— Да, са-ар, — отозвался Мемфис, который хотя и признавал могущество белого человека как естественное состояние вселенной, неподвластное каким бы то ни было переменам, но все же не любил, когда с ним разговаривали так пренебрежительно в его собственном владении, да еще при том, что он, невзирая ни на какие трудности, платил Боссу 48 процентов каждый вторник.
— Ты понимаешь, что я не стану ничего объяснять черномазому. До тебя дошло, малый? Мы здесь, потому что мы здесь, и это все, что тебе нужно знать. Дошло?
— Да, са-ар.
— Мы будем наверху. Но я не хочу, чтобы ты куда-нибудь выходил. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я и мои кузены, мы останемся здесь, пока не сделаем то, что нужно, и я хочу, чтобы никто не знал, что мы здесь, и не хочу, чтобы всякие черномазые совали в наши дела свои поганые носы. Ты понял?
— Да, са-ар.
— Эй, Джейп, — проревел сзади еще более суровый голос, — кончай чесать язык с черномазым и помоги нам затащить эту проклятую штуку наверх. И этот малый пусть тоже помогает.
— Ну-ка, черномазый, иди, не бойся запачкать ручки, — приказал Джейп, указывая Мемфису на груз.
Тот быстро отправился, куда велели, и ему вручили большую деревянную коробку с веревочными ручками. Мемфис поднял ее — тьфу, шестьдесят, нет, семьдесят фунтов, очень тяжело для такого размера! — и почувствовал, как внутри что-то слегка колеблется, что-то вроде густой жидкости, только тяжелее. Он немного умел читать и сейчас увидел, что на его ноше что-то напечатано. Прежде всего ему бросился в глаза черный орел с распростертыми крыльями и с короной на голове, а потом и слова, которых он не понял: «MG/08» и рядом еще кое-что, оттиснутое странно выглядевшими буквами: «7,92 х 57 mm MASCHINEKARABINER INFANTERIE РАТRONEN».
* * *
В 9.45 Эрл последний раз проехал по Малверн-авеню, чтобы бросить еще один взгляд на «Мэри-Джейн». И снова заведение оказалось на удивление пустым. Лишь за столом справа от окна сидел один белый мужчина, одетый в комбинезон, с надвинутой на глаза шляпой и с наполовину пустой бутылкой виски на столе. Можно было подумать, что его яростный взгляд отогнал прочь всех посетителей.
Из окон второго этажа выглядывали несколько девочек, но все они были вялыми и довольно бледными. Эрл узнавал страх в самых разнообразных его проявлениях, так как достаточно насмотрелся на него.
Он не спеша проехал до конца квартала и взглянул в переулок. Там не было ни души. Тогда он выключил фары, проехал остаток пути в темноте, остановился футах в ста от заднего входа в «Мэри-Джейн» и изучил в бинокль тыл здания.
Эта стена тоже была кирпичной, с единственной дверью, которую нужно будет выломать, зато сюда не выходило ни одного окна, так что анфиладного огня можно было не опасаться. И на булыжной подъездной дорожке тоже не было никаких признаков жизни; она сверкала, но не от дождя, а оттого, что на не успевшие остыть камни еще не осела сырость, ощущавшаяся в воздухе. Ближе к утру, когда булыжники покроются влагой, блеск исчезнет.
Эрл извлек свою портативную рацию и нажал на кнопку передачи.
— Автомобили один, два и три, вы готовы?
Сначала он слышал только треск и хрипы, но затем сквозь шум помех пробился голос:
— Эрл, автомобиль один, мы готовы.
— Эрл, то же самое для автомобиля два.
— Эрл, это автомобиль три, я подтверждаю.
— Автомобиль один, за столом справа от входа в бар сидит белый парень. Вы меня слышите?
— Так точно.
— Я совершенно уверен, что это и есть ваш первый мальчик Грамли. Поэтому, когда первая команда пойдет к двери, один человек с «томпсоном» должен остаться в машине. Нужно нейтрализовать этого парня. Если он поднимется из-за стола с оружием, то его следует уложить. Все ясно?
— Так точно, ясно, Эрл.
— Будьте осторожны. Стрелять короткими очередями. Вы должны были научиться укладывать любого тремя пулями. Не позволяйте оружию вырываться из рук.
— Такого не будет.
— Теперь две другие группы. Приготовиться. Все наше чертово дело зависит от того, насколько быстро вы прорветесь через черный ход.
— Да, сэр. Мы готовы.
— Хорошо, парни. Вы ведь хотите гордиться собой, верно?
— Да, сэр.
Эрл вдруг понял, что ему очень хочется курить. Он поглядел на часы. Они показывали 9.57. Он вытряхнул «лаки страйк» из пачки, закурил, глубоко затянулся и почувствовал себя почти хорошо. Все, что можно было сделать, было сделано. Несомненно, они преподнесут Грамли несколько сюрпризов.
Он выскользнул из автомобиля, оставив дверь нараспашку, шагнул назад, к багажнику, и открыл его. Внутри лежал его бронежилет и автоматическая винтовка «Браунинг» А-1 образца 1918 года.
К черту жилет. Он находился там, где не могло быть никакой стрельбы. Жилет был ему совершенно не нужен.
Эрл взял «браунинг», присоединил магазин с двадцатью патронами и, передернув затвор, дослал патрон в патронник. Затем он извлек нагрудный патронташ, в который были заправлены еще десять магазинов, вынул четыре и рассовал их в карманы пиджака, по два в каждый для равновесия. После этого он бросил патронташ на дно багажника, опустил крышку и беззвучно защелкнул замок.
В голове у него роились вопросы: «Что не так? Что я забыл? Там ли я нахожусь? Как скоро прибудут медики? Получится ли у нас?»
Но через несколько секунд все эти вопросы свелись к одному: «Что не так»?
* * *
Сверху послышался голос. Это был Натан Грамли, устроившийся позади большого немецкого пулемета, установленного на салазки на верхней площадке лестницы; рядом лежали ленты, набитые патронами.
— Джейп, ты что-нибудь видишь?
— Ни черта, кроме этих жирных черножопых свиней! — крикнул в ответ Джейп.
Он в одиночестве сидел за столом в баре. Вокруг него возвышались неиспользуемые игровые автоматы. В баре было пусто, если не считать троих молодых парней, которые забрели сюда и получили убедительное предложение остаться и стоять с беспечным видом у стойки. Если им не хочется, добавил он, то пусть они поговорят с его дядей. При этих словах он отодвинул полу пиджака, небрежно брошенного на соседний стул, и показал дуло «томми». Все подчинились, правда, один обмочил штаны при виде оружия.
Часы на стене, висевшие прямо перед Джейпом, показывали около десяти вечера. Он позволил себе еще один глоток бурбона, и ему сразу сделалось теплее и прибавилось смелости. Он немного нервничал. Черномазый с порезанной мордой, стоявший за стойкой, выглядел страшно напуганным. Хорошо, что Джейп догадался заглянуть за стойку: там обнаружились бейсбольная бита, обрез ружья и старинная, времен гражданской войны, сабля, которую вполне мог носить его дед.
И вот ровно в десять к входу подъехал автомобиль с потушенными фарами. Джейп протянул руку и извлек «томпсон» из-под пиджака, сбросив пиджак на пол. Теперь он держал оружие прямо под столом, почти незаметно отодвинувшись вместе со стулом назад. Он видел какую-то суету возле автомобиля, но было слишком темно, и он не мог сообразить, что же ему делать.
— Вы, черномазые, стойте, где стояли! — рявкнул он. — Натан, мне кажется, что они здесь, будь они прокляты!
Вместо ответа Натан с громким звуком передернул тяжелый затвор на немецком ветеране.
— Ща мы устроим джамбалайю[34] из нескольких гадов! — сообщил Джейп перепуганным неграм.
— Я не хочу умирать, — донесся сверху молодой женский голос, высокий и заметно дрожащий. — Пожалуйста, господа, не причините мне вреда.
— Заткнись, мразь, — послышался ответ.
Рейдовая группа отлепилась от автомобиля и быстро направилась в «Мэри-Джейн».
Пальцы Джейпа безошибочно нащупали предохранитель и отодвинули его. Видит Бог, он был готов.
* * *
Все было замечательно. Два полицейских штата были за телохранителей, и в комнате было много оружия, которое находилось в руках ветеранов, высаживавшихся на берег в Анцио, в Нормандии и в других местах, так что Фред Беккер почувствовал себя в безопасности и среди друзей. Он смог наконец-то отогнать от себя гнетущее напряжение, которое непрерывно сопутствовало ему во время всего этого беспорядка.
Он встречался со своей группой реформаторов — все такие же смелые и решительные мужчины, как и он сам, — в «Закусочной Коя», на холме у подножия горы Хот-Спрингс на восточной окраине города. В помещении находились также три корреспондента общенационального масштаба и фотограф из «Лайф».
Но причины встречи лишь номинально были политическими. Молодежь собралась здесь, чтобы отпраздновать успех Фреда и то, что он будет означать для всех них, поскольку они предвидели и свою кооптацию в число столпов демократической партии на следующих выборах и вполне возможный захват власти в городе на волне справедливого негодования. Ибо Фред и его команда дали городу надежду и ослабили удавку, которую держали на его горле прежние воротилы. Это чувствовалось в воздухе: внезапный, прямо-таки весенний расцвет оптимизма, ощущение того, что, раз уж люди поднялись, положение не сможет остаться таким, каким оно было прежде, когда его определяли коррупция, разврат и насилие.
