Дверца машины хлопнула слишком сильно, и он повернулся в ее сторону. Педаль акселератора ушла в пол, а ствол уже смотрел на Дарью. Видел он плохо, но для того, чтобы попасть в машину, которая в десяти метрах от тебя, не надо стопроцентного зрения.
Первая пуля пробила стекло там, где мог бы сидеть пассажир. Вторая угодила в двигатель, но он не заглох. Бампер «девятки» сбил стрелка с ног, и тот, с криком прокатившись по лобовому стеклу, рухнул сзади.
Снова схватив баллончик, Дарья выбежала из машины и бросилась к парню, надеясь при необходимости потравить его еще разочек.
Кровь медленно вытекала из разбитого затылка на асфальт, смешиваясь с пылью. Глаза смотрели вверх. Он уже был не в состоянии оценить красоту облаков, плывущих по небосводу.
– Сдох, зараза, – тихонько провыла Дарья и выпустила из рук баллончик.
Поискав глазами парочку, она нашла их лежащими около подъезда. Подойти к ним? Она же почти доктор.
Рома схватил три пули. Две попали в грудь, а одна в голову, не оставив ему никаких шансов. Маня лежала под ним и не подавала признаков жизни. Лелея надежду, что сожительнице Коржика удалось спастись, она оттащила тело Ромы в сторону и принялась искать пульс у женщины. Ничего. Погибли оба.
* * *
Майор Гривин рассматривал ампулу на свет.
– Мы, конечно, проверим, что это такое. Но все равно я должен сказать вам спасибо.
Дарья сидела напротив него вся бледная. Отойти от беготни под пулями было непросто. Поджилки тряслись, и тело плохо подчинялось сознанию.
– Выпить хотите? – поинтересовался майор, доставая бутылку водки и стакан.
Дарья утвердительно кивнула. В полной тишине она осушила сто грамм. Водка вышибла из глаз слезу, после чего она позволила себе всплакнуть.
– Почему вы не ведете дело, а, майор? – Она предъявляла ему претензии сквозь слезы. – Решили все спустить в унитаз? Не получится. Убийства продолжаются. И вы об этом знаете.
– Дело ведет капитан Ерохин, – официально проинформировал следователь.
– Да он только и смог, что меня вместе со своей бригадой отодрать у себя в кабинете, больше ничего.
– Что вы несете? Вы это серьезно? У вас есть доказательства?
Дарья отвернула голову в сторону, показывая, что не желает его слушать.
– Нет, ну и что дальше? Где ФСБ? Где хоть кто-нибудь? То, что вы сейчас держите в руках, появилось на свет меньше года назад и уже вовсю используется в России. Откуда оно здесь?
– Вы пыл-то свой пока умерьте, – бросил майор. – Будем работать.
– Не считая двух известных нам женщин, пропало еще одиннадцать. Это что, вас не касается, потому что происходит, за исключением одного случая, в Сочи? Теперь касаться будет. Знаете, где братки случайно перехватили этот товар? По пути на Волгоград. Наткнулись на передовые разработки японских химиков в Среднем Поволжье. Теперь вам никуда не деться.
– Что вы думаете делать в рамках своего частного расследования? – поинтересовался майор.
– Знаете, я после такого стресса и благодаря вам – за что, в общем-то, спасибо – выпимши. На все вопросы отвечу как-нибудь в другой раз. Когда буду в абсолютно трезвом состоянии.
– Ну что ж, тогда до следующего трупа, – мрачно пошутив, попрощался Гривин. – Не советую я вам, девушка, лезть в это.
– Ничего, я уж как-нибудь. Платят мне за это вполне достаточно.
* * *
Проспавшись, Дарья поехала в автосервис менять стекло, наводить марафет на кузове и плакаться насчет пробитого пулей двигателя. Сколько с нее возьмут за ремонт, ее не волновало, за все платил заказчик, главное, чтобы все быстренько восстановили.
После того как машина была приведена в божеский вид, она поехала на телевидение искать автора репортажа об убитой Анне.
Потратив немного времени, Дарья узнала, что Скворцов на выезде в городе. Потаскавшись по длинным коридорам областного телецентра, Данилова осела в буфете.
Когда она ела булочку, в небольшой зал ворвалось нервное чудо в очках:
– Вася, бросай пищу, пошли монтировать!
Из-за соседнего столика на призыв очкарика поднялся тучный солидный дядя.
– Ненормальный, – процедил он так, что это было слышно всем, кто сидел в ближнем окружении.
По раздавшимся смешкам Дарья поняла, что присутствующие согласны с потревоженным коллегой.
– Это не Скворцов заглядывал? – спросила она у женщины, сидящей поблизости.
– Он. Ненормальный. Совсем уже на своих жмуриках свихнулся. Не спит, не ест, только их одних и видит. Знаете, какое у него прозвище?
– Нет.
– Дракула.
Дарья поблагодарила за информацию и бросилась следом за упитанным господином.
Хорошо, что он двигался словно дирижабль. След она не потеряла.
Дверь в аппаратную уже готова была закрыться, но Дарья поставила туфельку в щель.
Толстяк недовольно посмотрел на нее:
– Да?
– Мне со Скворцовым поговорить надо.
Ее легонько ударили по плечу. Она была вынуждена повернуться. Очкарик стоял перед ней в состоянии несанкционированного интеллектуального выкидыша.
– Разрешите, – попросил он, перекладывая из рук в руку кассету.
– Очередной труп?
– Да. Бытовуха. Но какая!
Ничего не поделаешь, Дарья была вынуждена ждать за дверью конца монтажа.
Когда она снова увидела Дракулу, он был бледен и апатичен к жизни.
– А, это все вы. Чего вам?
– Помните сюжет о выпотрошенной женщине?
– Вы что, из милиции?
– Почти. – Сто баксов зеленоватой бабочкой заплясали в воздухе.
– Предположим, – неожиданно легко согласился Скворцов, забирая деньги.
– Скажите, а откуда вы тогда узнали о совершенном преступлении?
– Если я вам скажу, что из свежей прессы, вы же в это не поверите?
– А если серьезно?
– Серьезно. Позвонил аноним и сказал, что там-то и там-то я смогу найти мертвую женщину. Вот и все.
– Какой у него был голос?
Они шли по коридору еле-еле, и это Дарью устраивало. Можно сказать, гуляли внутри здания.
– Значит, вы уже знаете, что это мужчина, – продолжала наезжать Дарья.
– Да молодой пацан звонил. Постоянно интонация ломалась с взрослого мужского голоса на детский писк. Волновался, наверное.
– Мне показалось, что репортаж ваш получился каким-то куцым.
– Неужели? – Он шмыгнул носом.
Еще сто «вашингтонов» быстро выдавили из него еще одно предложение:
– Меня просили сделать сюжет менее конкретным.
– И как было дело?
– Я могу вам и не говорить этого, – вдруг заявил он.
– Тогда будете рассказывать всю эту прелесть следователю, и совершенно бесплатно, – пощекотала телевизионщика Дарья.
– Был там мужик…
– Где?
– На месте преступления, разумеется. Он подошел ко мне, попросил не называть в репортаже место, где все это случилось.
– То есть не упоминать небольшой поселок между Елшанкой и Красным Октябрем?
– Да.
– Звать как, не запомнили?
– А он и не представлялся. Сунул штуку баксов и исчез. Сказал лишь, что живет здесь и не хочет, чтобы это место было упомянуто в новостях. И я его понимаю. Подобная реклама ни к чему.
– Вы можете описать его?
– Отчего же. Маленький… Главное, неприятная бородавка над верхней губой.
– Спасибо, вы мне очень помогли.
– И стал богаче на двести долларов, – заметил довольный Скворцов.
* * *
По тому, как Чернышов отвернулся от нее, недовольно бросив при этом короткое «заходите», Дарья поняла, что ей здесь не рады.
– По какому поводу на этот раз ко мне заглянули? – Он стоял перед ней в легком халате, широко расставив обутые в шлепанцы ноги.
– Здесь не так давно убили вашу бывшую жену. Припоминаете?
– Издеваетесь? – Он почесал свой пунктик – бородавку и, затаив дыхание, уставился на нее, ожидая, что же будет дальше.
– Вы, наверное, удивитесь, узнав, что я не принадлежу ни к одному из силовых министерств.
– То есть? – не понял он. – Вы что же, разве не из милиции?
– Нет, – призналась Дарья.
– В таком случае я прошу вас сейчас же оставить мое жилище.
Федор Иванович сделал шаг навстречу, сократив расстояние до минимума. Дарья продолжала стоять на пороге, не желая исчезать.
– Вы не знаете самого главного. Вы не знаете, почему я вам это сказала.
В голове талантливого художника началась интеллектуальная битва, которая закончилась победой здравого смысла над нежеланием общаться с успевшей уже изрядно досадить непонятной девицей.
– И что же это?
– Может быть, я пройду?
Он пропустил ее внутрь и закрыл дверь.
– Я ненадолго заехал домой. Можно сказать, что на обед, – предупредил он, ограничивая тем самым рамки беседы минимально возможным промежутком времени.
– Я вас поняла.
Дарья села в кресло и позволила себе расслабиться на мгновение. Затем она вновь сосредоточилась и очень спокойно спросила:
– Как же это вы так? Даете людям по тысяче долларов лишь за то, чтобы они не снимали ваш поселок, а ограничились демонстрацией трупа. И врали вы нам умело. Как это вы не опознали собственную жену. Зачем врали-то?
