— Полк, — поправил житель — сребробородый престарелый горец в живописной папахе. — Полк «Мордас».
— Полк так полк, — согласился я, скрыв удивление. Насчет полка я что-то раньше ничего не слышал. Хотя, если таковой имелся, уж я бы наверняка об этом знал!
— Ждите, — сказал горец, приглашая нас во двор. — Я сообщу куда надо. — И, проводив нас на крытую веранду с деревянными скамейками, П-образно расположенными вокруг дубового стола, крикнул куда-то в глубь двора:
— Женщина!
Ну-ка, принеси гостям чаю! — После чего вышел из усадьбы и отсутствовал что-то около часа. За это время мы с Тэдом выдули два чайника душистого чая, который принесла женщина средних лет, закутанная в платок, и успели во всех подробностях обсудить политическую ситуацию в Ирландии.
По истечении часа у ворот притормозил «уазик». Во двор вошли четверо молодых чеченцев в гражданке, вооруженные автоматами, и хозяин усадьбы, с ходу наставивший на нас с британцем обличающий перст, торжественно объявил:
— Вот они, шпионы!
— Журналисты? — коротко спросил усатый крепыш с прической «а-ля Титомир» (остальные были в косынках).
— Да, журналисты, — несколько обескураженно ответил я. — А почему, собственно…
— Книгу пишете о справедливой войне чеченцев? — не дал мне досказать усатый.
— Пишем, — согласился я. — А вы, собственно, кто такие?
— Мы солдаты полка «Мордас», — сообщил усатый. — Отвезем вас в лагерь, это приказ командира. Придется одеть вам наручники и завязать глаза.
Я перевел Тэду, что эти ребята хотят с нами сделать, и британец возмутился: дескать, в гробу он видел такие посещения и пусть они катятся со своим полком подальше — не поедем никуда, ну их в задницу! Я счел нужным дословно перевести усатому тираду журналиста и злорадно ухмыльнулся, предвидя его смущение, но оказался не прав.
— Поздно, — лаконично возразил усатый. — Есть приказ: доставить вас в полк. Приказ будет выполнен.
— А если мы будем сопротивляться? — закинул я удочку. — Насильно тащить не имеете права, мы — иностранные подданные!
— Мы прострелим вам руки и ноги, — флегматично пообещал «Титомир», — и все равно доставим в полк.
Я объяснил Тэду, что упираться — себе дороже, после чего нас окольцевали в положении «руки за спину», натянули по самый нос вязаные шапочки, усадили в нашу же машину и куда-то повезли.
Покатавшись минут сорок по горным дорогам, мы были отконвоированы пешим порядком по каким-то закоулкам на довольно солидное расстояние (я насчитал 265 шагов), после чего с нас сняли шапки и браслеты.
— Приказано находиться здесь до встречи с командиром, — сообщил усатый и вышел, прикрыв за собой калитку.
Я осмотрелся. Мы находились в небольшом дворике, квадратов на 15, огороженном двухметровым забором из камня — этаком круглом пятачке с сортиром, турником и умывальником, примыкавшем к невысокому каменному дому, вымазанному белилами. Над двориком была натянута двойная маскировочная сеть, стилизованная под дубраву.
— Черт-те что, — пробормотал Тэд. — Как тебе это нравится? Это что — кавказское гостеприимство? — И, пнув ногой калитку, вышел за ограду.
— Назад! — послышалось с той стороны забора. — Приказано находиться в изоляторе до встречи с командиром!
Тэд попятился во двор, недоуменно оглянувшись на меня и спрашивая:
— Что хочет этот идиот? — В этот момент я с любопытством высунул голову за калитку.
Метрах в десяти от забора под шиферным навесом сидел крепенький «дух» с автоматом, облаченный в аккуратный «тростник»,[11] берцы и кепку с кокардой. Приглядевшись, я рассмотрел на кокарде изображение лежащего волка. Такая же эмблема красовалась на шевроне, прикрепленном на левом рукаве чеченского «комка».
— Во! — удивленно воскликнул я и высказался:
— Мы не больные. Мы журналисты. Нас в изоляторе держать не нужно. Ю андестен, донки?
— Закрой дверь, — чеченец повел стволом в мою сторону. — Приказа выпускать вас не было.
Пожав плечами, я осмотрелся и закрыл дверь. Было такое впечатление, что мы попали в здоровенный парк — повсюду росли деревья и кусты, меж которых петляли посыпанные гравием узенькие аллейки. Этакий чечен-сквер.
В доме оказалась всего лишь одна комната с двумя окнами, выходившими на глухой забор. Интерьер «изолятора» составляли четыре кровати, заправленные по-солдатски, у каждой из которых стояли прикроватные тумбочки и табуреты, а также вешалка у входа. Стены комнаты были свежевыбелены.
— Дурдом, — констатировал я, падая на кровать у окна и забрасывая ноги на дужку. — Мы попали в чеченский дисбат. В 21.30 нас выгонят на вечернюю прогулку с исполнением строевых песен, а потом проведут вечернюю поверку — общеполковую, и совместно с бойцами этого «Мордаса» заставят исполнять гимн Ичкерии.
— Ты сам сюда хотел, — глубокомысленно заметил Тэд, укладываясь на кровать в противоположном углу, и спустя тридцать секунд смачно захрапел…
Итак, мы благополучно попали в полк Вахида Музаева, именуемый «Мордас». В 14.00 «изолятор» удостоил своим посещением сам командир полка и после краткого знакомства на хорошем английском предупредил нас о правилах проживания, в завершение пошутив чисто в британском стиле. Затем командир пригласил нас обедать в «офицерскую столовую» и в процессе весьма скромной трапезы (две банки пива на рыло) довел до наших ушей программу пребывания гостей в полку.
Она оказалась на редкость скудной и состояла из лекций командира, мероприятий, в которые Музаев сочтет нужным нас посвятить, и экскурсий по территории лагеря с сопровождающим. Скучно и малоувлекательно. Ни о каких рейдах и выходах на операции речи не шло.
— Нечего делать, — сказал Вахид. — Вы будете путаться под ногами. — А когда Тэд гордо заявил, что, дескать, он — здоровый и сильный мужик, запросто может прогуляться с фотоаппаратом по горным тропкам, не будучи отягощен экипировкой, Вахид мило улыбнулся и этак простецки пояснил:
— Как только вы захромаете, бойцы пристрелят вас и сбросят в первую попавшуюся расщелину. Потому что вы будете задерживать группу, и она не успеет в срок выполнить задачу.
Три дня нас с Тэдом развлекали по полной программе. Мы исследовали территорию полка вдоль и поперек, так как после некоторых размышлений Вахид, видимо, пришел к выводу, что скрывать ему от нас нечего. Поручив начальнику штаба Имрану шефство над зарубежными гостями, Музаев дал ему команду сопровождать нас в пределах лагеря, куда нам заблагорассудится.
— Но только до 19.00! — счел нужным ограничить временные рамки строгий командир. — С 19.00 до 9 утра вы должны безвылазно сидеть в изоляторе — ужин вам будут подавать туда…
Лагерь полка располагался в глухой лесистой седловине меж огромных раскидистых дубов с густым подлеском. Каждая проплешина, каждое строение и вообще любое пространство, лишенное растительности, все было прикрыто сверху двойными масксетями.
— Вот наступит осень, придется другие маски ставить, — посетовал начальник штаба Имран. — Опять аврал, работы дня на три, и надо ведь так подгадать, чтобы маски не выделялись на фоне естественного ландшафта, а то федералы заподозрят неладное…
С утра до вечера, а порой и ночью не умолкала артиллерийская канонада — наши обрабатывали горы вокруг Хатоя, долбя справа и слева на солидном удалении от расположения полка. Периодически появлялись в небе бомбардировщики, ронявшие свой груз где-то вдалеке, разворачивались и уходили обратно. Однако все это происходило за пределами десятикилометрового радиуса от места дислокации музаевского полка.
— Аллах миловал, — ответил Имран на мой вопрос, бомбили ли федералы ранее их квадрат. — Пока ни разу…
Да, если мне повезет когда-нибудь вернуться на круги своя, у меня будет весьма интересная информация для артиллеристов и авиаторов федеральных войск. При одном условии: если в течение трех дней я сумею хоть разок выбраться отсюда и определить координаты этого славненького местечка относительно Хатоя…
Женщин на территории лагеря не было. Мы излазили все вдоль и поперек, и я вскоре убедился, что женщинами в полку даже и не пахло.
— Ну что вы, господа! — величественно скривив рот, удивился Вахид вопросу Тэда по поводу сексуальных проблем в среде бойцов «Мордаса». — Вы же видите, что у меня в полку железная дисциплина! Это элитная часть, женщинам здесь не место. А проблем сексуального плана у нас нет — все мои семейные бойцы каждую неделю имеют увольнение на сутки, по графику. Поскольку многие из них уроженцы Хатоя и окрестных сел, никаких проблем нет и быть не может…
Да, Вахид был прав: в полку царила железная дисциплина. С утра до вечера с личным составом, не задействованным в боевой работе, проводились плановые занятия по боевой и специальной подготовке. Мы с Тэдом в сопровождении Имрана побывали на некоторых из них, и я удивился настойчивости, с которой «офицеры» полка вбивали в головы молодых горских крестьян военную науку.
