Белобрысый сделал еще несколько шагов, и свет, проникавший внутрь корабля сквозь открытый люк, потускнел. Сзади слышался постепенно затихающий шум. Это Цыган, как и договаривались, двинулся влево. Крепыш покрепче сжал пистолет. Смотрящий, конечно, приказал быть с Колымой помягче, но своя шкура ему подороже, чем чужая. Если что, он будет стрелять. В конце концов необязательно насмерть мочить, можно в руку или в ногу пальнуть, отлежится потом Колыма, если пахан с ним миром все разрулит. Парень миновал какой-то развороченный котел, еще пару покореженных и покрытых ржавчиной агрегатов непонятного назначения и свернул за угол.
Коридор стал уже, а света было уже совсем мало. Хорошо, что глаза хоть немного привыкли, все не так трудно. Впереди показался темный проем еще одного люка, в который уходили две ржавые трубы, украшенные большими вентилями. В люк спускалась узенькая лесенка, еще уже, чем та, по которой они спустились сюда с палубы. Боевик оглянулся по сторонам, но другого пути вроде бы не было. Значит, нужно лезть туда. Если Колыма пошел в эту же сторону, то и он этого люка не миновал. Крепыш осторожно попробовал ногой первую ступеньку. Вроде держит... Вторая тоже. И третья, кажется, ничего.
Спускаться в люк лицом вперед было ужасно неудобно, потому что так нельзя помочь себе руками, но поворачиваться спиной парень не хотел. Он уже почувствовал, что в лабиринте корабельного трюма он скорее дичь, чем охотник. Однако упрямства и смелости ему было не занимать, и он продолжал осторожно двигаться вниз по лесенке. Неожиданно очередная ступенька треснула и просела под его ногой. С коротким криком крепыш рухнул вперед, едва успев выставить вперед руки и прикрыть голову. Не упал на пол он только благодаря тому, что врезался во что-то железное, но легче от этого не стало. Он здорово ушиб левый локоть и, кажется, разодрал куртку обо что-то острое.
«Твою мать, если он здесь, то теперь точно знает, где я», – подумал крепыш, снова двинувшись вперед и изо всех сил стараясь не шуметь. Теперь света не осталось совсем, двигаться по узкому коридору приходилось полностью на ощупь, надеясь только на то, что противник, если он окажется здесь, находится в таких же условиях.
«Все равно никуда он не денется, – подумал крепыш, пройдя еще десятка полтора шагов. – Поймаем. И не таких мы с Цыганом...»В этот момент он кожей почувствовал рядом с собой какое-то движение воздуха, но среагировать уже не успел. Сзади и сверху на его голову обрушился мощный удар обрезком железной трубы. Нельзя даже сказать, что перед его глазами потемнело, перед ним и так была абсолютная темнота. Он просто моментально обмяк и повалился на пол, лицом вперед. Но не потерял сознания. Будь у него хоть несколько секунд, чтобы немного оклематься, он снова был бы полностью боеспособен. Но этих нескольких секунд у него уже не было.
Колыма, взобравшийся со своей трубой на один из котлов, не зря пропустил своего преследователя вперед. Сразу после удара он рванулся вперед и вниз, на спину упавшему, мгновенно завел ему за спину руки и стянул их заранее приготовленным шкертиком, на котором уже была сделана хитрая петля. Когда спустя несколько секунд крепыш попытался дернуться, руки его уже были надежно связаны, а в горло уперся острый кончик финки.
– Если пикнешь, замочу, – шепотом сказал Колыма. Голос его был решительным, и связанный боевик мгновенно поверил – замочит. Он не пытался сопротивляться, когда Колыма стягивал ему ноги и всовывал в рот кляп. Впрочем, все это блатной сделал ловко и быстро, через считанные секунды крепыш стал беспомощнее младенца. А еще через секунду он почувствовал, что Колымы рядом нет. Что самое удивительное, он даже не слышал звуков удаляющихся шагов, хотя был уверен, что Колыма пошел искать Цыгана.
Цыган в это время уже успел обойти почти всю свою сторону корабля. В темноте он дважды врезался в какие-то железяки, здорово измазался и успел убедиться, что в этой части трюма Колымы нет. Он решил вернуться к люку, ведущему на палубу, и двинулся обратно, но спустя минуту понял, что зашел куда-то не туда. Где-то здесь должен быть поворот налево. Или направо? Нет, налево. Когда он шел сюда, то сворачивал направо, значит, теперь налево. Так, что ли? Ядрена вошь, где же тот поворот? Он ведь уже прошел больше, чем когда двигался сюда! Или это ему кажется, и поворот все еще впереди? А может, он его уже прошел, не заметив в этой проклятой темноте? Цыган повернул обратно. На этот раз он шел, ведя рукой по той стене, в которой, по его расчетам, должен был оказаться поворот. Но поворота не было. Может, он все-таки не дошел?
Снова развернувшись, Цыган опять сменил направление. Руку от стены он не отнимал и, еще раз зацепившись за какую-то острую металлическую хреновину и оцарапав ладонь, с радостью обнаружил поворот. Но радость была недолгой. Он никак не мог найти ту лестницу, по которой они сюда спустились. Может быть, поворот был все же не тот? Может, он прошел нужный, а свернул в следующий? Тогда надо вернуться. Так, а в какую сторону идти? Назад, ясное дело. А если поворот был все же тот?
Цыган остановился. Нет, так не пойдет. Нужно сначала как следует вспомнить, куда он шел, а потом уже выбираться. А то он тут до вечера проплутает. Цыган сосредоточился и пару минут усиленно вспоминал свой маршрут. Однако это оказалось не так-то просто. Из-за темноты вспомнить его точно он так и не смог, а поэтому решил сделать по-другому. Если идти все время в одну сторону, то рано или поздно он упрется в борт. И вдоль борта можно будет дойти куда угодно.
Приняв это решение, Цыган снова двинулся с места. Буквально через несколько шагов перед ним оказалась лестница, ведущая вниз. Он стал осторожно спускаться.
Неожиданность – великое оружие. Очень часто она оказывается важнее пистолета. Так получилось и на этот раз. Когда вторая нога Цыгана оторвалась от последней ступеньки и осторожно коснулась пола, он внезапно получил резкий удар под коленку, сразу за которым последовала подножка. Не успев ничего понять, он растянулся на полу, угодив лицом в вонючую масляную лужу. Падение на секунду ошеломило его, а в следующий миг на спине у него уже оказался Колыма.
В отличие от своего напарника, Цыган все же успел рыпнуться. Ловким движением он изогнулся и почти сбросил с себя противника, но Колыма был к этому готов. Четкий боковой удар ребром ладони по шее на несколько секунд вырубил Цыгана, а когда сознание вернулось, было уже поздно. Коля Колыма как раз заканчивал связывать ему ноги.
Через несколько минут оба неудачливых охотника оказались на палубе прислоненными к борту сейнера. «Интересно, как он там ориентируется?» – неожиданно для самого себя подумал Цыган, глядя на спокойно стоявшего перед ними Колю Колыму. Чуть ли не большее впечатление, чем неожиданное нападение, на него произвело то, как быстро и уверенно выбрался Колыма из темного трюма. Впрочем, вслух он этого вопроса, конечно, не задал – гордость не позволяла. Да к тому же были и другие, более важные вопросы. Например, что Колыма теперь будет с ними делать?
Однако на этот вопрос Колыма ответил сам. Он шагнул к своим пленникам, вытащил изо рта у крепыша кляп, отступил на шаг назад и с укоризной спросил:
– Ну что же вы так, пацаны? Я к вам по-хорошему, в гости позвал, а вы – стрелять. Я-то вас теперь по всем поняткам и вальнуть могу. Подниму лебедкой якорь, принайтую к лапе и опущу в море рыб кормить. И никто мне ничего за вас не предъявит, вы первые ствол достали.
Колыма сделал небольшую паузу и продолжил:
– Ладно, говорите, чего от меня пахан хочет? Вы ведь от него, я так понял?
Колыма был по-своему прав, и оба его пленника это понимали. Немного помедлив, Цыган, который в этой паре был за старшего, ответил:
– Батя говорит, что ты крысятник и сука. В натуре, его слова. Не в падлу, Коля!
– И твой брат – тоже, – поддержал Цыгана его кореш. – По прикидкам все сходится. Ты уж нас извиняй, но на нашем месте и ты так же сделал бы. Скажешь, нет?
– Вот уж чего бы я точно не сделал, так это палить бы не стал по братану, который с голыми руками вышел, – хмыкнул Колыма.
– Косяк за мной, – признал крепыш, не пытаясь оправдаться.
Это понравилось Колыме. Он терпеть не мог тех, кто, попав в такое положение, начинал пресмыкаться перед сильным. Немного подумав, он сказал:
– Ладно. Мобильник у тебя где?
– В правом нижнем, – ответил вместо крепыша Цыган.
Колыма шагнул к нему и вытащил из указанного кармана телефон.
– Разрешения не прошу – мое право, – коротко обронил он. Мог, конечно, и не объяснять, но Коля Колыма свято верил в понятия и не позволял себе даже видимости косяков.
Западный ветер надувал парус роскошной яхты, легко скользившей по волнам Ногайского залива. Наступил вечер, погода была хорошая, а море относительно спокойно, хотя за пределами залива, в открытом море, сейчас оказалось бы неуютно. Впрочем, даже там, на этой яхте, можно было бы чувствовать себя совершенно уверенно. Несмотря на кажущуюся хрупкость, этот кораблик был очень крепок и надежен. Яхта была не слишком большой, но зато оснащенной мощным мотором, благодаря которому при необходимости могла уйти от большей части кораблей пограничного флота. На яхте были красивые, под старину, паруса – так захотел ее заказчик, и японцы, собиравшие кораблик, эти пожелания учли. Разумеется, влетело это в нехилую копеечку, но смотрящий по Магаданской области мог позволить себе такую причуду. Благо других у него было мало, а порыбачить Батя очень любил.
