он набирал ход, но управлять им было некому.
Некоторое время Шубин смотрел на опустевшую кабину, а затем бросился назад, в помещение рядом с котлом. Там по-прежнему лежал связанный помощник машиниста. Шубин достал нож, разрезал веревки, рывком поднял немца на ноги и затащил в кабину. Здесь он поставил помощника машиниста перед рычагами и первым делом спросил:
– Скажи, как тебя зовут?
– Курт Фогель, – хмуро ответил немец.
– Очень хорошо. Видишь ли, Курт, какое дело. Вашего кочегара, Эрнста Фишера, я отпустил. А твой машинист Рихард, пользуясь неразберихой, сбежал. Так что теперь некому управлять составом. И если ты не встанешь к рычагам, то поезд рано или поздно сойдет с рельсов, и люди, которые в нем едут, погибнут. Причем не только русские, но и ваши солдаты, которые сопровождают поезд. Но они погибнут не все – кто-то обязательно выживет. А вот ты погибнешь в любом случае.
– Почему же я должен погибнуть в любом случае? – спросил Фогель.
– Потому что я тебя застрелю, – ответил Шубин. – Если ты откажешься управлять составом, то я убью тебя прямо сейчас.
И он для наглядности упер ствол пистолета в висок парня.
– Так что ты умрешь прямо сейчас, Курт, – продолжал Шубин. – А к рычагам встану я. Я, правда, никогда не управлял паровозом, но рано или поздно всему приходится учиться. А вдруг у меня получится? И тогда я приведу состав в Вязьму. А ты об этом даже не узнаешь. Ты будешь валяться здесь, на полу, с дыркой в голове. А так у тебя есть возможность показать, чему ты научился, пока ходил в помощниках. Ты можешь поработать машинистом, а, Курт? Давай, думай быстрее, времени мало.
Курту Фогелю не хотелось умирать, и он хрипло произнес:
– Да, я смогу. Я могу поработать машинистом.
– Вот и хорошо, – сказал Шубин. – В таком случае берись за рычаги и дуй быстрее вперед. Теперь нам медлить не надо, теперь нам надо ехать быстрей!
Помощник машиниста прибавил ход. Но вскоре он заявил:
– В топке не хватает угля. Надо срочно подбросить!
– Вас понял, господин машинист, – ответил Шубин. – Сейчас исправим.
Он сбросил шинель, поплевал себе на руки, взял лопату и принялся подбрасывать уголь в топку. «Стрелочником я сегодня уже поработал, теперь пора поработать кочегаром», – подумал он.
Однако не успел он бросить десяток лопат угля, как впереди, от состава, за которым они ехали, донеслись приглушенные расстоянием выстрелы. Кто-то там вел перестрелку, и эта перестрелка становилась все ожесточеннее. Эти выстрелы могли означать только одно: немецкие солдаты, сопровождавшие состав, заметили, что он идет не в ту сторону, и теперь пытались пробиться на паровоз. А разведчики отстреливались. Это заставило и Шубина пока отставить лопату в сторону, выглянуть в окно и взглянуть на тендер – не лезут ли к нему на паровоз солдаты? Нет, пока на тендере никого не было, но это был лишь вопрос времени. Через пять или десять минут немцы обязательно появятся. И как же ему тогда быть? Отстреливаться от врагов нужно из задней части паровоза, примыкающей к тендеру. Но это значит уйти из кабины, оставить без контроля Курта Фогеля, так неохотно взявшегося за рычаги. Как поведет себя немец, оставшись без надзора разведчика? «Скорее всего, он тут же драпанет с паровоза», – заключил Шубин. Допустить это он не мог. Следовало принять меры заранее. Он порылся в своем вещмешке и достал веревку. Разрезал ее на две равные части, а затем наклонился и привязал веревку к каждой из ног немца. Другие концы веревок он прикрутил в углах кабины. Узлы на веревках он постарался сделать крепкими, сложными – распутать их было нельзя, только разрезать. А еще убрал из кабины все острые предметы, которыми можно было разрезать веревку. После чего сказал Курту Фогелю:
– Я пройдусь по паровозу, посмотрю, не течет ли масло. А ты не пытайся бежать – все равно не успеешь. А я успею тебя взять на мушку и подстрелить как куропатку.
После этого он взял винтовку и отправился в хвостовую часть паровоза. И, как оказалось, сделал это вовремя: едва он выглянул из задней кабины, как увидел двух немецких солдат, перелезающих на тендер. Шубину не стоило труда уложить их одного за другим. Но вслед за первыми врагами последовало еще несколько. Немцы примостились на крыше последнего вагона и начали оттуда вести огонь по паровозу. А потом с крыши одна за другой полетели гранаты. Они взрывались на тендере, взметая горы угольной пыли. Эта пыль мешала Шубину видеть поле боя, да и огонь немцев делался все плотнее, так что ему уже не удавалось прицелиться. Вскоре двое немцев сумели перебраться на тендер и укрыться за кучей угля. Теперь они расстреливали Шубина почти в упор. Ему ничего не оставалось, как отступить из задней кабины. «Плохо дело! – заключил разведчик. – Придется мне держать оборону прямо в кабине. Не знаю только, долго ли мне удастся там продержаться… Интересно, а как обстоят дела у Семена и его мальчишек?»
В это время на составе, шедшем впереди, тоже шел бой. Но Кожинову, конечно, было легче. Ему не нужно было никого запугивать, никого привязывать: он сам управлял паровозом. Только надо было следить за здоровяком-кочегаром. Но Кожинов не стал отвлекать на это силы своих бойцов – он сам взялся за пистолет и приглядывал за кочегаром. А мальчишек, Егора и Артема, отправил в заднюю кабину, следить, не полезут ли на паровоз солдаты.
И немцы вскоре полезли на паровоз. Здесь их встретил огонь сразу из двух стволов. Юные бойцы отбили атаку врагов, не пустили их на тендер, а когда те использовали гранаты, мальчишки тоже стали их, кидать – у них осталось по одной штуке. В результате на этом составе немцы не продвинулись дальше тендера. Правда, потом Егор Коровин получил ранение – пуля попала ему в руку, и он выбыл из строя. Одному Артему было трудно отбивать натиск группы немецких солдат, и он отступил к передней кабине паровоза. Казалось, сейчас разведчикам придется туго. Но тут Кожинов, который вел состав, заметил впереди на рельсах людей. Они размахивали руками, приказывая остановить поезд. Приглядевшись, сапер понял, что это советские солдаты.
Его радости не было границ! Семен дал сразу три гудка, а затем замедлил ход и остановил поезд. Наши солдаты кинулись вперед, к вагонам, в которых укрывались немцы. После короткого боя почти все фрицы сдались. Тогда наши бойцы открыли вагоны и выпустили местных жителей наружу.
Между
