Но путей к достижению цели – по крайней мере, явных – пока не просматривалось. Была надежда на то, что минувшим днем, сразу после ухода Арцыбашева, Самойлов звонил именно Насиру. Настойчиво звонил несколько раз. Но телефон не отвечал. Впрочем, если бы звонок был в Пакистан, то спутник это зафиксировал бы, и полковник Морозов уже сообщил бы старшему лейтенанту Арцыбашеву о таком удачном повороте дела. Но Дед Морозов еще не звонил.
От этих дум мысли как-то сами собой перешли на ножны. Отставив бокал с чаем, Арцыбашев не поленился сходить во двор, взять из тайника в машине псевдодрагоценные ножны и вернуться в дом, чтобы заново рассмотреть их. Ножны казались точно такими, какими он помнил их с детства. И не знай Василий, что это подделка, он принял бы их за настоящие.
И вдруг пришла мысль. Она появилась как-то сама собой и сразу выстроила целую систему вытекающих одно из другого событий. Все было просто до гениального, настолько просто, что Василий даже не сумел сдержать улыбку. И сразу стал звонить Деду Морозову:
– Здравия желаю, товарищ полковник!
– Здравствуй, – спокойно ответил Дед Морозов. – Как раз собирался тебе звонить. Кажется, на нас с Юрием Петровичем одновременно одна и та же дельная мысль свалилась. Правда, там есть один существенный прокол… Хочу с тобой, как с главным исполнителем, посоветоваться.
– У меня тоже мысль в голову пришла. Вот только что. Потому и звоню.
– Хорошая?
– Мне кажется, лучше не придумаешь.
– А нам кажется, что лучше нашей мысли быть не может. Ну, по ранжиру выкладывай сначала свою.
– Я «зарядил» Самойлову информацию, что отец отдавал ножны какому-то человеку и этот человек сам на меня вышел. Я его не знаю и не понимаю, с какой целью отец отдавал ножны. И сегодня у меня должна быть встреча с этим человеком.
– Так. Дальше.
– На встрече я вдруг попадаю впросак. Мне показывают одни и другие ножны, как уже было в кабинете командующего. Оказывается, этот человек по заказу отца делал поддельные, с изменениями в тексте письма.
– Хорошо думаешь, – мрачно согласился полковник Морозов. – Как на это отреагирует Иван Александрович?
– А я помогу ему отреагировать. Я якобы получу информацию, что бандиты, убившие отца, и саблю похитили поддельную. Только саблю другой человек делал. И меня пообещают с этим человеком познакомить. Как отреагирует на это Иван Александрович? – Старший лейтенант переадресовал только что прозвучавший вопрос собеседнику.
– Ну, ты… – Дед Морозов, кажется, слегка задохнулся. – Уважаю, старлей! Дело в том, что мы с полковником Мочиловым одновременно, без обсуждения, пришли к тому же самому плану. А тут и ты с тем же самым…
– Все естественно, – продолжил Арцыбашев вполне будничным тоном. – Отставной полковник КГБ, несомненно, захочет проверить ту саблю, которая у него на руках, и поедет прямиком по адресу. Сам он провести экспертизу, естественно, не сможет и потому будет вынужден или саблю домой привезти, или везти на место эксперта. Наличие последнего будет сигналом к тому, что мы можем действовать. Естественно, мы захватываем саблю и сдаем Ивана Александровича подполковнику Елизарову, который, как оказывается, был когда-то учеником Самойлова. Сдаем, естественно, вместе со сведениями о диске с компроматом на Нариманова. Сам по себе Иван Александрович им не слишком и нужен…
– Это понятно. Это мы с командующим просчитали… Но я сказал про прокол…
– Я слушаю.
– Если и тот и другой окажутся в камерах Лефортова, как мы сможем выйти на Азирхана Насира? Этот вопрос упускать из внимания нельзя, чтобы вместе с пеной не выплеснуть пиво.
– Товарищ полковник, вопрос с экстрадицией из соседнего государства в какие сроки решается? Даже из государства с нами сопредельного, дружественного на словах и чрезвычайно от нас зависящего.
– В пределах месяца.
– Нам необязательно сразу скручивать руки Самойлову. Как только сабля будет у меня на руках, я обращусь к людям Убайдулло Расулова – Самойлов обещал сегодня дать мне адрес. И они проинформируют Нариманова, что на руках у Ивана Александровича подделка, а настоящая находится у меня вместе с ножнами и мне не терпится с ней расстаться. Нариманов будет выходить на Азирхана Насира, и мы сможем определить номер.
– Реально, хотя и слегка скользко.
– Кстати, товарищ полковник, куда вчера звонил Самойлов, когда дозвониться не мог?
– Он и вечером трижды звонил. Трубка не отвечает, хотя спутник говорит, что sim-карта активирована и находится в трубке. Местонахождение трубки в Азербайджане, где-то в окрестностях Баку, неподалеку от моря. Это район вилл азербайджанской элиты. Подозреваем, что Иван Александрович хотел с кем-то поделиться радостной вестью и заставить своего абонента действовать. Но разговор не состоялся…
– Это, возможно, вторая нить, за которую можно дернуть Азирхана Насира.
– Возможно. Но ты все еще раз просчитай и пока не торопись. Мы тут своим коллективом тоже все просчитаем. Если решим дать «добро», я сразу позвоню.
– Жду звонка, товарищ полковник.
2
Пока начальство размышляло, Василий воспользовался тем, что уже почти рассвело, и решил исследовать окрестности. Карта показывала, что неподалеку есть еще три деревни. Но жилые они или нет, космическая съемка не определяла, хотя это, наверное, дело простое и выполняется автоматически, потому что одного взгляда через инфракрасный объектив достаточно, чтобы определить источники тепла, присутствующие в каждом доме. Наверное, это знал Охамело, и стоило спросить отставного полковника. Это был, кстати, еще и повод сходить в гости и осмотреть дом на предмет безопасности. Если сюда пожалует со своими людьми Азирхан Насир, случиться может всякое. Естественно, полковника Охамело тогда, как и было оговорено, здесь уже не будет, но его дом могут использовать в качестве засады. И это следует предусмотреть. Можно, конечно, использовать этот же дом и в качестве собственной засады. И замаскироваться можно так, что бандиты не смогут обнаружить засадную группу. И это было как раз тем делом, которого ждал от старшего лейтенанта Дед Морозов. И другие дома, ближние и подальше, их тоже следует осмотреть. И лучше это сделать вместе с Петро Никифоровичем, знающим местную обстановку.
Охамело был во дворе и колол на мелкие полешки более крупные поленья. Дрова отставной ментовский полковник хранил в дровяном сарае, имеющем спереди и сзади глухие стены, а по бокам – дощатые крестообразно сколоченные решетки, это чтобы дрова на сквозняке лучше сохли. Несмотря на большую разницу в званиях, задачу ставил старший лейтенант. Полковник слушал внимательно, согласно кивал. После этого повел гостя в дом, показал жестом:
– У меня засаду оставить негде. Даже в подполе полтора человека, больше не поместится.
Это была правда, потому что дом Охамело был поменьше того, где остановился Арцыбашев. Но Василий покачал головой:
– Есть место для засады.
– Где?
– Дровяной сарай.
С такого рода маскировкой старший лейтенант встречался уже несколько раз на учениях. В ГРУ любят целые входы в бункеры скрывать под видом поленниц.
– В принципе, если сделают, я не возражаю, – согласился Петро Никифорович.
После этого пошли смотреть деревню и окрестные дома. Но все дворы были завалены снегом, и любое прохождение группы через этот снег было бы сразу отмечено даже невнимательным взглядом. Значит, брошенные дома отпадают. Что касается окрестностей, то здесь отставной мент дал полную характеристику и дорогам, и деревням, и оврагам. Он сам, как признался, чтобы былое здоровье не отлежать, частенько зимой на лыжи вставал и знал в окрестностях каждый закуток.
Положившись на мнение Петро Никифоровича, Василий не стал тратить времени на длительный поход и, вернувшись домой, доложил обстановку Деду Морозову.
– Сними размеры маскировочной клети, – приказал полковник. – Доставим завтра с утра.
* * *
Самойлов позвонил в начале одиннадцатого:
– Василий Иванович, я нашел адресок, где эти парни устроились. Они снимают квартиру. Так вы что, считаете, что на вашу квартиру напали те же самые люди, что убили вашего отца?
Арцыбашев не высказывал Самойлову эти соображения. Это уже сам бывший гэбист толкал Василия на определенное направление мыслей.
– Я, Иван Александрович, так считать не могу, поскольку при убийстве отца не присутствовал и не знаю убийц. Тем не менее допускаю, что ваша мысль не лишена здравого смысла.
– Записывайте адрес.
– Говорите. Я ничего и никогда не записываю. Я все так запоминаю.
Иван Александрович продиктовал, Василий повторил.
– Все правильно. А как, Василий Иванович, дела с ножнами? Мне просто не терпится на них взглянуть.
