– А вдвоем можно тебя пощупать? Я еще девушка и отдаться такому красавцу – моя голубая мечта! – заявила Эмма и очень натурально икнула.
– Это меняет дело! – радостно потер руки хлыщ.
Вопреки обещаниям проветрить девушек хлыщ опустил верх машины, теперь автомобиль, ничем не отличаясь от других машин, быстро поехал от центра.
– Внимание! За белым «Бьюиком» увязалась «шестерка»! Кармен, отрезай ее! – рявкнул начальнический бас.
На экране появилась шестая модель «Жигулей», которая метрах в двухстах тащилась за «Бьюиком».
Снимали сверху. Мотоцикл с коляской, расцвеченный как рождественская елка, несся по осевой линии шоссе.
Мотоциклист, виртуозно управляя этим старинным транспортным средством, начал перестраиваться, то обходя машины, то выезжая на встречную полосу движения.
Наконец он прямо наискосок, подрезая подряд все автомобили, устремился к обочине.
Мотоциклист не обращал внимания ни на один автомобиль, которые возмущенно сигналили, но уступали дорогу, тем более что двухколесное транспортное средство быстро проскакивало перед капотами движущихся машин. Только «шестерка» – «Жигули» не уступила ему дорогу, двигаясь за кабриолетом как танк.
Мотоциклист притормозил, дождался, пока «жигуль» проскочит мимо него, и газанул.
Дуга коляски мотоцикла зацепила задний бампер и протащила им всю левую боковину. Мотоцикл ухитрился остаться на колесах.
Оператор приблизил камеру, фиксируя повреждения машины.
Весь левый бок машины был разворочен, как если бы машину вскрывали тупым консервным ножом.
Двое мужчин, выскочив с правой стороны автомобиля, подскочили к мотоциклисту, неподвижно сидевшему за рулем, и сдернули с него шлем.
Белокурые волосы рассыпались по плечам. За рулем была молодая девушка.
Оператор показал молодое лицо с вздернутым носиком.
Встряхнув головой, наездница повернула ручку газа и рванула вперед. Метров через пятьдесят съехала с откоса и покатила по проселочной дороге, тянувшейся параллельно Кольцевой.
На другом экране было видно, как водитель и пассажир озадаченно чешут затылки, глядя вслед мотоциклу.
«Бьюик» перестроился в правый ряд и, проехав метров пятьсот, съехал на ответвление, направляясь в дачный поселок «Фазенда-4», как показала вспыхнувшая на экране карта.
– Оператор-шесть! Еще десять девушек повезли в разных машинах молодые люди яркой наружности.
Голос генерал-полковника приказал:
– За каждой машиной по три человека. Оцепление снять! Омоновцы действуют на страховке на своем транспорте!
– Мы следуем за нашими девушками! – доложил Клим, взяв из рук оператора микрофон.
– Удачи вам! – пожелал генерал-полковник и отключился.
– Они съехали с дороги в дачный кооператив и двигаются по местности, где нет дороги! – доложил оператор, показывая на вызванной карте мигающую точку, которая фиксировала положение «Бьюика».
– Давай за ними! Метрах в двухстах тормозни! – приказал Клим.
– Не думаю, что у них хорошо налажено контрнаблюдение, – пробасил Малыш, протягивая Климу очки ночного видения и «глок».
– Тебе же приказали сдать все оружие? – удивился Клим, надевая подмышечную кобуру прямо на рубашку.
– Ты сначала переоденься, а потом пистоль надевай! – напомнил Малыш, доставая из сумки комплект хаки.
Виталик шустро переоделся и был готов раньше Клима.
– Мы в двухстах метрах от места стоянки машины, – доложил оператор, переключая экран на передатчики девушек.
Простой бревенчатый одноэтажный дом стоял на широкой поляне.
Верх машины пополз назад, и кабриолет снова приобрел свой импозантный вид.
Трое мужчин выскочили из дома и, подхватив девушек, понесли внутрь.
Хлыщ громко похвастал, идя сбоку от носильщиков:
– Одна из них целка!
– Получишь премиальные, Эдик! – равнодушно отозвался низенький мужчина.
Головы девушек болтались из стороны в сторону, изображение на экране прыгало.
Клим понял, что в доме коридорная система и примерно пять или шесть комнат.
– Давай в третий номер! – снова приказал низенький.
Дощатая дверь отворилась, и они очутились в просторной комнате, основным украшением которой была огромная кровать, на которой лежали две беленькие обнаженные девчонки лет по тринадцати каждая.
– Этих на пол, а новеньких на арену! Не забудь сменить простыню! – снова приказал низенький.
Он уселся в кресло, стоящее в углу, и, закурив, принялся командовать:
– Фазиль! Добавь света в середину кровати!
– Алик! Включай музыку! Надо торопиться! Через час новую партию привезут, а мы еще с этими не разобрались!
– У нас в запасе минут десять-пятнадцать. Они сейчас будут перестилать простыни, готовить наших девочек.
– Можно я пойду с вами? – спросил Фал, до сих пор не произнесший ни слова.
– Давай, только пойдешь в арьергарде, – разрешил Клим, выскальзывая в ночную темень.
Очки ночного видения окрасили лес в призрачный цвет. Не успел Клим сделать и двух шагов, как его остановили.
– Тут емкостные датчики. Подождите секунд тридцать, я их отключу, – негромко над ухом прошептал Виталий.
– Справа человек. Я пошел, – напомнил о себе Малыш.
Легкий ветерок дунул возле лица Клима, и Малыш исчез.
Сзади шумно сопел Фал, у которого не хватало выдержки в таких вот ночных рейдах.
– Их двое было, один спал, – доложил Малыш, возникнув беззвучно, как тень отца Гамлета, слева.
– Надо торопиться, постель уже постелили и готовятся раздевать девушек, – прошептал Виталий, наблюдая за происходящим в карманный дисплей. Он, покопавшись в своей сумке, нашел приборчик с широким раструбом и выдал резюме:
– Живой объект только около крыльца, справа у косяка.
На ухо Клима была прицеплена клипса, откуда послышался голос Виталия:
– Вы, конечно, пойдете одни. Дилетантом там делать нечего, но инженерную поддержку я смогу оказать.
– Правильное решение! – одобрил Клим, несясь вслед за Малышом к дому.
Пока Клим добежал, Малыш обезоружил часового и приладил на спине трофейный «АКМ».
– Мы знаем, что комната, где девчонки сидят, третья слева, – проверил свою память Клим, обращаясь к Малышу.
– Не третья слева, а третий номер. Это вторая дверь слева, – поправил Клима вездесущий Виталик.
– Часового мы сняли, давайте к дому и заляжьте метрах в двадцати от крыльца. Будете нашей кавалерией за холмами, – приказал Клим, открывая дверь в дом.
Громкие звуки музыки сразу рванули из коридора.
Клим с Малышом уже в коридоре переглянулись. Неказистая дощатая наружная дверь только с виду выглядела ветхой. Изнутри на ней был нашит стальной лист не меньше десяти миллиметров толщиной.
В широкий, ярко освещенный коридор выходили шесть дверей, из которых доносилась громкая ритмическая музыка.
Рывок, и они ворвались во вторую комнату. На широкой кровати лежали прикованные девушки и над ними с грозно восставшими членами стояли две обезьяны.
Два выстрела сразу разбили камеры слежения, подвешенные на потолке. Удар рукояткой пистолета по печени сразу уложил первую обезьяну рядом с Эммой, а вторая, получив от Малыша удар по голени, без сознания свалилась на пол.
Громкий треск переломанной кости ноги говорил о том, что ходить эта обезьяна ближайшие месяца четыре вряд ли сможет.
Толстенький режиссер хлопал глазами и тряс головой от страха.
– В остальных комнатах то же самое? – спросил Клим, поднося к его носу дуло «глока», пахнущее порохом. Для большей эффективности вопроса он ткнул это же дуло в рот толстяка, выбив пару зубов.
Шепелявя, толстяк громко сказал:
– Да!
Поперхнувшись кровью, он начал надсадно кашлять.
Стукнув ему по затылку рукояткой, Клим привел его в состояние беспамятства.
Малыш уже освободил девушек, и они, голенькие, растирали руки и ноги от наручников.
– Эти обезьяны врубились, что мы трезвые, и приковали наручниками к постели. В четвертой комнате идет группен-секс, и там много народу! Начнете стрелять – можете попасть в девочек. Давайте мы заскочем, а потом уже вы, – хищно улыбнулась Юля.
– Убивать можно? – прищурив глаза, деловито спросила Эмма, уже идя к дверям.
Клим заметил, что она кокетливо покачивает высокими бедрами.
– Только режиссера оставьте в живых, – попросил Клим, кивая на сидящего в кресле.
– Через минуту ваша очередь, – напомнила Юля.
– Девчонки! Пока вы там развлекаетесь, давайте мы еще одну комнату почистим! Будет разделение труда! – предложил Малыш.
– Я думаю, мы вдвоем с ними справимся, – ответила Эмма.
Утром в кабинете генерал-полковника на разборе Клим видел, что творили эти разъяренные фурии, одним ударом ломая руки, ноги, шеи здоровенным мужикам.
Климу особенно запомнился один удар ногой Эммы в сердце двухметрового детины, после которого он упал и больше не встал.
В первой комнате двое обезьян насиловали одну девушку, но, получив ногой по своим мужским принадлежностям, разом потеряли охоту к такого рода действиям.
