Багси надел облегающие красные купальные трусики, являя миру чрезвычайно спортивную фигуру с играющей мускулатурой, большие кулаки и туго обтянутую материей его гордость — фантастически огромный член. Багси тоже был покрыт коричневым загаром, солнце неправдоподобно ярко сверкало на его набриолиненных волосах. Он походил на кинозвезду, он носил солнечные очки, подобно кинозвезде, и потягивал из высокого стакана пина-коладу, напиток кинозвезд.
Вирджиния отправилась в одну из своих поездок на восток, навешала каких-то престарелых родственников — по крайней мере, так она сказала. Честно говоря, он не имел четкого представления о том, где она находилась, но его даже радовало ее отсутствие, потому что она могла оказаться серьезной занозой в заднице. В последнее время она частенько раздражала его.
Графиня, по контрасту с Вирджинией, действовала на него успокоительно. Ее звали Дороти Дендайс Тэйлор Дифассио, причем последняя часть имени делала ее самой настоящей графиней, хотя графа она давно уже бросила. Она была одной из самых первых любовниц, которых Бен имел в Южной Калифорнии, благодаря своему титулу она обладала связями в Италии, и у них на пару было несколько безумных приключений.
— Именно поэтому мне нужен резервный план, причем срочно.
— Ты что-нибудь придумаешь.
— Я должен быть наготове. Сейчас он занят этим чертовым разгромом его заведений. Только об этом все и говорят. У него во владениях пришили двух крутых кливлендских парней, и теперь его поливают грязью во всех отделениях синдиката по всей стране. Он сейчас настолько слаб, что вряд ли справится с этим наездом. Но я его знаю. Он что-нибудь придумает и так или иначе, но выкрутится, вот увидишь.
— Ты слишком уж сильно превозносишь его, милый. Посмотри-ка, какой хорошенький!
Она указала пальцем на юного служителя при бассейне. Эти существа приезжали сюда со всех концов Америки, чтобы стать кинозвездами. Большинство проваливалось начисто, но некоторым удавалось достичь высокого положения прислуги в клубе. Они демонстрировали здесь свои тела и белокурые локоны, надеясь, что кто-нибудь из продюсеров остановит на них свой взгляд. Тот, которого заметила графиня, казался, однако, более упитанным, чем большинство остальных, и был скорее темным шатеном, а не блондином.
— Эй, мальчик, — позвала она.
— Господи, Дороти! — удивился Багси. — Ты что, собираешься трахнуться с ним прямо здесь?
— А почему бы и нет? Хотя это помешает мне вовремя успеть к столу в «Эль-Марокко». Мальчик, подойди сюда.
Тот повиновался.
— Как тебя зовут? — спросила женщина.
— Рой, мэм, — ответил он.
— Рой, да? Как мило. Рой, мне кажется, что я хотела бы выпить коктейль с виски и несколькими ломтиками лимона. Как по-твоему, ты сможешь это запомнить?
— Да, мэм.
Парень поспешил прочь.
— Этот мальчишка когда-нибудь станет большой звездой, — сказала графиня. — В нем есть нечто такое, je ne sais quoi[32].
— А я знаю, — ответил Багси. — То, как он уставился на мои причиндалы, ясно говорит, какое будущее его ждет в этом городе!
— Бен, какой ты грубый. Я не думаю, что он гомик.
— Все красивые — гомики. Ну а теперь давай вернемся к моим проблемам.
— О, милый, ты совершенно прав! — воскликнула Дороти. — Я совсем забыла. Реальные проблемы бывают только у тебя. У всех нас, остальных, случаются только мелкие раздражающие неприятности.
— Знаешь, Дороти, я не думаю, что этот Рой, мальчик при бассейне, собирается вытащить пушку и пришить тебя прямо здесь. Но я в опасности и должен разобраться с этой проблемой.
— Ты хочешь, чтобы Оуни погиб?
— Это... это не так просто. Мне нужно будет получить разрешение. Согласование должно пройти по обязательным каналам. А в наши дни все стало так разбросано. Такими вещами хорошо заниматься в Бруклине, где самое большое расстояние — это несколько кварталов, а теперь мотайся от побережья до побережья. Наладить все это будет чертовски трудно, да и времени займет — о-го-го.
— Значит, на самом деле ты хочешь просто убрать его с дороги, а не обязательно убивать.
— Да, это было бы здорово. Если бы я мог устроить так, чтобы его выслали лет на пять или посадили, то вернулся бы он уже совсем пустой.
— Хмм... А какие у него слабости? Может быть, он что-то строит из себя?
Бен надолго задумался. Он хорошо помнил красивую квартиру в стиле ар деко с видом на город, искусственный английский акцент, слуг, одетых в ливреи, общее ощущение элегантности.
— Он хочет быть британским джентльменом. Он хочет быть культу-урным. Он хочет быть похожим на Гэри Купера, а не на Кэри Гранта. Он любит мебель, искусство, картины всякие, особую еду. Он хочет быть королем. Он тянется стать кем-то большим, чем он есть на самом деле. Он пытается забыть, откуда вышел и на чем вырос.
— Понятно... — протянула графиня. — Вообще-то очень обычно. Именно поэтому я тебя так нежно люблю. Ты именно то, что ты есть. В тебе нет никакого лицемерия. Ни капельки.
— Я полагаю, что это комплимент.
— Ну конечно же. О, что это такое?
Это был Рой, рослый официант при бассейне. Он принес на серебряном подносе большой стакан с коктейлем и теперь подавал его мадам.
Графиня открыла свой кошелек из кожи аллигатора и вынула пятидесятидолларовую бумажку.
— Это тебе, милый, — сказала она.
— Спасибо, мэм, — ответил тот, немного наклонив голову, чтобы лучше видеть половые органы Багси, эффектно обрисованные облегающими купальными трусиками.
После этого он удалился.
— За такой взгляд в очень многих местах Ист-Сайда пришили бы на месте, — заметил Бен.
— И он тоже есть то, что есть, — ответила его собеседница. — Так значит, искусство? Картины? Ты сказал, картины? Итак, он собирает картины.
— Да.
— Хмм... — задумчиво произнесла графиня. — Знаешь, коллекционирование — это болезнь. Даже самый рациональный и разумный человек может потерять голову, когда видит что-то такое, что он должен заполучить. Об этом нужно как следует поразмыслить, милый. Тут могут отыскаться кое-какие возможности.
— Оружие? — спросил Оуни.
— Да, сэр, — подтвердил Папаша. — Не просто те шестизарядные пукалки, с которыми мы всегда ходим. Настоящее оружие.
— Засвеченное? Я не хотел бы...
— Нет, сэр. Лет так пятнадцать или шестнадцать назад, когда много шалили на дорогах да и вообще было повеселее жить, именно Грамли содержали в горах кучу укрытий. У нас были парни отовсюду. Я тогда высматривал подходящих пацанов, и мы, Грамли, брали их к себе, кормили их и ухаживали за ними. Законники хорошо знали, что в горы, туда, где живут Грамли, им соваться незачем. Так вот, я видел их всех, сэр, всех до одного. Ну да, сэр, я бывал к нему так же близко, как к вам сейчас. Джонни, до чего же красивый был мальчик. Навроде тех парней, что в кино показывают. Господи Иисусе, каким же он был красивым мальчиком. Можно сказать, весь светился. Как войдет, так никого вокруг и не видишь. Все время смеялся, шутил. И к нашим, Грамли, женщинам относился вежливо и уважительно, чего и ожидаешь от прекрасного джентльмена с Миссисипи, каким он и был, да, каким он и был. О, каким же печальным был тот день, когда этого мальчика не стало.
— Джонни?
— Джонни Диллинджер. Самый знаменитый человек и Америке. И тот, другой весельчак, с Куксон-Хиллз. Он тоже некоторое время отдыхал в гостях у Грамли. Газеты называли его Красавчиком, но я никогда не слышал, чтобы его называли иначе чем Чарли, а обычно так вообще Чарльз. Чарли тоже был хорошим парнем. Руки у него были большие. Большие сильные руки фермера, вот какими были руки Чарли. Чарли был одним из лучших стрелков, которые, т-скзать, от природы такие меткие, каких я вообще видал. Он мог стрелять из автомата «томпсон» одной рукой и, честно скажу, делал это прям-таки шикарно. Мог вообще снять приклад. Тогда стрелял из него как из пистолета, с одной руки. И еще Ма. Ма и ее мальчики заглядывали к нам пару раз. Я знал Клайда Барроу и ту девочку, Бонни Паркер. Эти были просто детишки. Тоoие прям-таки на редкость. Только и знали, что валяться, навроде котят на полу. Так и не понял, зачем законники стреляли в них так много раз? Видел автомобиль, на котором они ехали. Его выставляли напоказ здесь, в Литл-Роке. Взял с собой Грамли, чтобы показать им, что могут сотворить законники, ежели дать им шанс. Они, законники эти, всадили в тот автомобиль, наверно, тысячу пуль, так что он походил больше на какой-то чертов кусок сыра.
— И вы тогда запасли оружие? Достаточно для этой работы?
— Достаточно для любой работы, сэр. Автоматы «томпсон», пять штук. Барабаны, то есть левольверы. И, сэр, у нас есть кое-что еще.
— Ах, — сказал Оуни, как всегда очарованный ни на что не похожим языком старого негодяя, состоявшим в равной мере из лексикона грабителей елизаветинских времен и диалекта обитателей гор Западного Арканзаса.
