— Нам с Петровичем не привыкать то ждать, то догонять, — смиренно произнесла Кристина.
После телефонного разговора с Томилко Клим, вернувшись к машине, вручил Петровичу запечатанный конверт с коротким донесением.
— Отвезешь его домой шефу. Он тебя ждет. На сегодня ты нам не нужен.
Оставшись вдвоем, Кристина заметила:
— А ты, оказывается, порой бываешь занудой.
— Ты так обиделась за Петровича?
— И за себя тоже.
— Ради пользы деда пускай каждый знает об операции столько, сколько ему положено. Слишком многое и важное поставлено на карту, поэтому мы не должны допускать ошибок.
— С тобой на эту тему спорить бесполезно, пошли лучше отдыхать…
Резиденту агентурной группы иностранной разведки, прожившему в России четырнадцать лет под фамилией Фокина, работавшему в собственной студии фотографом, за все время пребывания в России здорово везло. Ему не изменила удача и тогда, когда из полученной шифровки он узнал, что его группе поручено похитить и переправить на Запад крупного ученого-атомщика Першина.
Сейчас Першин находился у него дома под надежной охраной. Задание выполнялось легко и успешно. Осталась последняя, не самая сложная, его часть — переправка Першина за кордон. Такое везение в осуществлении задуманного другого человека радовало бы и вдохновляло, но Фокина оно настораживало и выводило из равновесия. Он понимал: не может человеку постоянно везти, когда-то должно наступить время неудач. Но когда? Этот вопрос стал его Постоянной головной болью. И на то били веские причины, не учитывать которые он просто не мог, При выполнении нового задания приходилось вступать в контакт с новыми лицами, которые были еще недостаточно изучены и проверены. В силу незначительного и ограниченного количества агентов, находящихся у него в подчинении, ему невозможно было за всеми новичками установить надлежащее наблюдение, проверять их связи, прослушивать разговоры. Тем более что дело не терпело отлагательств: необходимо было форсировать переправку Першина на Запад.
Он видел недостатки в своей работе, но был вынужден смириться с ними. Чем дольше ученый находился у него дома в заточении, тем большей вероятности он подвергался быть раскрытым чекистами, которые шли по его следу. Он не знал, как далеко оторвался от них, но чувствовал: если остановится сейчас и даст себе передышку, то будет настигнут преследователями. Такого финала в своей работе Фокин боялся больше смерти.
После развала СССР ему в России стало работать очень легко. Как будто у россиян в один миг исчезли все ценности и государственной важности документы, которые уже отпала надобность охранять. Неизвестно куда подевались все знающие и все видящие чекисты.
Выполняя задание, Фокин знал, что идет но заминированному полю, уверен был, что должен подорваться, но удачно пройдя через него, не верил в свою удачу. Доставив на своей машине за город Першина, напичканного разными препаратами, под воздействием которых его психика была подавлена и он стал послушным, как ребенок, Фокин сейчас ждал наступления одного из сложных моментов операции, когда можно будет переправить тайно на теплоход ученого с сопровождающим его агентом. Томительное ожидание нервировало не только его, но и трех агентов, помогавших резиденту.
Только одного человека в бухте не волновало ничто. Этим человеком был Першин, Тупо уставившись взглядом в одну точку, он безучастно относился ко всему происходящему на берегу, ничего не понимая и ничему не давая оценки. В нем трудно было узнать прежнего жизнерадостного и целеустремленного человека. Только внешний вид говорил, что перед нами сидит Першин, тогда как внутренний мир его стал другим. Они покорили его психику и волю, а поэтому, как таковой, личности сейчас перед нами не было,
Возвратившись с теплохода, Здоровяк подробно доложил резиденту о результатах своей поездки, не забыв отпустить несколько лестных слов своим случайным помощникам, которых Курносый отвез в город.
Было уже три часа ночи, приближался рассвет. На байдарке Курносый, Здоровяк и Першин отправились к теплоходу. Первым на палубу по веревочной лестнице поднялся Здоровяк. Там его встретил Ломакин. Держа конец страховочного капронового троса в руке, Здоровяк, натянув его, дернул. Трос был привязан к поясу Першина. Получив таким образом сигнал, Курносый помог Першину подняться по лестнице на палубу, после чего. спустившись на байдарку, быстро отвалил на ней от судна, направившись к берегу.
Ломакин вместе со Здоровяком подняли на борт лестницу. Здоровяк, в последний раз мимолетным взглядом проводив уделявшуюся от судна байдарку, поинтересовался у Ломакина:
— Вы не сможете нас проводить к себе в каюту?
— Зачем?
— Мне надо сделать другу укол.
— От чего?
— Его внешний вид мне не нравится. По-видимому, обстановка повлияла на него — испугался, а сердце слабоватое, — пояснил Здоровяк.
Такому объяснению Здоровяка трудно было поверить, Першин скорее походил на запрограммированного робота, чем на человека, у которого разболелось сердце.
Позволить иностранному агенту издеваться над земляком, да еще у себя на глазах, Ломакин никак не мог, такое мероприятие и не входило в его план, разработанный чекистами.
— Каюта у меня есть, но я бы не советовал вам пользоваться ее услугами, — поучительно заметил он.
— Почему? — насторожился Здоровяк, оглядываясь по сторонам, как бы почувствовав опасность.
— Моя каюта — как штаб армии, куда часто приходят члены команды для решения тех или иных вопросов. Что я им скажу, когда они увидят у меня в каюте двух посторонних субъектов? Им даже моих комментариев не потребуется, чтобы понять что почем.
— Вы правы. Я ляпнул, не подумав о последствиях. Но мне надо немедленно сделать ему укол!
— В трюме есть освещение. Там вы в спокойной обстановке окажете другу медицинскую помощь.
Лучшего варианта в данной ситуации Здоровяк не смог бы придумать.
— Пускай будет по-вашему. Вы хозяин судна, вам виднее, — согласился он, про себя отметин, что они и так долго задержались на палубе, занимаясь болтовней.
Когда Ломакин открыл люк к трюм, Здоровяк на мгновение замешкался, определяя, кому первому спускаться вниз, ему или Першину. Пропустив к лестнице Першина, он сказал:
— Полезай вниз.
Спускаться по лестнице надо было где-то на два метра. До такого уровня в трюме были уложены мешки с рисом.
Чекисты с Ломакиным заранее обговорили: если первым в трюм начнет спускаться Здоровяк, то Ломакин, оставив на палубе Першина, закрывает в трюме с чекистами Здоровяка, где они без риска для жизни Першина задерживают агента. Если же случится так, как определил Здоровяк, то чекисты, обеспечив безопасность жизни Першина, должны были приступить к задержанию Здоровяка, то есть в любом случае жизнь ученого не должна была подвергаться опасности.
Когда Здоровяк собрался спускаться в трюм, Ломакин, отвлекая его от ожидавшей ловушки, решил дать последний совет:
— Свое нахождение в трюме вы ничем не выдавайте, замаскируйтесь, и все будет окей. Вы у меня не первые такие пассажиры и, надеюсь, будете не последними.
— Не волнуйся, как вести себя в таких ситуациях, обучены, — успокоил его Здоровяк.
Он начал спускаться по лестнице в трюм и неожиданно для себя услышал:
— Вы задержаны работниками контрразведки. Руки от поручней лестницы не отнимать. Если не подчинитесь нашим требованиям, ваши действия сочтем за сопротивление, а значит, будем вынуждены стрелять на поражение.
Посмотрев вниз, он увидел двух мужчин с накачанными бицепсами, не уступавших ему в силе, но у них к тому же в руках были пистолеты, чем он похвастаться не мог. Увиденная картина ему не понравилась, а поэтому он с надеждой посмотрел вверх. Он увидел Ломакина, своего "сообщника", у которого в руке тоже был пистолет, направленный в его голову.
— Не будь дураком и не сопротивляйся. Ты в нашей ловушке. У тебя нет даже одного шанса, чтобы обмануть нас, — "успокоил" его Ломакин.
— Медленно спускайся вниз, руки от поручней не отнимай, — послышалась снизу новая команда.
Заскрипев зубами от злости, бессилия и мгновенно определившись, Здоровяк понял, что попал в западню, устроенную ему такими же профессионалами, как он сам. Рассчитывать на их ошибку в момент его задержания было бы глупо, и если он не выполнит полученную от чекистов команду, его ожидает немедленная смерть. Чтобы спасти жизнь своего ученого, они легко пойдут на убийство. Поэтому он был вынужден признать свое поражение. Когда он встал на мешок с рисом, последовала новая команда:
— Расставь ноги шире плеч, держась за поручни лестницы, сделай шаг назад.
Оглянувшись еще раз назад, Здоровяк увидел, что чекисты для него недосягаемы, если бы он вздумал сделать к ним бросок. Стоя от них в двух метрах, он был стопроцентной мишенью. Не видя шансов на победу в схватке с противниками, он вновь подчинился их требованию.
