«Нормально», — кивнула она нам минуты через три. Видимо, охотники пришли к выводу, что беглый больше не вернется: кому охота испытывать судьбу? Возможно, подумали, что я просто хотел жрать.
Граф не отводил от девки глаз, переживал, как и я. Надо же! И откуда только дух? А вдруг автомат заклинит или еще чего? Не боится ни грамма, словно родилась на войне. Сумку и второй «ствол» она оставила где-то на том берегу, где «глушак» — я вообще не знал. Охота на охотников! Будет что вспомнить, мать вашу!
Нинка в последний раз оглянулась на нас, собралась с духом и вылетела из-за деревьев. Мы тоже вскочили, но на открытое место не спешили. Если ее «уделают», возможно, успеем назад. Один процент из ста, но он есть. Когда охотники увидели распатланную девку, на всех парах летевшую к ним, они не сразу сообразили, в чем дело. Собственно, увидел ее вначале только старый, а затем уже молодой. Конечно, он успел вскочить на ноги вместе с ружьем, но что толку? Выстрелить в нее он бы в любом случае не успел, разве что навзмах, без прицела, да и то… Второй вообще онемел, видимо подумал, что она сейчас выпустит очередь по ним. Класс! Гад оказался в моем положении. Почувствуй, козел, почувствуй. Я ликовал. Нина не растерялась и велела им упасть на землю мордами вниз.
— Стреляю! — крикнула она, и они рухнули как подкошенные. Ни тот, ни другой не поднимал головы до тех пор, пока не услышали наши голоса. Лишь после этого — мы стояли в считаных шагах от них, уже подошли — молодой осмелился взглянуть на пришельцев. Мой голос заставил его сделать это. Нина велела старому взять одной рукой ружья и отбросить их подальше от себя. Затем обошла лежащих и стала с другой стороны, рядом с ружьями. Наступил наш черед. Я подошел прямо к ним, стал так, что мои носки были как раз напротив лица молодого.
— Ну что, удав? — слегка покачивая головой, обратился я к нему. — Сейчас не будешь спрашивать, кто я такой, или подерзишь малость? — Гад молчал. — За «пидора» тебя бы следовало наказать пожестче, но так и быть, пройдешь курс «молодого бойца» и поучишься вежливости. Только и всего. — Я резко дернул молнию на ширинке и, не стесняясь смотревшей на нас Нины, вывалил свое «хозяйство». Удав обалдел, он с ужасом смотрел на меня снизу вверх, не зная, что будет в следующую секунду. А в следующую секунду на него полилась «вежливость». Он, конечно, дернул головой, хотел было вскочить, но я пнул его ногой и заставил пройти «курс» до конца. — Вонючий гондон! — плюнул я на него и отряхнул член. — В следующий раз будешь повежливее! Понял? Я спрашиваю, понял?
Он быстро-быстро закивал в ответ, радуясь, что его не пристрелили.
Впрочем, удавами не становятся, ими рождаются, философски заключил я про себя, не веря в его искреннее раскаяние. Завтра он отыграется на другом, и так до смерти.
Выяснить, где мы находимся, теперь не составляло труда. Первый большой поселок находился от нас километрах в двадцати пяти, и то если ехать машиной, по дороге. Он лежал в стороне, западнее от того места, где мы находились. Как поведал нам старый, они жили в лесу уже две недели. Охотились, ловили рыбу и занимались какими-то замерами. От поселка до избушки они доехали на машине, старенькая лодка хранилась там. В свободное время отправлялись сюда, по какой-то протоке, речушке, впадающей в эту. До их избушки было километров шесть. Что до Свердловского тракта, то мы шли правильно и, следуя вверх по реке, должны были выйти прямо на него.
— Никаких поселков в той стороне нет, — заверил нас старый со всей ответственностью. — Вахтовики, свердловчане, уехали в прошлом году, других нет.
— Но это Свердловская область или Пермская? — поинтересовался у него Граф.
— Самый край Пермской. Возможно, вы встретите кого-то из наших…
— Кого это еще? — удивился я.
— Замерщиков леса, специалистов. Они где-то там, километрах в тридцати отсюда, если не ошибаюсь. Грунтовка идет в обход, а по прямой меньше.
Все это было, конечно, интересно, но что с ними делать? Все тот же вопрос. Впрочем, пусть думает Нина, нам они вряд ли помешают. Даже хорошо, если они считают нас за беглых поселенцев. В это время в бегах числятся обычно по пятьдесят — семьдесят человек. Кому мы нужны! Мы еще кое-что выяснили, и я спросил их о буреломе, о «гиблом месте», как я его окрестил.
— Есть, есть здесь такое! — медленно произнес старый. Что характерно, вопросов он нам не задавал, но тут спросил: — Вы что же, были и там? — Он вроде как не верил, что мы там действительно могли быть.
— Да были, мать его! Еле выбрались оттуда!
— По-вез-ло. Оттуда обычно не выходят…
— Почему?
— Не знаю. Не выходят, и все.
— А деревья? Что их так повалило?
Мужик молча пожал плечами, дескать, бог его знает.
— И давно?
— Лет десять, а может и все пятнадцать. Точно сказать не могу.
— Ясно… Слушай, дед, — вспомнил я о золоте, — скажи, а золото здесь моют, водится вообще или тут одни минералы, камушки всякие?
— Да нет, почему же, есть и золото, — лукаво улыбнулся пожилой. — Ты не найдешь.
— Я и не стану искать. А вот вы… — я искоса взглянул на Нину, — вы часом не ищете? Хиляете за замерщиков, а сами… А, дед? Ну-ка, колись давай. По глазам вижу, что ты плут еще тот.
— Может, и ищем, и что?
Этот мужик нас не боялся, говорил ровным голосом. В его глазах мы были просто глупыми молодыми людьми, ищущими приключений на свою голову.
— Да нет, я так. Просто спросил, дед. На золотоискателей мы не тянем, а на чужое не претендуем.
— Ой ли? — усомнился он. — Лодка вам нужна, лодка. Чего уж темнить? Берите, коли греха не боитесь, ружья только оставьте, — попросил он с чувством и без всякого осуждения.
— Тебе оставил бы, а этому… — Я презрительно покосился на молодого, и тот враз сник. — Впрочем, не мне решать, решает она, — указал я на Нину.
— Ну-ну, — качнул головой дед. — Эта точно «решит». Бог с вами. — Он замолчал.
Нина слышала весь разговор от начала и до конца, но сама не вмешивалась в него. Она нагнулась, подняла с земли ружья охотников и спросила, есть ли еще у нас вопросы к ним. Я ответил, что нет.
— Тогда пошли. — Постояв еще немного, добавила: — А ружье, дед, оставлю, не бойся. В километре отсюда. Выходите через полчаса и идите берегом, увидите. А лучше через час.
Когда мы отошли от них на приличное расстояние, она сказала нам, что поплывет на лодке, сама.
— Ты останешься здесь, Граф, а Михей пойдет со мной. За сумкой. Они без оружия, не нападут. Можешь и отплыть, если хочешь. Раньше нас к сумке ты все равно не успеешь, — усмехнулась она. — И не бросишь друга. Привет!
Я чертыхнулся: тащить одному эту проклятую сумку мне никак не хотелось, но и подпустить нас к оружию она никак не могла. Все ясно. А остров ей придется огибать слева. Как она четко ориентировалась! Дошлая баба! Граф, ничего не говоря, направился к лодке, а мы с Нинкой на всех парах бросились назад к лесу. На этот раз первой шла конечно же она. Перебравшись на другой берег по «мостку», Нина немного сбавила шаг и успокоилась. Граф и при желании не смог бы доплыть до дерева раньше, чем мы, слишком большой круг ему пришлось бы давать. Да и зачем? Чтобы шельма расстреляла меня в упор прямо на его глазах? Дурость. Пусть плывет, пусть. Лишь бы сдержала свое слово и оставила нам оружие, а так все хорошо. Девка была в прекрасном настроении, и я решил приколоться, немного пошутить с ней. Мы уже подошли к оставленной сумке, она быстро подобрала оружие и «отплыла» в сторону.
— Эх, Нинуля, Нинулечка! — начал я заезд с червей. — Потрахаться бы с тобой на прощание как следует и можно со спокойной совестью двигаться дальше. А так… — Я кисло поджал губы. — Будет тебя трахать кто-то другой, скоро… Ты, по всей вероятности, баба горячая, огонь! По ногам видно, что так. Да и вообще… — Я недвусмысленно прошелся глазами по ее фигуре.
— Завидуешь, что ли? — Ей было смешно. — Еще недавно чертом обзывал, кикиморой, а тут запел. Захочу и потрахаюсь, имею право. Но не с кем попало… — Она как-то странно и загадочно посмотрела на меня, словно хотела что-то добавить. Хотела, но передумала или не осмелилась. Я, конечно же, поймал это мгновение. Что-то во мне шевельнулось, а затем и вспыхнуло, да еще как! Бог мой, мне в самом деле захотелось ее. Сейчас, здесь, сразу! На земле или стоя, как угодно, лишь бы сжать ее упругое тело и вонзиться в него до боли и мук, сладостных мук. Не знаю, что в это время почувствовала она, но я быстро-быстро терял голову и мог совершить любую глупость. Мог! Я уже начал совершать ее. Невероятно, но факт. В этот момент я понял тех, кто любит потрахаться в экстремальных условиях, с риском для себя. Иногда такие сцены показывают в фильмах — через стенку от гостей, почти при муже, прямо на кухне. Острота ощущений, нечто непохожее на обычный спокойный акт. Примерно то же испытывал я — азарт, сумасшедший, безрассудный азарт. В одно мгновение я понял, какой нечеловеческой силы иногда может достигать желание и как оно вертит человеком. Насильники… Не изнасиловав в прямом смысле ни одной девушки и женщины за всю прожитую жизнь, я понял и их. Я понял многое, очень многое из того, что есть, и всего за считаные секунды! Понимание просто мелькнуло во мне, как мелькает вспыхнувший и погасший свет, но все стало ясно. Желание во мне все нарастало, в горле пересохло.
