В трубке раздался сочный мужской голос:
– Вам передают привет…
– Какой еще привет?
– Вам – с того света… От Маши… Вы получили от нее подарок? Она просила передать, что ждет вас… Там…
– Да пошел ты сам туда!
Гриша бросил трубку, налил водку в граненый стакан. Только хотел махнуть, как снова требовательно зазвонил телефон. Он резко сорвал трубку.
– Да!.. – В ответ была тишина. – Что вы хотите?
На этот раз трубка заговорила женским голосом, нарочито искаженным, «замогильным».
– Это я, Маша… Узнал? А почему не лаешь от радости? Тебе понравился мой подарок? Он со смыслом… Я жду тебя… Там у тебя будет много сладких сахарных косточек.
Зазвучали короткие гудки. Замедленным движением Гриша положил трубку на аппарат. С ужасом посмотрел на шестизвенную цепочку.
– Шестерка…
Стакан водки остался невыпитым.
Савушкин, подъехав к редакции, ждал, когда выйдет Настя. Он не стал сообщать о своем визите и, купив букет цветов, решил сделать небольшой сюрприз. Когда она вышла из здания, Никита с цветами в руках поспешил навстречу.
– Здравствуй, Настя.
– Здравствуй, Никита… – устало ответила она. – Что ты хочешь от меня?
– Самый простой вопрос, на который нет сложней ответа, – подавленно ответил Никита.
Настя взяла цветы.
– Никита, тебя дома ждет жена.
– Ждет тандем, – вздохнул Никита. – Порой мне кажется, что я женился на теще.
– Как это?
– Она посчитала себя главой семьи и решает все и за всех. И если я задумаю развод, то разводиться придется поочередно с двумя… Кстати, я надел Курбану на голову кастрюлю с национальным супом, забыл, как называется. На меня завели уголовное дело. По хулиганке. И отстранили от рассследования…
– Ты с ума сошел!
– Мне все так говорят. Но, Настенька, первые сядут они. Я буду не я… А меня потом под какой-нибудь юбилей и амнистируют. Ты будешь мне передачки носить?
– Да… И по этапу за тобой пойду! – то ли в шутку, то ли всерьез ответила Настя.
Ночь на 9-е число.
Варвара и Курбан легли поздно. Стрелки часов перевалили за час. Боялись неясной угрозы – «провокации». В постели сожители еще долго ворочались, перешептывались. Когда, обессиленные, они уже засыпали, за дверью на лестничной площадке неожиданно послышались странные звуки: то ли стоны или завывания, то ли ветер или голоса из могил…
– Что это? Ты слышал? – встрепенулась Варвара.
– Слышал. Может, какой-то бомж плохой водкой отравился.
Стоны продолжались все более явственно. Варвару начала колотить нервная дрожь.
– Иди посмотри! – прошептала она.
– Опять я…
Но на этот раз Курбан спорить не стал, чтобы не провоцировать домохозяйку, надел «треники», повесил на всякий случай цепочку на дверь и приоткрыл. Никого не увидев, он, поколебавшись, снял цепочку, осторожно вышел. Лестничная клетка была пустынной. Курбан быстро заскочил в квартиру, с облегчением плюхнулся в кровать.
На этом испытания не закончились. Вдруг резко зазвонил телефон. Варвара решительно сняла трубку и услышала мужской голос.
– Позовите, пожалуйста, Машу.
– А вы кто? – хмуро спросила Варвара.
– Я – Саша.
– И что вы хотите?
– Я же сказал – позовите Машу, – настойчиво повторил мужчина. – Маша – моя невеста.
– Маши нету, – без эмоций ответила Варвара.
– В каком смысле? – строго спросил голос.
– Она куда-то ушла.
– А вы кто?
– Хозяйка.
– Вы здесь живете?
– Дурацкий вопрос, – резко ответила Варвара, уже теряя терпение.
– У вас есть прописка? – невозмутимо продолжал допрос неизвестный.
– Да кто вы такой? – возмутилась Варя.
– Я же понятно сказал: жених. Кстати, почему у вас штамп прописки кровавого цвета? – прозвучал неожиданный вопрос.
– Да пошел ты, жених закаканный…
Она со злостью бросила трубку.
– Варя, скажи честно: ты мне изменяешь? – опершись на локоть, строго спросил Курбан.
У Варвары не было сил даже ответить.
А тут за дверью началось неописуемое: душераздирающие крики со стонами, стук в дверь. Курбан со страха залез под одеяло.
– Варька, звони в милицию!
Варвара схватила трубку, набрала «02».
– Милиция, милиция? Приезжайте скорее!
– Что случилось? – раздался ленивый голос дежурного. – Адрес?
– Улица Чехова, дом 5, квартира 34, – торопливо сообщила Варвара. – Страшные крики, в дверь стучат.
– Ну и что, кто там? – вяло спросил дежурный.
– Не знаем, мы боимся выходить.
– Гражданка, не морочьте мне голову, – сердито ответил дежурный. – На каждый крик выезжать – никакого бензина не хватит. Вам это понятно? На каждый крик – только эхо откликается…
Он рассмеялся своей шутке и положил трубку.
– Бензина, бензина нет! Не милиция, а какие-то сплошные идиоты. Что же делать… Что же делать…
– Я знаю! – Курбан сел, опустив волосатые ноги на пол. – Варька, давай завтра быстрей в ЗАГС пойдем. А то квартира уплывет! Я, кстати, тебе предложение делаю!
– А я, кстати, хочу подарить тебе футбольный мяч.
– Зачем? – округлил глаза Курбан.
– Чтобы отфутболить тебя вместе с ним в твой солнечный Азербайджан! – с ненавистью пояснила Варвара.
Курбан схватился за сердце и поджал ноги.
9-е число. День победы.
В этот день многие жители города видели несущийся по улицам на огромной скорости крутой японский мотоцикл. Глухие шлемы и черные кожаные комбинезоны не могли скрыть красоту и молодость парня и девушки, оседлавших двухколесного зверя.
В кабинете Белозерова собрались порядком измученные опера – Савушкин и Кошкин.
– У нас в городе впору открывать театр абсурда. Или теней, – вещал Белозеров. – Этот режиссер явно заигрался. Кромсает цепь и рассылает по списку всем нашим фигурантам. Ты – в курсе, Никита?
– Отстраненный от дела майор Савушкин, весьма возбужденный против него уголовным делом по факту хулиганства, в курсе, – ответил Никита.
– Не трепещи. Я дело пока не возбуждал. И не возбужу… возбуждю, пока не сделаю «обвинилку» на эту гнусную парочку…
– Митрич, – перебил Савушкин. – Ты извини, но я, учитывая, что это дело сам начинал, взял на себя ответственность собрать всех наших цепочников. Сейчас без трех минут три, они начнут подтягиваться.
– Не вижу смысла, – недовольно отреагировал Белозеров. – Перекрестный допрос? Или допрос на перекрестке?
Тут в кабинет заглянул первый приглашенный – сценарист Петр Грош-Ценаев.
– Можно заприсутствоваться? – спросил он вычурно.
– Да, – разрешил Никита.
Следом потянулись Курбан и Варвара, Рома Кухаркин, Катина подружка Оля, режиссер Самобрехова, Хлопухин, оператор Божемой…
Стульев не хватило, и Кошкин притащил из соседнего кабинета.
Приглашенные фигуранты со скрипом, вздохами и охами расселись…
– Цепочки все захватили? – строго спросил Савушкин.
Все ответили дружно и вразнобой:
– Да! Да! Да! Так точно…
– Отлично, – похвалил Савушкин. – Доставайте!
Каждый из присутствующих послушно стал доставать фрагментики цепочек в конвертах: женщины – из сумок, мужчины из карманов.
Самобрехова не выдержала:
– Скажите наконец, что здесь происходит?
– Минуточку терпения, – успокоил Савушкин, посмотрел на время на мобильном телефоне, набрал номер. – Вы где? Понял…
В этот момент за окном раздался грохот движка подъехавшего мотоцикла.
Обратившись к присутствующим, Никита продолжил:
– Кино «Девочка на цепи» смотрели все здесь присутствующие. Не так ли? Ремейк фильма «Девочка на цепи – 2» посмотрели, впрочем, не все, только избранные. А вот «Девочку без цепи – 3» сейчас посмотрим все вместе!
На лицах присутствующих отразилось глубочайшее недоумение. Тут дверь распахнулась, в кабинет вошла уже известная городу парочка мотоциклистов в шлемах.
– Заходите, ребята… – пригласил Савушкин.
Девушка первой сняла шлем, рассыпав по плечам волнистые белокурые волосы. Это была не кто иная, как Маша Лихолетова, потрясающе красивая в кожаном комбинезоне. Шлем снял и ее спутник. Киногруппа тут же опознала в нем бывшего мастера света Сергея Огарева.
Первой от шока оправилась Варвара.
– Маша, как ты могла? Я поседела за эти дни! Это просто подло!
Варвара коснулась волос, выбеленных чересполосицей.
Тут начался всеобщий гвалт.
– Вы посмотрите на нее! – закричала Самобрехова. – Суперкрасавица! Сперла цепь и устроила всем нам фильм ужасов. Юное дарование…
Подружка Оля печально спросила:
– Маша, ну как ты могла?
Грош-Ценаев проскрежетал:
– Здесь происходит какой-то абсурд. Сюрреализм!
Савушкин постучал наручниками, лежавшими перед ним, по столу.
– Господа, господа, прошу успокоиться…
Но никто не обращал на Никиту внимания. Обвинения в адрес Маши сыпались, будто лавина.
– Да ее судить надо! – вскочил возмущенный Курбан. – По закону моих предков, женщину, которая насмехалась над мужчинами, над целым родом, наголо стригли, как овцу!
