он не запер за собой входную дверь – только прикрыл. Обернулся на шорох. Дверь забилась в петлях. Сухо щелкнуло – пуля выбила Михаилу глаз. Из затылка брызнули кости, кровь, мозговая жидкость. Он упал, как подкошенный. Туманов не видел, кто стрелял от порога – холодильник и шкафчики с кухонной утварью находились в левом углу, у задернутого окна.
– Падай! – заорал он. Поздно. Второй хлопок – и Оксана, не успевшая удалиться, сползла по двери, до которой так и не смогла дотянуться. Третий выстрел, она вздрогнула, упала на спину, разбросав руки. Затопали бутсы, мужчина в черной куртке и куцей шапочке выбежал на середину комнаты. Вскинул двумя руками пистолет. Туманов резко распахнул дверцу холодильника. Старый «ЗИЛ» – «броня» крепка. Две пули вонзились в дверцу. Он кубарем выкатился из-за двери, проделал кульбит и швырнул в мерцающий силуэт тяжелую бутылку с минералкой. Сам бросился следом, сбил мерзавца с ног. Пистолет ударился об пол. Ударил убийцу головой в переносицу, кулаком в челюсть, еще раз – круша и разбивая все, хрящи и кости. Опомнился, откатился, схватил с пола пистолет с навернутым глушителем – «Беретту-92», дважды выстрелил в дверной проем, за которым что-то мелькнуло. Подбежал к двери, захлопнул ее, машинально задвинул засов, встал, окидывая взглядом комнату. Михаил, растерявший мозги, был мертв, кровью залило полкомнаты. Оксана подрагивала. Павел бросился к девушке, но запнулся об убийцу, который тоже подавал признаки жизни. Мужчина лет под сорок, «без особых примет», разве что небритый, он хрипел и что-то шамкал. Туманов почувствовал приступ ярости. Он наступил каблуком убийце на горло – его глаза полезли из орбит – с силой надавил. И продолжал давить, как таракана, пока не хрустнул позвоночник, а тело не перестало дрыгаться.
Выстрелил шпингалет, забилась дверь, влетел Газарян – взъерошенный, наспех одетый.
– Не стреляй, командир, это я! – он мигом оценил ситуацию, бросился к телу Михаила, обхлопал, выхватил из бокового кармана компактный, но солидный «браунинг», оттянул затвор. И прежде чем Туманов, почувствовал, как враги накапливаются за дверью, толкнул его к стене.
– Пригнись! – и сам присел.
Свинцовый шквал ударил по двери! Дверь крошилась, пули свистели по комнате. Газарян упал на спину, стиснул рукоятку «браунинга» обеими руками, принялся лупить по двери. Старания не пропали даром – кто-то охнул на крыльце, по ступеням покатилось тело.
– Туда и дорога, – прокомментировал Газарян.
Туманов подбежал к Оксане, рухнул на колени. Она подрагивала, отрывисто сглатывала, смотрела на него. Две пули в организме – это, пожалуй, конец. Павел не мог поверить, припал к лицу девушки.
– Ты потерпи, не шевелись, я тебя сейчас отнесу...
– Не надо, Туманов... не прикасайся, больно очень... – шептала она. – Даже не целуй... хватит, нацеловались уже... – Сильный спазм, и кровь потекла по синеющим губам, лопались пузырьки пены. – Посиди просто рядом, если можешь... Я еще минуточку тут побуду, а потом пойду... даже не знаю, где окажусь... – Язык у девушки заплетался, слова давались с трудом. – Прости, что так вышло, не успела убежать... Туманов, запомни, я перед тобой ни в чем не виновата... я никогда не работала ни на какие левые организации, не пыталась оставить вас с Рудиком с носом...
– Я знаю, – выдохнул Павел. – Помолчи, Оксана, не говори, тебе станет легче.
– Уже становится, ты прав... – Финальная судорога потрясла молодое тело, девушка посмотрела на Павла до изумления ясными глазами и затихла.
– Пошли, командир, – потянул Туманова за рукав Газарян. – Пошли, Оксанке уже не поможешь. Злодеев не двое, больше. Их рыл пять. У меня под окнами тоже кто-то возился. Давай в Оксанкину комнату, попробуем через окно выбраться...
На Туманова нашло отупение. Газарян тащил его за собой, а он терял связь с реальностью. Убьют – давно пора. Все равно когда-нибудь убьют. Ну, повертишься еще пару минут или пару лет... В комнате Оксаны посетителей не было. Он задел плечом ее курточку, висящую на вешалке. Раскрыл, сунулся лицом внутрь, втянул в себя ее запах. Почувствовал, что падает – земля не держала. Но нет, он еще поживет. Павел схватился за стену, отдышался. Газарян колдовал над закрытым окном. Стукнул шпингалет, еще один.
– Ну, что, командир, рискнем? Здесь бежать-то недалеко – полянка, а за ней лес. А в лесу нас ни один лесник не сыщет. Ты чего там завис? Отомри, командир. После будем плакать и убиваться. Поехали? Три-пятнадцать...
Молодец Газарян. Боец, несмотря на уйму недостатков, толковый. Он не стал открывать окно – давать противнику время сообразить что к чему. Запрыгнул со стула на подоконник, прижал плечо к уху, натянул на голову воротник – и бросился вперед! Посыпались осколки – и одновременно по входной двери снова начали стрелять. Пусть стреляют. Туманов рванулся, запрыгнул на стул, на подоконник – вывалился в уже пустую раму. Кусты смягчили падение. Он ободрал лицо, подвернул, кажется, палец на ноге – ничего страшного. Газарян уже сидел, прижавшись плечом к стене домика, высаживал пулю за пулей в сторону угла. Щелчок – кончилась обойма.
– Вали через полянку, Павел Игоревич, – бросил через плечо Рудик. – Я прикрою. Какая-то сволочь там за углом.
– Ага, прикроешь, – ядовито сказал Туманов. – У тебя патроны кончились. Сам беги. Я прикрою.
– Ты уверен?
– Да беги! – он схватил Газаряна за шиворот, с силой толкнул в кусты. – Продирайся, топай!
Мельком глянул, как улепетывает боец к лесу, сел на колено, наставил пистолет в темноту. Действительно, шевельнулось что-то на углу. Павел выстрелил. Тень убралась. И вдруг загрохотало за спиной! Твою мать! Ведь два угла у каждой стороны! Он рухнул на бок. Но стреляли не в него. Газаряну до леса оставалось метров шесть, когда его подстрелили. Он закричал от боли, но продолжал бежать. Вторая пуля была точнее. Рудик снова вскрикнул, упал в кустах у самой опушки – уже практически в лесу. Ярость мутила сознание, слепила. Туманов с трудом поймал в перекрестье прицела скрючившееся на углу тело. Выстрел – и меткий стрелок, охнув, повалился на бок. Павел пробился через кусты, виляя бросился к лесу. Туманов ждал выстрела, а когда он прогремел, метнулся в сторону. Удача – это здорово, но ведь надо уметь ею пользоваться! Обожгло огнем поврежденную лодыжку, но он уже влетал в кусты, пробороздил пузом какие-то коренья, покатился в яму. Но живо засучил конечностями, полез обратно. Рука сжимала «беретту» с глушителем – не нашлось еще такой силы, что заставила бы его выпустить оружие. Павел поднял над косогором голову. Не всех еще злодеев положили. Неясная тень отделилась от угла, он выстрелил. Человек споткнулся, упал. Туманов положил пистолет на землю, пополз вперед. Схватил Газаряна за шиворот, поволок к себе. Они лежали под кустом на опушке. Газарян с трудом дышал, глаза его мутнели.
