Отец Василий смутился. На заправке сейчас должен орудовать Сергей Сергеевич со своим отделом, ну, может быть, еще кто-то из сопредельных служб… Даже если кто-то из них и помогал министру, это вовсе не значит, что все они его люди. Но уверенность Парфена его озадачила.
– Я ничего не понимаю! – заплакал сзади отец Никодим. – Во что вы ввязались, отец Василий?! При чем здесь ФСБ?! Кто эти люди?! Почему они меня сюда привезли?!
– Веселиться! – рассмеялся Парфен.
И от этого его странного смеха у отца Василия по спине поползли мурашки. Его лично он не боялся, но здесь, вдали от людей, в окружении бесконечноно преданной ему своры, Парфен мог слишком легко забыть, что он еще и человек. А все шло к тому.
– Хватит, Александр Иванович, – пересилил себя отец Василий. – Это не смешно!
– Для тебя, сука, не смешно, только для тебя!
– Для вас, по-моему, тоже…
Кто-то из свиты притащил своему боссу складной стульчик, и Парфен присел.
– Слушай меня, ментяра, – тихо сказал он. – Ответишь на мои вопросы, умрешь быстро, не ответишь – пеняй на себя.
Отец Василий слушал, инстинктивно оценивая возможности для побега. Но таковых попросту не имелось.
– Я слушаю вас, Александр Иванович, – как можно смиреннее сказал он. Воцарилась мертвая тишина. Свора не смела вставлять свои реплики, а вожак пока молчал, и молчал долго… нестерпимо долго.
– Вопрос первый, – наконец начал он. – Кто тебя навел на заправку?
– Ваши люди и навели, – пожал плечами священник. – Кто же еще…
– Имена!
– Я не знаю имен, – развел руками отец Василий. – Но когда они убили ни в чем не повинную девочку только за то, что она была рядом с этой заправкой, для меня все стало ясно. Вы сами себя сдали и сами на себя навели – злобой своей неуемной…
Парфен проглотил слюну.
– Я понял. Вопрос второй: что Козелков собирается делать дальше?
– А мне почем знать? – пожал плечами отец Василий. – Я ему не служу.
– А кому ты служишь?
– Ваши люди уже задавали мне этот вопрос. И я им ответил. Я служу Господу нашему Иисусу Христу. Больше никому.
– Кому ты хочешь лапшу повесить, а? – с издевкой спросил Парфен. – Да в тебе ментовская, легавая порода за версту видна! Старушкам своим рассказывай про Христа! А я тебя насквозь вижу, ментяра поганый! Ладно, хватит, – неожиданно как-то устало махнул он рукой.
– Я не мент, – покачал головой священник. – Я знаю, что не смогу вам этого доказать, но это так. И, кстати, никто из ваших людей этого пока не доказал.
– Здесь не суд, а я не прокурор, – еще более усталым, отстраненным голосом сказал Парфен. – Я тебе ничего доказывать не буду. Но кое-что тебе перед смертью скажу…
Отец Василий превратился в слух.
– Ничего у вас не выйдет, – покачал головой бандит. – Ни у Козелкова, ни у твоего начальства. Ни мне, ни моим людям ничего пришить не удастся.
– Верю, – кивнул головой священник. Он знал, что чаще всего так и бывает. Берут мелочь, а крупная рыба остается плавать на воле.
– Но меня, блин, пробивает одно… На какой хрен вы им служите? Бабок вы получаете разве что на сигареты, сдают вас по-черному, причем свои же и сдают. Зачем вам это надо?
– Знаете, Александр Иванович, я не жду, что вы в одночасье прозреете и покаетесь перед Господом, – усмехнулся отец Василий. – Поэтому мне от вас нужно одно – чтобы вы перестали травить народ.
– И все?! – удивился Парфен.
– И все.
– Без балды?
– Я говорю абсолютно честно.
– Ну ты дурак, святой отец! – засмеялся Парфен. – Много дураков видел, но такого даже среди ментов не часто встретишь! Ты что думаешь, у меня нормальные люди эту отраву берут? Что тебе с этих наркоманов? Они же все конченые!
– Они не всегда были такими…
– Никак ты хочешь, чтобы все они вошли в это твое, как его, царствие небесное?! – рассмеялся Парфен. – Не будет этого! И не надейся.
– А я все-таки надеюсь.
– Напрасно. Ты, может, и войдешь, причем прямо сейчас, а они… отрекись от них, святой отец. Пустое это дело, особенно перед смертью. Вон посмотри на своего дружка, – кивнул Парфен. – Видишь, молится, как и полагается вашему брату.
– Вы бы отпустили его, Александр Иванович, – попросил отец Василий.
– Ты о себе бы подсуетился. Что из себя защитника обиженных строишь?
– Он мой гость. Я не могу допустить…
– Ты уже допустил, поп, – усмехнулся Парфен. – Поздно по врачам ходить, когда яйца отвалились. Одним попом больше, одним меньше, мне разницы нет. Другому я, может, и сделал бы скидку… Но не тебе.
Отец Василий искоса глянул на отца Никодима. Ревизор стоял ни жив ни мертв, и только губы его беспрестанно шевелились, перебирая слова какой-то молитвы. Как бы то ни было, Никодима нужно было вытаскивать отсюда любым способом, и отец Василий уже знал каким. Он понимал, что прямо сейчас на долгие месяцы, если не годы, вперед предрешит судьбу своего родного Усть-Кудеяра, но не попытаться что-либо сделать было еще хуже.
– Слушай меня, Парфен, – совсем с другой интонацией, сразу перейдя на «ты» и гораздо жестче произнес он. – Хочешь и убыток себе скомпенсировать, и Козелкова нехило прокатить?
– Нормальный ход, святой отец! – оценив инициативу священника, загоготал Парфенов.
– Это реально.
Парфен оглядел свиту. Братва, как по команде, сдержанно хохотнула вслед боссу.
– Отпусти Никодима, а я помогу тебе это провернуть, – предложил отец Василий.
– А ты хитрый, ментяра! – восхитился Парфен. – Ну-ка, ну-ка, расскажи.
– Я тебе сдам базу Козелкова, – прямо глядя Парфену в глаза, сказал отец Василий. – И ты возьмешь все, что там лежит, а там много…
Парфенов сузил глаза.
– Сейчас, пока они занимаются твоим товаром и охрана ослаблена, твои люди без хлопот возьмут его товар. Весь, без остатка.
Отец Василий говорил и говорил, понимая, что теперь единственный шанс изменить судьбу – перевести все в другую плоскость.
– Товар у Козелкова лучше твоего, ты это и сам знаешь, – вдохновенно импровизировал он. – Да и лежит там, по моим предположением, раза в полтора-два больше, чем у тебя взяли. Ну как, идет?
Снова воцарилась мертвая тишина. Парфен смотрел на священника и не говорил ни слова. Он явно не ожидал ничего подобного.
– Что ж ты своего хозяина сдаешь? – выдавил он наконец.
– Козелков мне не хозяин, я тебе уже говорил, но ты не поверил, – охотно откликнулся отец Василий. – Но место, где лежит его товар, я знаю.
– Значит, так? – Парфен все еще не мог прийти в себя. Он не знал, что это – невиданная удача или какая-то хитрая подстава.
– Отпусти отца Никодима, а я тебе покажу место, – завершил отец Василий.
– А про себя чего молчишь? – внезапно встревожился Парфен. – Или тебя твоя жизнь уже не интересует?
Отец Василий вздохнул.
– Давай сделаем так, – прищурился он. – Если ты возьмешь больше, чем потерял, я ухожу. А если меньше, поступай, как знаешь.
Отец Василий даже сам не поверил, что сказал это. Он давно уже ничего не ставил на кон, а тем более свою, дарованную Господом, жизнь. Но слово было сказано.
– Где она? – только и спросил Парфен.
– На островах, придется на лодках добираться. А точное место я там и покажу, все равно тем, кто не знает, не найти.
Парфен снова задумался. На его месте отец Василий рисковать бы не стал, но, надо признать, оказаться на парфеновском месте мог только сам Парфен – кто знает, может, он все свои деньги в эту наркоту вбухал?
– Едем, – встал со своего стула Парфен.
– Только отца Никодима у храма высади, – попросил отец Василий.
– А он будет молчать?
– Буду, Александр Иванович! Буду! – отчаянно затряс бородой ревизор. – Я вам обещаю, что никому…
– Он не успеет помешать, – пояснил отец Василий. – Если время терять не будем, никто не сможет помешать.
Парфен задумался и кивнул:
– По машинам! – скомандовал он молчаливо стоящей братве. – Этих попов – со мной!
* * *
Когда они вышли из будки, солнце уже клонилось к горизонту, и отец Василий подумал, что это ему на руку. Там, на островах, они будут уже к вечеру, и тогда побег становился уже менее невозможным. Хотя все было непросто. Оперативность, с которой парфеновская братва попрыгала в машины, а вся колонна вернулась на трассу, впечатляла. Чувствовалось, что за такой слаженностью должны стоять или годы тренировок, или недюжинная воля руководителя.
Отец Василий понимал, что Парфен наверняка имеет какие-то свои расчеты и вряд ли все пройдет без проблем. Так оно и вышло. Ни у храма, ни у какого другого места отца Никодима не высадили, а в ответ на недоуменное напоминание отца Василия Парфен даже не обернулся.
– Здесь я рулю, – выдавил бандит сквозь зубы. И это была чистая правда.
Время от времени Парфену звонили, но о чем ему сообщали, можно было только догадываться. Отвечал бандит односложно – или «да», или «нет».
«Наверное, кто-то ставит его в известность о том, как идут дела на заправке», – думал отец Василий.
