— … твою мать, — прошептал кто-то в зарослях.
Мы видели только верхнюю часть их тел. Нижняя
была скрыта кустарником. Около тридцати солдат во главе с лейтенантом бесшумно двигались вперед.
Громкий вскрик. Солдаты остановились и сгрудились возле сержанта. Они нашли своих товарищей.
— Мертвые, — сказал один. Все огляделись вокруг. — Убитые, — сказал другой.
Поднявший руку Старик резко опустил ее.
Мышцы расслабились. Люди с зелеными околышами и нагайками вот-вот получат высшее утешение.
Протяжный, резкий, жуткий крик мщения разрезал воздух.
— Аллах! Аллах акбар!
Сверкнул нож, просвистел в воздухе и вонзился в грудь лейтенанту.
Пулеметы и автоматы застрочили в сбившихся русских, чуть ли не парализованных этим жутким криком.
Внезапно стрельба прекратилась. Мы бросились вперед, резали, кололи, наносили удары.
Запыхавшись, мы опустились у ручья, погрузили в воду лица и стали жадно пить.
Хайде и еще двое стали собирать документы у мертвых русских.
Один притворялся мертвым, но укол штыком в бедро быстро заставил его подняться. Заикаясь, он сказал, что они сопровождали пленных. Пленные находились в отдалении под охраной двенадцати солдат во главе с сержантом.
Порта обмотал шею русского куском стальной проволоки, давая понять, что его ждет, если он не приведет нас к пленным.
Плутон первым обнаружил позицию противника. На дереве сидело трое солдат. Автомат Плутона застрочил, и они попадали как перезрелые яблоки. Один был еще жив, но его прикончили выстрелом из пистолета.
Старик приказал взводу рассредоточиться. Наше отделение двигалось вперед, взяв наизготовку оружие.
Шедший первым Порта неожиданно крикнул по-русски:
— Стой, руки вверх!
И жестом поманил нас. Мы присоединились к нему за упавшим деревом. Он указал нам на десятерых людей, стоявших с поднятыми руками на прогалине.
Штеге и я остались за деревом с пулеметами, прикрывая пошедших вперед друзей.
Порта поднес нож к горлу здоровенного сержанта.
— Где пленные?
Сержант ответил на непонятном языке. Один из русских перевел:
— Они в лесу, за грузовиками.
Малыш и Легионер ушли, вскоре вернулись с десятком немецких пленных и штатскими русскими мужчинами и женщинами.
Бауэр позвал Старика, тот сразу же приказал обыскать русских солдат. Потом пожал плечами и кивнул Порте.
— Ты знаешь, что делать. Мы не можем вести их с собой и не можем оставить здесь, иначе они предупредят весь батальон.
Порта злобно улыбнулся.
— Я охотно расстреляю этих гадов-энкаведистов. — Махнул рукой Бауэру и Малышу. — Ведем их в лес.
Они повели русских, подталкивая автоматами.
Немецкий ефрейтор, бывший одним из пленных, крикнул:
— Дайте мне автомат! Я порешу этих тварей. Вчера вечером они расстреляли сто пять человек из нашей роты. Вон там. — Он указал на север. — Командира роты, лейтенанта Хубе, привязали к дереву и вбили ему в лоб гильзу. И с нами было гораздо больше штатских русских, когда мы пять дней назад тронулись в путь.
Плутон бросил ему автомат.
— Действуй.
Хлещущие очереди одна за другой огласили лес. Раздалось несколько криков, потом наступила тишина.
Порта оделся в русскую форму. Легионер поднял карманное зеркальце, чтобы он полюбовался на себя.
— Почему ты не надел мундир лейтенанта? — спросил Малыш.
— Клянусь святым Петром, ты прав! Это мой единственный шанс стать офицером.
Он отбежал и чуть погодя важно вышел из кустов в мундире с погонами лейтенанта НКВД. С запястья его свисала нагайка. Он замахнулся ею на нас и крикнул:
— Прочь с дороги, грязные ублюдки! Идет товарищ комиссар, лейтенант Иосиф Портаев!
— Кончай дурачиться, — приказал Старик.
Штатские русские покорно уступали дорогу оравшему и толкавшему их Порте.
Он попытался рассмотреть свое отражение в воде ручья.
— Какая жалость, что у нас нет фотоаппарата, — крикнул он. — Вот удивились бы все в Веддингене, увидев фотографию герра Йозефа Порты в наряде штурм-фюрера сталинских СС.
Малыш тоже хотел надеть русскую форму, но не нашел подходящей по размеру. И был вынужден удовольствоваться фуражкой с зеленым околышем.
Мы продолжали свой прерванный марш колонной по одному. Пройдя полтора километра, обнаружили тела ста пяти человек, расстрелянных энкаведистами. Все были убиты пистолетными выстрелами в затылок.
По скрюченным телам ползали мухи и муравьи.
Одна из освобожденных женщин с плачем повалилась и отказывалась встать. Показала дырявые валенки, едва покрывавшие окровавленные ступни.
Мы, равнодушно пожав плечами, пошли дальше. Какое-то время слышали ее рыдания, похожие на вопли раненого животного. Потом лес сомкнулся вокруг нее. Тени удлинялись. Ночь скрыла живых и мертвых, забытых и брошенных.
Один из русских с разбитой головой метался туда-сюда. Спотыкался, взывал к Богу, клял свою страну и прерывисто звал друзей. Другой, всхлипывая, без конца обшаривал свои карманы. Третий, умирая, сжимал мягкую моховую кочку и негромко плакал по оставшейся в Грузии матери. Украинская девушка-крестьянка в панике бестолково суетилась, пытаясь спастись от мрака, угрожавшего ее рассудку. Двадцать восемь немецких пехотинцев и танкистов и четырнадцать русских мужчин и женщин устало пробирались по темному лесу.
На рассвете мы вышли к новой линии фронта. И весь день оставались на месте. Усталые, измотанные, лежали в полузабытьи под кустами, подложив под себя оружие. Все мышцы и сухожилия ныли.
Кое-кто из штатских отстал от прошедших суровую школу солдат, лежавших теперь на опушке в ожидании темноты.
Порта снял сапоги. Ступни его были окровавлены. Он стал осторожно срезать отставшие лоскутки кожи боевым ножом. С любопытством нюхал их, удовлетворенно кивал и продолжал резать.
— Больно? — спросил Малыш; он сидел, вытянув ноги, и жевал веточку.
Легионер крепко спал на спине, подложив руки под голову.
Штеге с эсэсовцем сидели на дереве, укрывшись среди ветвей. Видны были только стволы автоматов, угрожающе торчавшие из листвы.
Когда стемнело, мы снялись с места и пошли по узкой тропинке. Впереди шел Порта в русском обмундировании. Длинный русский китель морщился складками на его тощем теле. Цилиндр свой он сменил на русскую папаху. Автомат держал наготове.
Чуть сзади него по бокам шли Плутон и Легионер.
Чей-то громкий кашель заставил нас остановиться, словно пораженных молнией. Порта опомнился первым. Он вытолкнул вперед Штеге и крикнул:
— Кто там?
Появился рослый русский. Обругал Порту за крик, но голос его смягчился, когда Порта прокричал:
— Я поймал немца!
Часовой предложил расстрелять Штеге на месте. Упер ему в спину ствол автомата и заставил его опуститься на колени. Потом принялся наклонять ему голову, чтобы выстрелить в затылок.
Внезапно русский взмахнул руками. Выронил автомат и повалился навничь, хрипло булькая горлом. Порта поднял его и достал проволочную удавку. Зашел сзади и обмотал проволоку ему вокруг шеи. Через две минуты русский был задушен.
Штеге издал сдавленный смешок.
— Больше не устраивай таких фокусов, скотина.
Порта лишь усмехнулся.
Над линией фронта в небо беззвучно взлетали ракеты. С обеих сторон велся пулеметный огонь. В небе слышался гул летящих на запад бомбардировщиков. К ним взлетали очереди трассирующих пуль и гасли.
Порта поднял руку. Мы бесшумно остановились и стояли древесными стволами среди деревьев. Прямо перед нами тянулась траншея русских. Мы явственно видели их блиндажи. Кто-то прошел по траншее и скрылся.
Порта махнул рукой, приказывая идти вперед. С негромким шорохом мы перемахнули через бруствер, через траншею, через какие-то холмики, падали, поднимались, падали снова, скользили по мокрой земле и скатывались по склону. Застучал пулемет. Засвистели пули. Гулко выстрелили два миномета. Мины прожужжали мимо нас, словно разъяренные осы. Мы лежали, прижавшись к земле, на дне снарядной воронки.
Немецкий пулемет стал выпускать над воронкой длинные очереди. Одна из русских женщин закричала и прежде, чем мы смогли удержать ее, вылезла. Качнулась назад и согнулась пополам с предсмертным нечленораздельным криком. Весь ее живот был продырявлен пулями.
Старик выругался.
— Теперь русские знают, что здесь что-то происходит. Не удивлюсь, если нас начнут обстреливать из тяжелых орудий.
Едва он договорил, воздух задрожал от разрывов мин и 75-миллиметровых снарядов. В небе вспыхнули осветительные снаряды, и тут огонь открыли русские.
Одному из пленных осколком снесло лицо. Еще трое погибли, пытаясь вылезти из воронки.
На рассвете огонь прекратился, но чтобы вылезти, нужно было дождаться темноты.
