– Что? – не понял он. – Ты не согласна?
Рената помотала головой:
– Я замужем.
– К черту мужа! – возмутился он. – Ты ведь любишь меня. А я – тебя. И у нас есть все, чтобы быть счастливыми!
Рената вопросительно посмотрела на любимого.
– И даже речи быть не может об отказе, – не дал он ей сказать ни слова. – Лена будет жить с нами. А если твой муж окажется дураком и попробует нам ее не отдать, я даже не знаю, что с ним сделаю.
Рената снова покачала головой.
– Она меня полюбит, вот увидишь. – Максим обнял Ренату и поцеловал в губы: – Почему ты не хочешь меня с ней познакомить?
– Я ничего не знаю, – прошептала она. – Ты снова как ураган врываешься в мою жизнь… Мне так спокойно жилось…
Ничего не отвечая, он прикрыл платком ожерелье у нее на груди, коробочку с обручальным кольцом положил в карман, взял Ренату за руку и, как ребенка, снова повел к машине. Не сопротивляясь, опустив глаза, она молча шла за ним.
Всю дорогу они не произнесли ни слова. Денисов время от времени поглядывал на задумчиво сидевшую рядом Ренату, которая теперь даже не интересовалась, куда они едут.
Через полчаса они выехали из города, и мимо понеслись начинающие зеленеть северные питерские леса. Машина свернула с шоссе и, плавно проваливаясь в дорожные ямы, поехала по грунтовке, ведущей вглубь леса.
Денисов остановился на маленькой живописной полянке, уже покрытой яркой весенней травкой и окруженной со всех сторон призрачной зеленью кустов и деревьев.
– Приехали, – тихо сказал он, заглушив мотор.
Рената огляделась:
– Куда?
Не отвечая, от открыл дверцу машины. Звуки весеннего леса донеслись до них. Чистый, пахнущий прелой землей и талой водой воздух кружил голову. Рената счастливо вздохнула:
– Как здесь хорошо…
Максим, не выходя из машины, разложил спинки передних сидений, притянул Ренату к себе и жарко поцеловал в губы. Потом, наклонившись над ней, снял с нее платок, плащ, расстегнул блузку, высвободил упругую грудь из бюстгальтера. Рената смотрела на Максима влюбленными глазами, помогая ему освободить себя от таких ненужных сейчас одежд: юбки, колготок, кружевного белья…
Она лежала перед ним во всей своей великолепной наготе, и только сверкающее всеми цветами радуги ожерелье украшало ее шею.
– Не холодно? – шепотом, будто боясь, что кто-то их услышит, спросил он.
– Жарко, – так же шепотом ответила она.
Он снова поцеловал ее в губы, потом в шею, потом одну за другой зацеловал груди, коснулся губами твердых розовых сосков, провел языком по еле заметной полоске пушка вдоль живота и, наконец, припал ртом к ее нежному жаркому лону.
Тело Ренаты выгнулось дугой, и она блаженно застонала. Максим ласкал ее языком, чувствуя, как дрожит от возбуждения ее тело, слыша, как она стонет, извиваясь под его ласками, ощущая, как кровь стучит у него в висках, как желание пронзает его тело будто электрический разряд.
Он ласкал ее так долго, что она, уже будучи не в силах терпеть этой сладкой муки и умоляюще глядя на него, начала торопить его, и пальцы ее впивались ноготками в его плечи.
– Возьми меня! – почти кричала она. – Чего ты ждешь? Возьми меня!
Но Максим снова и снова принимался ласкать ее – то языком, то пальцами, проникая в самую глубину ее тела, туда, где все пульсировало в ожидании его.
Внезапно он остановился и посмотрел ей в лицо. Щеки у Ренаты горели, глаза лихорадочно блестели, ярко-красные губы были полуоткрыты – она вся являла собой неутоленный голод, жажду, или и то и другое вместе.
– Что? Что? – лихорадочно шептала она. – Почему?.. Почему ты меня мучаешь?.. Я хочу тебя!
– Выйдешь за меня? – серьезно спросил Денисов, сам весь дрожа от еле сдерживаемого возбуждения.
– Выйду, выйду! – закричала она, не думая, не соображая, о чем он ее спрашивает.
– Клянись! – потребовал Максим.
– Клянусь! – пронзительно крикнула она, срывая с него одежду, и лес эхом разнес ее голос.
Мысль воспользоваться некоторыми преимуществами, которые, по сравнению с банальной откровенной бандитской грабиловкой, давала ему так бесцеремонно навязанная полковником ментовская «крыша», возникла у Денисова почти сразу после разговора с Кирилленко, еще десять дней назад, во время полета в Германию.
За прошедшие со дня трагической гибели родителей два года он почти постоянно думал о том проклятом подонке, который хладнокровно расстрелял их из автомата и бесследно исчез, бросив машину в нескольких километрах от поста ГАИ. Тогда на руле оставленных «Жигулей» были обнаружены отпечатки пальцев, но их идентификация ничего не дала – по данным криминального отдела, убийца до данного происшествия не имел дел с милицией и на милицейском «рояле» не играл. Случись нечто подобное в Америке, установить личность преступника не составило бы ни малейшего труда, ибо в компьютерной базе данных ФБР хранится полнейшая информация о каждом из двухсот миллионов жителей США, включая отпечатки пальцев. Одно нажатие кнопки – и через считаные секунды вы видите перед собой на мониторе цветное фото искомого ублюдка, со всеми сопроводительными данными… Но Питер – это вам не Лос-Анджелес или Нью-Йорк, здесь сотрудники органов безопасности работают совсем иначе, методом тыка…
И все-таки даже этот метод иногда дает свои результаты. Каждый год в одном только Санкт-Петербурге задерживается не одна тысяча воров, бандитов и убийц. И, кто знает, может, за прошедший год в милицейской картотеке появилось личное дело того, кого так страстно хотел отыскать Денисов? Может, у сотрудников за нехваткой времени и денег руки не доходят до проведения необходимого сравнительного анализа? Шанс на результат был, мягко говоря, ничтожный, но боль понесенной утраты не давала Максиму возможности пренебречь даже такой призрачной возможностью вычислить убийцу. И если есть хоть какие-то зацепки, то он готов вложить средства и профинансировать необходимую для этого работу.
На следующее утро после своего возвращения из Эссена он приехал в офис фирмы на Московском проспекте и набрал номер командира РУОПа. После первого же гудка на том конце сняли трубку. По всей видимости, это был секретарь Кирилленко, та самая девушка с двумя чашками горячего кофе, с которой столкнулся Денисов, выходя из кабинета полковника.
– Слушаю вас!
– Будьте добры попросить к телефону Виктора Викторовича…
– Сожалею, но он сейчас очень занят, – бесстрастным тоном начала излагать стандартную легенду секретарша. – Если вас не затруднит, перезвоните через два часа или…
– Передайте полковнику, что с ним срочно хочет поговорить Максим Денисов, – жестко перебил Макс.
– Попробую… – после небольшой заминки пробормотала девушка. – Подождите пока у телефона, я узнаю.
– Благодарю вас, – буркнул Денисов, закуривая сигарету и бросая зажигалку на заваленный бумагами стол. Он сидел в кабинете Артема, который, судя по времени, должен был появиться в офисе «Эвереста» с минуты на минуту.
Вскоре в трубке послышалось недовольное сопение.
– Я слушаю!.. Гм… Что у тебя случилось? – сухо произнес полковник Кирилленко. – Какие-то проблемы в «Эвересте»?
– Да нет. На работе пока все в порядке, Виктор Викторович, – не утруждая себя приветствиями, сказал Максим. Звоню, чтобы сообщить, что вернулся.
– Я в курсе, – буркнул в ответ полковник. – Мне уже об этом доложили. Но я чувствую, что у тебя ко мне какое-то дело?
– Да, Виктор Викторович. Хотел просить вас об одной услуге. Это для меня очень важно… Два года тому назад, неподалеку от Усть-Луги, неизвестный подонок на «Жигулях» обстрелял пост ГАИ и убил двух ни в чем не повинных людей, мужчину и женщину, которых незадолго до его появления остановили для проверки документов.
– Да, припоминаю это дело, – выдержав паузу, ответил Кирилленко. – Потом он бросил машину на шоссе и скрылся. И что дальше?
– На руле «Жигулей» обнаружили отпечатки пальцев. Но тогда, два года назад, данных об их хозяине в милицейских архивах не было – раньше он, видимо, никогда не задерживался. Но уже минуло столько времени, возможно, убийца успел где-нибудь засветиться. Вам стоит только отдать распоряжение, и ваши ребята поднимут старое дело, проведут новый сравнительный анализ, и результаты положат на ваш стол уже через несколько дней.
– Зачем тебе все это нужно? – шумно выдохнув, спросил Кирилленко.
– Убитые мужчина и женщина – мои мать и отец.
– Ах, вот в чем дело… – Полковник некоторое время молчал, переваривая услышанную от Максима информацию, потом протяжно помычал в трубку, задумчиво постукивая костяшками пальцев по столу, и наконец сказал: – Ладно, попробую еще раз поднять дело. Хоть это и не так просто, как тебе кажется. Не уверен, что в нем появились какие-то новые факты. Как только мне сообщат результат, я позвоню.
Не прощаясь, Кирилленко повесил трубку и задумчиво свел к переносице мохнатые седые брови. Поразмыслив некоторое время, он нажал на кнопку стоящего на столе селектора и, чуть наклонившись к микрофону, произнес:
