Ко сну готовились в кромешной темноте, практически на ощупь. Все устроились в один ряд в небольшой, заросшей густым кустарником ложбинке.
Мехмет сел под деревом. От реки несло холодом и сыростью, поэтому он накинул на себя бушлат, который носил с собой даже летом.
Боевики практически сразу уснули. Были слышны их прерывистое дыхание и негромкий храп. Иногда к этим звукам добавлялись стоны Бакса. Мехмет размышлял, как поступить дальше. Он просчитывал один за другим варианты, и все они сводились к тому, что для начала надо избавиться от молодых боевиков. Только как это сделать? Постепенно Мехмет пришел к выводу, что того шанса, который был у него во время нападения на спецназовцев, больше не будет – русские не позволят. Да и Герат уже не решится на подобный шаг, силы теперь не те. Можно сказать, их вообще не осталось.
«Может, просто взять и расстрелять всех, когда будем идти?» – неожиданная и дерзкая мысль заставила его оглянуться по сторонам. Он вдруг испугался, что сказал это вслух. Но вокруг по-прежнему было тихо, а ритм дыхания спящих боевиков никак не изменился. Идея выглядела до того соблазнительной, что Мехмет стал обдумывать детали и дальнейший план действий. Конечно, Герата он оставит. Разоружить его не составит труда: сработает фактор внезапности. Он не сможет с ходу прийти в себя. Двинуть ему прикладом по голове – и все. Но другой вопрос, удастся ли вынудить его сотрудничать? Появится новая опасность, они могут нарваться на другую банду. Это сейчас им никто не встречается.
– Герат! – неожиданный хриплый голос заставил вздрогнуть.
Мехмет вскочил со своего места и повернулся в сторону спящих боевиков, прежде чем до него дошло, что это Бакс.
– Чего тебе? – спросил Амирбек. От земли приподнялся черный силуэт.
– Нет, ничего... Извини, – прохрипел Бакс.
– Тебе плохо? – не унимался Амирбек.
Послышался шорох, хрустнула ветка.
– Мне кажется, что я не доживу до утра.
– Зачем так говоришь? – удивился Амирбек.
Однако Мехмет уловил в его интонации абсолютное безразличие. Амирбек был измотан, хотел спать, и ему было все равно, что будет с его моджахедом. Он найдет ему замену.
– Кто сейчас дежурит? – между тем поинтересовался Амирбек.
– Я, Мехмет.
– Уже половина третьего, – констатировал Амирбек. – Усман!
– Да, командир, я уже не сплю, – нарочито бодро ответил чеченец.
– Чего кричишь? – одернул его Амирбек. – Меняйтесь.
Мехмет устроился на брошенном прямо на землю брезентовом коврике, под голову приспособил свернутый рюкзак. Однако сон не шел. Ощущение жажды и голода не давало забыться и держало в напряжении. Он то и дело прикладывался к горлышку фляги, поэтому под утро, как следствие, устал отходить по нужде. Не давали покоя и комары. Потом стало жарко, но перед самым рассветом его уже колотило от озноба. Как Мехмет ни старался, не мог согреться.
Когда небо с востока окрасилось в розовый цвет, он не выдержал и встал. Неожиданно поймал себя на мысли, что стоит странная, пугающая тишина. Ни слова не проронил часовой. Под утро дежурил Давлет. Мехмет отыскал его взглядом. Чеченец сидел под деревом, навалившись на ствол спиной. Между согнутых в коленях ног стоял упертый прикладом в землю автомат. Голова свесилась на грудь. Он спал. Сердце Мехмета забилось сильнее. Он вдруг понял, что это шанс. Только как его использовать? Подкрасться к нему и убить? Но успеет ли он расправиться с Усманом и разоружить Амирбека? Да и у Бакса был пистолет. Всю дорогу он держал его в руке. Мехмет посмотрел на боевика и обомлел. Бакс лежал на спине, уставившись в небо ничего не видящими глазами. Рот был открыт, словно в последний момент он хотел что-то крикнуть, нос заострился. Несмотря на загар, кожа стала будто светлее и прозрачнее. Сомнений не было, он умер.
Решение созрело молниеносно. Стараясь не шуметь, Мехмет вынул небольшой складной нож и подкрался к носилкам. Прислушался. По-прежнему было тихо. На всякий случай он дотронулся до плеча Бакса. Моджахед никак не отреагировал. Тогда Мехмет приставил к груди острие лезвия и с силой надавил. Труп издал едва слышный звук, словно квакнула лягушка. Мехмет вдруг поймал себя на мысли, что совершил глупость, которая может стоить ему жизни. Если сейчас кто-то проснется, ему даже не удастся защититься, так как автомат остался лежать рядом с брезентовым ковриком. Но Мехмет также знал, что суета способна погубить. Поэтому не стал бросаться назад, ломая ветви кустов и гремя тяжелыми армейскими ботинками, а обстоятельно, не торопясь, очистил нож от крови, воткнув его несколько раз в землю, и убрал в карман. После этого осторожно обошел спящих боевиков и направился вниз по склону. Добравшись до воды, он закатал рукава, разулся и умылся. Когда вернулся, Давлет уже проснулся. Как ни в чем не бывало он прохаживался чуть в стороне. Завидев Мехмета, отвернулся. Он опасался, что тот видел, как он спал. Не подавая вида, Мехмет уложил рюкзак.
Почти сразу проснулся Амирбек. Он потер лицо грязными руками, посмотрел на часы, потом на Давлета:
– Все в порядке?
– Да, – кивнул боевик и поправил висевший на плече автомат.
– Как я теперь понесу носилки? – с горечью в голосе, ни к кому не обращаясь, спросил Усман.
– Почему спрашиваешь? – Амирбек поднялся с одеяла и стал отряхивать куртку.
– Смотрите, – Усман показал ладонь.
Кисть руки распухла и посинела. Увеличившиеся в размерах пальцы стали похожими на сосиски.
– Это плохо, – выдавил из себя Амирбек.
– Врача надо, – голос Усмана выдавал волнение.
– Где его взять? – хмыкнул Амирбек. – Посмотри на Бакса. Ему намного хуже.
– Кажется, наоборот, он-то как раз уже отмучился, – сказанные Давлетом слова заставили всех посмотреть в сторону носилок.
– Бакс! – делая вид, будто не верит своим глазам, Амирбек подошел к нему, опустился на колени и тронул за плечо.
– Похоронить надо, – Давлет подошел к покойнику с другой стороны, присел на корточки и, закрывая глаза, провел ладонью сверху вниз ему по лицу.
Амирбек раскачивался из стороны в сторону, делая вид, будто случившееся оказалось для него полной неожиданностью. Мехмет понимал, что вся эта скорбь рассчитана на молодых моджахедов. Они должны быть уверены, что он тяжело переносит подобные утраты, да и быть командиром отряда нелегко. Пора было действовать. Мехмет медленно подошел к носилкам, наклонился, взял пальцами Бакса за подбородок и повернул голову сначала влево, потом вправо.
– Что ты делаешь? – упавшим голосом спросил Амирбек.
– Мне кажется, что это ранение было несмертельным, – сказал Мехмет, не выпуская из вида Давлета и Усмана.
– Что ты этим хочешь сказать? – опешил Амирбек.
– Смотри! – Мехмет сделал вид, будто сам только что увидел едва заметный разрез на груди. Крови было совсем немного. Лишь кромки ткани слегка окрасились в бурый цвет. Это произошло тогда, когда он вынимал нож. Мехмет вдруг понял свою ошибку и разволновался.
«Надо было разрезать себе руку и полить его своей кровью! – запоздало подумал он. – Теперь они догадаются, что Бакса ударили ножом уже мертвого!»
Но опасения Мехмета оказались напрасными.
– Как?! – Амирбек вскочил на ноги. Потом вновь присел. Трясущимися руками попытался расстегнуть пуговицы куртки Бакса, но в последний момент просто с силой дернул. Раздался треск рвущейся материи. Взору открылась волосатая грудь, на которой тоже был порез.
– Кто?! – Глаза чеченца округлились. На уголках губ выступила пена. Конечно, избавление от такого балласта было ему только на руку. Но одно дело, когда человек умер от ран, и совсем другое, если правом распоряжаться жизнью воспользовался кто-то из подчиненных ему моджахедов. Причем неужели кто-то из молодых? Конечно! Ведь турок при нем сменился и больше не заступал на пост. Значит, Бакса убили Давлет и Усман! Только зачем? Ответ напрашивался сам собой: изнуренные переходом, голодом и ранениями, они больше не хотели нести его.
Однако Давлет понял все по-своему и решил, что Бакса зарезали, когда он спал на посту. Чеченец побледнел. Нижняя губа затряслась. Некоторое время он с ужасом смотрел на Амирбека и не мог выговорить ни слова.
– Ты?! Как ты посмел? – процедил сквозь зубы Амирбек. Его рука легла на рукоять висевшего на поясе кинжала.
– Амирбек, не... Не надо! Я искуплю свою вину...
Но Амирбек уже, казалось, ничего не слышал. Он медленно выпрямился и рванул кинжал на себя. В воздухе блеснуло лезвие.
– Шайтан!
– Я случайно! – завопил Давлет.
Его больше напугало искаженное яростью лицо Амирбека, чем кинжал. Даже Мехмету стало не по себе.
При виде этой сцены Усман стал пятиться к ручью. По-видимому, он подумал, что после того, как Амирбек разделается с Давлетом, гнев перекинется на него.
Мехмет лихорадочно перебирал варианты дальнейших действий.
– Может, ты продался кяфирам? – продолжал распылять себя Амирбек.
