— Зря ты так, Ваня, — тихо сказал Душман. — Как ты вообще мог подумать, что я тебя туда повёз? За нами менты на хвосте ехали, не мог я сразу туда рвать. Я ещё с тобой хотел всё обсудить, нормально, спланировать, что дальше делать, я же тебя уважаю, а ты грамотный, военный бывший, на войне был, соображалка работает. Я же к тебе по-дружески, бригадиром тогда помог стать, а ты? Вот и благодарность за это, эх… Придётся мне теперь с тобой иначе говорить…
— А ты меня на понт взять хочешь, Душман? Поехали к Крюкову, вот с ним всё и обсудим всё, и сделаем, как он скажет.
Душман вздохнул и резко, на ручнике, развернул Ниву через сплошную, только шины завизжали. Ехавшая навстречу восьмёрка дала по тормозам, чтобы не врезаться, а Душман удержался на мокрой от дождя дороге, как каскадёр в фильме, и поехал назад в город.
Глава 20
Повезло, что об этом узнал следователь Федюнин, и что он сказал мне, а не потребовал давать делу ход. Да и в дежурной части оказался Лёня, который увидел Кирилла, а бывшего опера в милиции до сих пор уважали. Поэтому брат дожидался меня не в обезьяннике с остальными, а сидел в кабинете.
Уже вечерело, поэтому в контору возвращались наши люди, и было кого там оставить на дежурство. Со мной поехал Женя, с ним мы и зашли в кабинет. Кирилл находился в сторонке, на расшатанном стуле у стены, и молчал, разглядывая ногти. За столом рядом с ним сидел опер, незнакомый мне мужик, и что-то писал в свете настольной лампы.
В кабинете ещё один опер, сидящий в другом углу, на нас он даже не поднял голову. Едва я вошёл, Кирилл вскочил мне навстречу. Руки не скованы.
— Макся, отвечаю, я не знал! — воскликнул он. — Так получилось!
— Погоди, Кирюха, ща всё выясним.
— Да не кипишуй, — шутливым тоном сказал Лёня, заходя следом. — Всё в ажуре будет. Хорошо, что мои корефаны рядом были, а не другие. Да и знаешь, честно скажу, мужики зашились сегодня из-за крюковского джипа, им не до всего этого было.
Опер, который сидел с Кириллом, старший лейтенант Кудрин, рыжий мужик, который постоянно курил, рассказал суть дела. Кирилла задержали рядом с почтовым отделением в Черёмушках, за рулём ржавого москвича без номеров. А на почте сегодня как раз давали пенсию.
В машине были ещё два пацана 17 лет. Ничего сделать они не успели, наряд вневедомственной охраны, проезжавший мимо, заинтересовался машиной со снятыми номерами возле одного из объектов. Сразу и задержали, а в сумке у тех парней нашли обрезанные чулки, газовый пистолет и обрез.
— Номер газового сверили? — спросил я. — У меня сегодня на сотрудника после работы напали, отобрали газовый.
— Сверим, — сказал опер. — Заявление только напишите.
— Ну и как так вышло? — спокойно спросил я у Кирилла. — Ты же не при делах, как ты вообще там оказался?
— Да я вообще не знал, куда они едут! — затараторил он. — Вернее, сказали, забрать надо человека, помочь, а они сказали, надо на почту заехать, письмо отправить. Я остановился у крыльца, а там милиция вдруг ниоткуда.
— Ага, как удобно, — ехидным тоном заметил другой опер, сидящий в другой стороне, его лица я не видел, мешала лампа.
— Помалкивай, Серый, — бросил Лёня, неодобрительно глянув в тот угол. — Ты тот трактор угнанный нашёл, который я тебе передал, когда на пенсию ушёл? Плёвое же дело было.
— Нет, — опер смущённо откашлялся.
— Вот и протупил, его давно уже в Китай отправили по кускам. Продолжай, Кирилл, что дальше? — Лёня наклонился к нему.
— Ко мне подошёл Чугун сёдня, — Кирилл смотрел на меня. — Подъехал, вернее, на той машине, про которую ты тогда говорил, Макся, старая пятёрка, что на ней лучше не ездить.
— Ну и?
— А с ним другой был, Рындя.
— Что за Рындя? — спросил я.
— Ну, Рындин Лёха, — Кирилл нахмурил брови. — Жил через два дома, его посадили тогда, помнишь? Вышел недавно, весь блатной из себя.
— А, вспомнил, — кивнул я. — Который тогда дом сжёг?
— Ага. По УДО выпустили.
Плохо помнил, тогда много кого садили. Парень старше нас, а в прошлую мою жизнь… не помню, сел, вышел, потом помер, как и водилось. Ничем он мне не запомнился, кроме редких рыжих усиков, которыми он скрывал шрам от заячьей губы. А Женя, всё это время молчавший, добавил:
— Волк, ну ты чё? Помнишь, тогда ещё Юрка живой был, его подкалывал всё время. Усы, как у ё***й лисы, забыл?
— Вроде вспомнил. И баки, — я вздохнул. — Как у кое-какой собаки.
— Он, говорит, помощь ему нужна, — продолжал Кирилл. — Бабку свою в больницу увезти. Типа раз ты машину водить умеешь, а то под рукой нет водилы грамотного. А сам он не может, приболел. И Чугуну свою машину не доверит, а на этой, на пятёрке, везти не хочет, стрёмная, стучит, тормоза плохие. Зато другая тачка есть, москвич.
— И ты что?
— Ну у меня-то прав нету, а Рындя говорит, что по залинейке надо ехать, тут гаишников нету, не остановят, все в городе ошиваются.
— А какая больница? — спросил я. — В той стороне нет больниц… только эта, зубная клиника.
— Я так и спросил, а Рындя говорит, типа, зубы у неё болят.
— Кирюха, братан, — Женя вздохнул. — Ну сам подумай, откуда у старой бабки есть бабки… блин, угарно вышло, — он усмехнулся. — Вот откуда у неё деньги на ту клинику? Она же дорогая. Да и зубов уже нету.
Кирилл покраснел. Я подтащил стул и сел к нему поближе.
— Что ещё?
— Он говорит, помочь надо, не в падлу, а он ещё двести тысяч потом даст. Тогда Чугун ещё начал, типа, чё за такое лавэ просить нельзя, но Рындя его заткнул, и сказал, что точно будут бабки.
— А в машине с тобой кто был?
— Я их не знаю, — Кирилл поморщился. — У этих двоих пальцы веером, да базары блатные. Мне они не понравились, сразу начали, кто я по жизни, да чем дышу. Типа они должны были бабку забрать, а потом сказали у почты притормозить. Вот и…
— Покурим? — предложил я оперу и похлопал Женю по плечу. Он догадался и передал мне пачку ЛМ, а сам остался в кабинете.
— Пошли, — опер вышел первым, взяв одну сигарету из пачки.
Мы вдвоём вышли в коридор отошли к подоконнику, где стоял горшок с очередным цветком, который скоро погибнет от бесчисленных окурков в земле. Лёня вышел следом и поглядел на пожухлый цветок. От окна тянуло холодом, снаружи темно, но идёт дождь. Иногда проезжали машины, но редко, город уже засыпал.
— Все, кого там взяли, малолетки, — сказал опер Кудрин, усаживаясь на подоконник. — Но те двое уже с приводами, и не раз, так что в колонию поедут. А вот брат твой… ну, не врёт, я вижу. Да и вид у него приличный. Преступного умысла, опять-таки, нету. Ну и Кирилл с моим сыном на кикбоксинг ходят к Семёнычу, подвозил их пару раз. И смотрел, как в спаринге возятся.
Ну и мои знакомые помогли, следователь Федюнин, который не забыл про помощь с бандой дикого ЧОПа, и, конечно же, Лёня Лесняков, бывший опер, который тоже замолвил словечко. Но об этом вслух никто не говорил.
— Просто, обманули, видно же, — продолжал Кудрин. — Водила, не засвеченный, несовершеннолетний, чуть соучастником ограбления не стал. А срослось бы с этим, они бы на него потом по полной насели. Раз, и повязан! — он взмахнул рукой. — А если бы ещё мокруха была, там уж… сам понимаешь, даже тебе бы потом ничего не сказал. Вот так раз, и вся жизнь под откос. А начиналось с простой помощи. Сколько раз такое видел.
— Блатные умеют на гнилуху давить, — я кивнул. — То пацанам помочь надо, то выручи, да по-братски. Всегда так было. А попал в замес, и не вырвешься потом.
— Вот именно.
— А вы уже ездили к Чугуну и Рынде этому?
Опер тяжко вздохнул и стряхнул пепел.
— Занялся бы я, — сказал он. — Да из-за этого взрыва долбанного все на ушах стоят, некогда. Вот вырвался бумажки оформить, и опять щас поеду в наряд, и так до полуночи, если не до утра. Некогда нам теми заниматься. Пока некогда.
— Понял, — я поднялся. — Я могу забрать его?
— В понедельник, чтобы как штык, у меня был, — твёрдо сказал опер. — После школы сразу.
