Косилкин сорвал трубку радиотелефона. На свою беду, ответил не успевший смениться Боровиков.
— Вы перехватили «К-755»? — не здороваясь, спросил адмирал.
— Как… Как… — грузный службист понял все по характеру вопроса и почти лишился дара речи. — Вы же сказали, что это плановый перегон…
— Кто должен вникать в детали — ответственный дежурный или начальник управления?! — рявкнул Косилкин. — Оказывается, к плановому не приступали! А вы ввели меня в заблуждение и дали угнать боевой корабль у себя из-под носа!
— Я… Мне… — в трубке раздался хрип и какое-то бульканье.
— Сориентировать ближайший «охотник» на преследование! Дежурство не сдавать — оставайтесь на вторые сутки! Спецсообщений пока не посылать — ждать меня!
— Есть! Я все понял, товарищ контр-адмирал! Будет выполнено!
Пот градом катился по багровому лицу Боровикова. Если бы в этот миг ему измерили давление, то врачи наверняка настояли бы на госпитализации во избежание инсульта. Но сам каперанг ни в какой бы госпиталь не пошел — он готов был сидеть за пультом хоть несколько суток подряд, лишь бы ликвидировать допущенную ошибку. Либо свести к минимуму ее последствия.
Ближайшей к квадрату, в котором пропал «К-755», оказалась многоцелевая АЛЛ — охотник «тигр». Командовал им капитан второго ранга Шелковский — лучший друг капитан-лейтенанта Чижика.
* * *
У Лечи Эранбаева имелось несколько телохранителей, но он почти никогда не прибегал к их услугам. Во-первых, телохранитель — постоянный спутник и непременный свидетель. А он не любил свидетелей. Во-вторых, репутация защищает куда надежней, чем несколько вооруженных верзил, которые умирают точно так же, как и все другие люди. Долгую жизнь может гарантировать только одно: то, что никому не придет в голову подослать к тебе киллера. Потому что покушение не останется безнаказанным.
Но если кто-то один раз попробовал и это сошло с рук, то он вполне может повторить попытку. Поэтому теперь Лечи сопровождали два автомобиля с шестью мрачного вида земляками. Но ни он сам, ни его охрана не обнаружили квалифицированного наблюдения, ведущегося последние несколько дней. Может быть, потому, что наблюдатели не сопровождали его на маршрутах — преследующий контроль засекается легче всего. Эранбаева фиксировали стационарные посты: вход и выход из дома, посещение излюбленного ресторана «Кавказская кухня», казино «Медведь», офиса в гостинице «Космос»… Люди, которые осуществляли фиксацию, выглядели настолько серо и неприметно, что не привлекали к себе внимания. Они не знали, на кого работают, имели по несколько объектов и сами толком не смогли бы объяснить, за кем следят. Это был очень дорогостоящий и высокопрофессиональный метод, который не по зубам частным сыщикам, бандитам и прочим кустарям любого ранга. В его основе лежит точная информация о маршрутах, привычках и местах пребывания разрабатываемого. Обычно такую информацию за большие деньги или под серьезным давлением поставляет кто-то из ближайшего окружения.
Эранбаев не очень часто садился за руль своего «БМВ-850», но к «Космосу» всегда приезжал на машине и оставлял ее на одном и том же месте, прямо под знаком «Стоянка запрещена». Звероподобные мужики со сросшимися на переносице бровями ни на миг не сводили с автомобиля глаз. Подложить что-либо в салон или прицепить под днище не смог бы самый ловкий иллюзионист. Да и вряд ли ему бы захотелось даже просто подойти к сверкающей спортивной игрушке. Но, в отличие от государственной Службы генерала Коржова, чеченский эскорт, как и все остальные доморощенные охранники, физически не мог постоянно контролировать все, с чем соприкасается ОП. Поэтому асфальт в месте стоянки оставался бесхозным и два несовершеннолетних сорванца из тех, что стаями бродят вокруг бывшей ВДНХ, обуреваемые мечтами о быстрых и больших деньгах, всего за несколько сотен нашпиговали его гвоздями.
Лечи приехал около четырех, высадил высокую блондинку в длинной норковой шубе и привычно повел ко входу в гостиницу. Старший охранник — крупноносый широкоплечий Аслан проводил девушку долгим взглядом и, рассмотрев под колышущимся манто плавные движения бедер, жадно сглотнул слюну. Когда стеклянная дверь закрылась, он повернул голову и увидел куда менее приятную картину: «БМВ-850» осел на оба передних колеса, накренилась и одна из машин сопровождения.
— Вах, здесь гвозди! — выматерился приземистый, с сорокадневной траурной щетиной Хамид. — Это ишаки из охраны гостиницы сделали, чтобы машины под знак не ставили! Надо с ними разобраться…
— Разбираться потом будем, — оборвал его Аслан. — Быстро снимайте скаты! Где тут эта будка?
— За углом есть, открыта или нет — не знаю…
Перемежая родную речь русскими матерными выражениями, пятеро охранников принялись за работу. Левое колесо заменили запаской, правую сторону поставили на домкрат. Хамил взялся было за свою машину, но старший недовольно махнул рукой:
— Потом, потом! Ты вези, остальные пусть остаются. Мало ли что… Помнишь, как с ребятами получилось?
Все были озабочены: это вполне могло оказаться диверсией, хитростью неведомого врага, задумавшего отвлечь их и распылить силы. Хмуро окружив выведенный из строя транспорт, они напряженно ждали, готовые к самому худшему.
«Тому хорошо, дерет бабу в тепле, и на все ему наплевать, — неприязненно думал Аслан о хозяине. — А тут мудохайся, меняй ему резину и жди пули на морозе…»
Хамид тоже испытывал недовольство: можно было одним заходом починить и свой скат, а так придется ездить дважды. Хорошо, если шиноремонт за автобусной остановкой открыт, а то придется мотаться по всей Москве. Вдруг Лечи выйдет, а машина не готова, крайним окажется он…
По счастью, небольшой павильончик с косой вывеской «Вулканизация» оказался открыт. Внутри все было как обычно в таких заведениях: пахло резиной и клеем, пол покрывал толстый слой пыли, в грязной ванне с черной водой замуслюканный ремонтник крутил туго надутую камеру.
— Слушай, брат, отложи все, мне срочно надо! — полупопросил, полуприказал Хамид. Как правило, развязный тон, наглость и своеобразный внешний вид срабатывали гораздо эффективнее, чем «волшебное» слово «пожалуйста». Так произошло и на этот раз.
— Сейчас сделаем, — охотно согласился вулканизаторщик, воткнул спичку в обнаруженный пузырьками прокол и отложил сипло свистящий резиновый бублик.
— Ты не спешишь, друг? — из вежливости спросил он у хозяина ремонтируемого ската, и тот тоже проявил полное понимание и доброжелательность:
— Нет, какие разговоры! Мне же не на самолет…
— Тогда отпустим земляка, — белозубо улыбаясь, вулканизаторщик принял два тяжелых, с широким протектором «мишелина». Он говорил с акцентом, и Хамид взглянул на него пристальней. Резкие черты лица, характерно смуглая кожа, лаково-черные, будто смазанные маслом волосы, традиционная небритость…
— Откуда ты? — спросил Хамид по-чеченски. Языки исламских народов схожи, и они худо-бедно понимают друг друга.
— Из Южного Азербайджана, — наречие было незнакомым, но смысл улавливался достаточно точно.
— На араба похож, — Хамид перешел на русский.
— Может, в роду были арабы, — ремонтник умело разбортовал колесо. — Вах, да здесь полно гвоздей!
Хамид не ответил. У чеченцев не принято разбавлять кровь. Мужчина может ездить по всему миру, трахать кого хочет, жить с любой бабой, но когда дело идет к тридцати — он обязан вернуться домой, жениться на соотечественнице и нарожать детей своей нации. Если он, конечно, мужчина.
— Один, два, три гвоздя! — не унимался вулканизаторщик. Он был стопроцентным арабом, хорошо известным Интерполу и специальным службам всего мира в силу специфики своей деятельности. — И «бескамер ки» я не люблю, с ними возни больше…
Разговаривая сам с собой, он выдернул плоскогубцами гвозди, зачистил поверхность шкуркой, смазал клеем, аккуратно наложил квадратные желтые латки. Один квадратик был вдвое толще и тяжелей других, к тому же из него торчал десятисантиметровый проволочный хвост, но специалист зажал антенну в кулаке и ловко приклеил вдоль борта, закрыв на пару секунд спиной поле своей деятельности, так что Хамид ничего не заметил. Через минуту резина плотно села на диск. Теперь оставалась самая ответственная часть операции.
— Возьми на память, — позвякивая гвоздями на перепачканной ладони, он подошел к Хамиду, убедился, что тот не курит и не собирается чиркать спичками или зажигалкой. Потом вернулся к колесу и надел на ниппель черный резиновый шланг.
— Сколько качать?
— Два и восемь…
Все шло как обычно. Только шланг соединялся не с компрессором, которым накачивались отремонтированные скаты, а с небольшим толстостенным баллоном черного цвета. Сжатый водород зашипел точно так же, как воздух из компрессора, и «мишелин» на глазах раздался, обретая привычную упругость. Аккуратно перекрыв подачу, специалист сорвал шланг и мгновенно завинтил ниппель. Водород не имеет запаха, но он знал, что порция газа все же попала в помещение. Теперь надо срочно проветрить…
