– Так что, Антон, давай эту девку трахнем, – донесся до Колымы голос Черепа.
– Не сейчас, – отозвался Балякин. – Пока рано. У нас есть еще одно важное дело, не забыл? Закончим с ним, тогда и развлечешься.
– Я один? А ты не хочешь, что ли?
– Не хочу.
– Да ладно тебе, Антон! Не может такого быть! У вас на прииске кроме нее ни одной бабы нет, а в город ты же сам говорил, что давно не выбирался! Небось уже тысячу раз ее глазами трахал. А теперь можно будет не глазами, а чем положено. Ты не мужик, что ли?!
– Ну, в любом случае не сейчас, – отозвался Балякин, застегивая штаны. – Сейчас не до этого.
– Да ладно тебе, делов-то на пять минут! У меня знаешь уже сколько бабы не было?!
– Череп, хватит базарить, мы не в парламенте. Нам сейчас время терять нельзя. Это мое последнее слово.
– Ну ладно, как скажешь, – сдался Череп. – Но уж потом я ей вдую...
– Потом – другое дело. – Балякин развернулся, запрыгнул на вездеход и скрылся в люке. За ним последовал и Череп.
Вездеход снова заурчал мотором и на всей возможной скорости двинулся к якутскому поселку.
Жизнь в поселке якутов шла своим чередом. Почти все мужчины были на охоте, женщины занимались своими делами, а дети играли между чумами. Большая часть якутов не знали даже про то, что их старейшина вернулся из Охотска, не говоря уже о том, что он уже успел снова уйти в тайгу. Дочь Нэхату была не болтлива, а своими глазами кроме нее старейшину никто не видел – он рано приехал. Именно поэтому появившийся из лесу вездеход не вызвал у якутов никакой тревоги – почти все подумали, что это возвращается Нэхату. Однако когда машина приблизилась, люди увидели, что это не их вездеход – несмотря на то, что на нем не было никаких опознавательных знаков, и то, что цвета он был того же, перепутать было невозможно. Впрочем, и после этого якуты особенно не обеспокоились. Раз не Нэхату, значит с прииска гости нагрянули. Таким визитам якуты не удивлялись – беспокойные соседи навещали их нечасто, но все же это случалось. В основном люди с прииска заявлялись сюда в поисках доступных женщин и каждый раз сильно удивлялись, в очередной раз получив подтверждение того факта, что в этом поселке проституток нет.
– С прииска, наверное, едут... – мрачно проговорила пожилая якутка, глядя на приближающийся вездеход. – Опять женщин с собой звать будут...
– А все мужчины на охоте... – с легким испугом в голосе проговорила женщина помоложе. – Как же мы их выставлять будем?
– Сами уедут, – коротко ответила старуха. – А силой кого-то с собой тащить не осмелятся.
Вездеход въехал в поселок, сбрасывая скорость, докатился до свободного пространства в центре, чего-то типа поселковой площади, и остановился.
– Сейчас я им сразу скажу, чтобы разворачивались, – старуха шагнула к вездеходу. Люк машины открылся, из него показался Балякин. Старуха не знала, кто это такой, помнила только, что один из жителей старательского поселка.
– Что вам здесь надо? – начала якутка. – Вам же уже говорили...
Договорить старуха не успела. В руках Балякина появился автомат, и короткая очередь швырнула старую женщину на землю. Две пули попали ей в грудь, а одна в плечо. Старуха прожила еще несколько секунд, как раз достаточно для того, чтобы увидеть, как оружие в руках ее убийцы разворачивается, нацеливается на оторопевших женщин, стоявших у крайнего чума, и как вокруг ствола появляется оранжевый венчик пламени.
Прежде чем якуты осознали, что происходит, длинная очередь срезала еще двух женщин и маленького мальчишку, державшегося за руку одной из них. Раздались крики, якуты кинулись в разные стороны, а Балякин поливал проходы между чумами сплошным свинцовым ливнем.
– Получайте, чурки узкоглазые! – орал он. – Нате вам!
Патроны в рожке быстро кончились, но Балякина это не смутило. Он нагнулся к люку, схватил протянутый Черепом пулемет и дал очередь прямо по стоящим вокруг площади чумам. Тонкие стены не могли спасти от крупнокалиберных пуль, и над площадью раздались громкие крики боли. Балякин сделал полный разворот, расстреляв все чумы. Потом он опустил прицел и стал стрелять так, что пули попадали в чумы на уровне щиколоток – бывший главный охранник понимал, что сейчас все якуты попадали на землю и именно такая стрельба даст наилучшие результаты.
– Череп, двигай вперед! – заорал Балякин, на секунду прекратив стрельбу, и вездеход тут же двинулся в проход между чумами, своего рода улицу. А Балякин уже вскинул пулемет повыше – он заметил, что из поселка на дорогу выскочили два пацана лет четырнадцати.
Прицельная дальность ручного пулемета – больше тысячи метров, а от центра крохотного якутского поселка до его окраины было меньше трехсот. Первая же очередь распорола спину одному из пацанов, он рухнул на землю, заливая ее кровью. Второму маленькому якуту повезло чуть больше – в него попала только одна пуля, она угодила ему в бедро. Мальчишка упал, тут же вскочил, попытался бежать дальше, но раненая нога его не слушалась. Следующая очередь вдребезги разнесла ему голову.
В это время вездеход уже ехал между чумами. Балякин методично расстреливал якутские жилища. Сопротивления налетчикам оказывать было некому – все мужчины были на охоте. Из чума, до которого вездеход еще не доехал, выскочила женщина, прижимающая к груди какой-то сверток. Балякин, пустил в нее очередь, но пулемет был тяжел, и прицел оказался неточен – пули только вышибли из земли под ногами бегущей несколько фонтанчиков. Пока Балякин переводил прицел, женщина успела скрыться за чумом. Но это ей не помогло – длинная очередь прошла через чум навылет, и одна из пуль попала ей точно между лопаток. Беглянка кувыркнулась в пыль.
Балякин снова навел пулемет на чумы, но, нажав на спуск, обнаружил, что патроны кончились.
Но это не смутило убийцу – он выхватил из каждого кармана по гранате и кинул по одной в каждый из соседних чумов. Грохнули взрывы, пробивая стены, полетели осколки, один из них просвистел в опасной близости от Балякина.
– Череп, трещотку! – крикнул Балякин.
Из недр вездехода показался автомат, Балякин схватил его, поднял голову, осмотрелся и тут же громко заорал:
– Череп, гони вперед! Быстро!
От края поселка к лесу бежали десятка полтора якутов. Видимо, они сумели незаметно выбраться из чумов, расположенных на дальнем конце селения, куда Балякин еще не добрался, поняли, что происходит, и решили попытаться спастись в тайге.
Вездеход взревел, как рассерженный хищник, от которого ускользает добыча, и ринулся в погоню. На пути мощной машины оказался один из чумов, и Череп не стал его объезжать. Хрупкая конструкция хрустнула под гусеницами, как таракан под тапочком. Дикий вопль человека, которого машина при этом переехала, потерялся в грохоте автоматной пальбы и реве мотора.
Балякин палил по бегущим. Вот упала одна фигурка, вторая, третья... Охранник понял, что может не успеть, и перевел прицел дальше, отсекая якутов огнем от леса. Первые двое бегущих упали, словно марионетки с обрезанными веревочками, остальные замешкались. Огромная туша вездехода навалилась на них сзади. Машина смяла сразу троих, еще двух человек Балякин срезал очередью. Оставшиеся три женщины и подросток метнулись вправо. Казалось, что им удастся уйти – вездеход не успевал развернуться, а патроны в автомате кончились. Но Балякин выхватил из карманов еще две гранаты, и рубчатые сгустки смерти полетели вслед беглецам.
Метатель из Балякина был неважный, и гранаты упали довольно далеко от якутов. Однако и этого оказалось достаточно. Оба взрыва прогремели почти одновременно. Убить они никого не убили, но взрывная волна бросила якутов на землю и оглушила. На то, чтобы опомниться, беглецам понадобились считаные секунды, но именно эти секунды и оказались роковыми. Вездеход наехал гусеницей на одну из женщин, второй в затылок попала пущенная из пистолета пуля. Последняя якутка успела вскочить, но следующий выстрел угодил ей в спину – в отличие от гранат, пистолетом Макарова Балякин умел пользоваться отлично.
Последний уцелевший якут, подросток лет пятнадцати, за это время успел отбежать от вездехода метров на десять. Он пробежал бы и больше, но взрывы гранат контузили его, и он двигался как пьяный – шатаясь и натыкаясь на деревья. Балякин соскочил с вездехода, кинулся за пацаном и через считаные секунды догнал. Глухо прозвучал выстрел в упор. Коленки молодого якута подломились, и он упал. Балякин, не нагибаясь, выстрелил ему в голову и, спокойно развернувшись, вернулся к вездеходу.
Лицо высунувшегося из люка Черепа было бледным.
– Все, что ли? – с легкой дрожью в голосе спросил он.
– Кажется, все, – совершенно спокойно ответил Балякин. – Поехали обратно в поселок, надо посмотреть, может, кого не добили.
* * *
Через полчаса вездеход выехал из поселка. Все недобитые были добиты, а половина чумов подожжена. У лежавшей на полу вездехода Даши по щекам текли крупные слезы – девушка из разговоров Балякина с Черепом уже поняла, что означали выстрелы и взрывы. Череп был спокойнее, но и у него в движениях и интонациях проглядывала некоторая нервозность. Полностью спокоен был только Балякин. Он уверенно вел вездеход по просеке и даже насвистывал себе под нос какой-то мотивчик.
