— Значит, свяжитесь с ним. Спросите, когда вернется. Скажите, тут начальство интересуется.
— Понял, — кивнул Витя.
Он переключил нужную волну и нажал кнопку вызова.
— Второй, вызывает база, прием.
Но когда рация не ответила, он растерянно посмотрел на Бурого.
— Молчит…
Бурый переглянулся с Алисой.
— Ясно. Пошли с нами. По дороге все время вызывай его, не останавливайся.
— Ага, — кивнул Витя, подхватываясь со стула.
Они пошли по коридору, который поворачивал вправо.
— Стойте! — воскликнул Витя. — Слышите?
Они остановились, прислушались. Из-за дверей гардеробной раздавался едва слышный писк: срабатывала чья-то рация. Витя отпустил кнопку на своей рации — звук затих. Нажал — снова запищало.
— Васькина… — прошептал Витя.
— Туда! — скомандовал Бурый.
Он и Алиса выхватили оружие. Бурый рывком распахнул дверь, Алиса заскочила в гардеробную.
— Держите вызов! — шепнул Бурый Храпину.
Тот, побледнев, только кивал, давя изо всех сил на кнопку рации.
Бурый и Алиса, прижимаясь спинами к шкафчикам, двинулись на писк рации Буханкина, выставив перед собой пистолеты. Но их предосторожности были излишни. Скрюченный труп лежал за последним шкафчиком, уткнувшись носом в пол.
— Вася… — охнул за спиной Бурого Храпин.
Алиса присела на корточки, прижала пальцы к шейной артерии лежащего, покачала головой:
— Готов.
— Значит, Ринат его зовут? — мрачно спросил Бурый, обернувшись к охраннику.
Тот медленно кивнул, с трудом отведя взгляд от трупа напарника.
— Вызывать?
— Не надо, — отрезал Бурый.
— Понял, — еще медленнее кивнул Храпин.
— Какой он из себя? — спросил Бурый.
Храпин, точно во сне, провел руками в воздухе сверху вниз, очерчивая какой-то расплывчатый силуэт.
— Такой… Обычный.
— Ясно, — сказал Бурый. — Алиса, уходим. Вы оставайтесь здесь, ничего не трогайте, никого не зовите. Мы скоро пришлем помощь.
— Понял, — произнес Храпин. — Я все понял, товарищ…
Но Бурый уже бежал к выходу, не дослушав, каким званием почтил его охранник.
— Надо срочно перехватить его, — говорил он на ходу Алисе. — Свяжись с Калмыком, сообщи, что мы ищем охранника в форме, без особых примет. Да, главное, что он один. И возможно, в руках что-то несет.
Алиса достала мобильный, набрала номер Калмыка.
Но ей почему-то никто не ответил.
— Молчит, — сообщила она Бурому.
— Звони Борману, — приказал тот.
Но когда и Борман не отозвался, они как по команде остановились и посмотрели в глаза друг другу.
— Он! — сказал Бурый.
Алиса кивнула.
— Плохо, — сказал Бурый. — Очень плохо. Давай ты направо, я налево. Прочесываем весь периметр. Бегом!
Раздумывать было некогда. Алиса повернула и побежала назад, Бурый продолжил путь. Но бежал он недолго. Уже через минуту он обнаружил обоих своих незадачливых подчиненных. Борман, полулежа, зажимал рану на затылке и пытался помочь окровавленному Калмыку, который, хоть и слабо, но все же шевелился.
— Живы? — спросил Бурый.
— Ничего, — прокряхтел Борман, — прорвемся.
— Это охранник, — прошептал Калмык. В его глазах отражалась досада: упустил!
— Я знаю, — кивнул Бурый. — Куда он ушел?
— Не видел… — признался Борман.
— Он туда шел! — указал Калмык в конец коридора. — С огнетушителем…
Бурый побежал в указанном направлении, стараясь не обращать внимания на шум в голове. Или это гудел стадион?
— У него мой пистолет! — крикнул вдогонку Борман.
Но Бурый не услыхал: шумело в голове, шумело вокруг, и в глазах плыли красные круги. Он не знал, куда бежит и что ищет. Он целиком доверился всем своим пяти чувствам, хотя и понимал: для того чтобы вирус сработал наиболее эффективно, нужно распылить его наверху, среди людей. А значит, надо искать выход на стадион!
Увидев, что коридор поворачивает налево и там слышен нарастающий гул, Бурый не раздумывая свернул туда. И почти сразу увидел фигуру человека в форме охранника и с огнетушителем в руке.
Огнетушитель? При чем здесь… Ах да, догадался Глеб. Это футляр. Скажите, как ловко придумано!
— Ринат! — крикнул Глеб, останавливаясь.
Охранник обернулся, и Глеб увидел спокойный, чуть напряженный взгляд, направленный на него.
— Стой, — сказал Глеб. — Поставь огнетушитель и отойди от него. Быстро!
Ринат смотрел на него без всякого выражения. Бурый достал пистолет, нацелил ему в грудь.
— Поставь огнетушитель и отойди!
В следующую секунду послышался крик:
— Брось оружие! Руки вверх! На колени! Буду стрелять!
Это фээсбэшники, дежурившие у выхода, услышали посторонний шум, увидели пистолет в руках незнакомца, и у них сработали рефлексы. Только этого не хватало!
Двое плечистых парней с обеих сторон подходили к Бурому, наставив на него пистолеты.
— Ребята, я свой, — проговорил как можно спокойней Глеб. — Это террорист. У него в огнетушителе баллон с вирусом. Проверьте.
— Брось оружие! — продолжали орать агенты. — На колени!
Пистолет в руках незнакомца волновал их, понятно, куда больше, чем какой-то там вирус в огнетушителе.
— Хорошо, — сдался Бурый. — Я брошу. Только не дайте ему уйти и отберите у него огнетушитель.
— Бросай оружие! — как глухие, в один голос проорали фээсбэшники, тряся своими пушками.
Бурый разжал руку — пистолет брякнулся на пол. Оба агента тут же подскочили к нему, стали выворачивать руки за спину, надевать наручники.
— Его берите, ослы, — не выдержал Бурый. — Я свой…
Вдруг, словно в кошмаре, он увидел, как Ринат достает пистолет. Оба агента, ничего не замечая, самозабвенно крутили ему руки.
— Берегитесь! — закричал он.
Но было поздно. Ринат открыл стрельбу как в тире, благо мишени были крупные и находились всего в десяти шагах.
Бурый в отчаянии, со связанными руками, нырнул под одного из агентов, но пуля Рината все же достала его. Он почувствовал удар в бок, и вдобавок его привалило телом агента. Ринат положил обоих парней — наповал. Затем, убедившись, что опасность ему не угрожает, взял огнетушитель и направился к выходу. За шумом стадиона снаружи никто не слышал выстрелов, и никто больше не мог его остановить.
Бурый, лежа под агентом, заливавшим его кровью, беспомощно смотрел вслед Ринату. Господи, как же все нелепо заканчивается! Хоть бы одна рука была свободна. Один выстрел, только один выстрел…
Фигура Рината начала расплываться в его глазах. Глеб терял сознание. В ушах у него грохотал невыносимый шум, красные круги размывали удаляющуюся фигуру. И вдруг эта фигура подпрыгнула и начала падать, выронив огнетушитель. И сбоку послышался выстрел. Не веря своим ушам, Бурый повернул голову и с усилием поднял глаза. Возле него стояла Алиса и смотрела вперед, поверх ствола своего пистолета.
— Алиса, — прошептал Бурый. — Успела… Ты снова успела.
Он улыбнулся — и потерял сознание.
Эту ночь Мурад провел без сна. Он все время молился и, молясь, посматривал на мобильник: не зазвонит ли? Мобильный не звонил, и Мураду стало ясно: что-то произошло. Но что? То, о чем он с такой надеждой думал все последнее время, или… Он ломал голову, перебирая в уме возможные варианты того, что должно было случиться в далекой Москве. Он все так тщательно подготовил. Выбранный им человек был самым надежным из всех возможных кандидатов. Его внедрили в Москву давно, когда он был еще юношей. Он отслужил службу в русской армии, завоевал доверие русских и сумел устроиться работать на одну из самых ключевых точек столицы. И сохранил при этом верность своей вере и лично ему, Мураду, своему духовному отцу. Он не отступит, не пожалеет своей жизни и довершит начатое. В этом Мурад не сомневался. Вот только — получится ли у него? Врагов много, и все они будут вести охоту за ним. Правда, Мурад позаботился о том, чтобы получше запутать следы. Эти русские — хорошие охотники, но они слишком самоуверенны. И на этом строился расчет Мурада. Он верил, что все сделал правильно, и к тому же Аллах был на его стороне. Но почему тогда не звонит телефон?
Мурад сидел в оцепенении в старой сакле, в которой давно никто не жил и в которой сквозь дыры в крыше виднелось небо. Как здесь жили эти люди, его предки? Невозможно понять. Мурад брезгливо косился вокруг, на обшарпанные стены, на земляной пол, и думал о том, что скоро он будет сидеть во дворце, среди золота и хрусталя, и прислуживать ему будут прекрасные юноши, а услаждать взор — прекрасные девушки. Вот только дождаться бы звонка…
Когда ближе к полудню раздалась резкая трель телефона, Мурад вздрогнул и не сразу взял трубку. Ему вдруг отчего-то сделалось страшно, и он почувствовал, как его руки мелко дрожат. Плохой знак! Так он может потерять лицо, а это недопустимо для мудрого, уважаемого человека. Он не может волноваться. Он совершил великий подвиг и сейчас получит должное воздаяние за свои труды.
