— А о чем рассказывать?
— Да все равно. Давай хоть биографию. Мне молча сидеть невмоготу.
Кирилл пожал плечами. После пережитого страха собственная жизнь показалась ему очень уж обыденной и скучной. Он рассказал о школе, о мальчишеских шалостях, об учебе в институте, студенческой вольной жизни… Апотом и вспоминать нечего: работа, отпуск, работа, отпуск и сплошные семейные заботы последние десять лет. Барин занят был своими мыслями и почти не слушал его. Лишь когда Кирилл упомянул о жене и детях, проявил интерес:
— А ты своей жене часто изменял?
— Нет, ни разу. Даже в голову не приходило, — ответил Кирилл и с удивлением посмотрел на Барина, разразившегося диким хохотом.
— Ну ты даешь, Кирюха! В голову ему не приходило. Так разве это в голову приходит, а не в другое интересное место?
Отсмеявшись, уже серьезно произнес:
— За один этот искренний ответ надо оставить тебя в живых.
Кирилл похолодел: так, значит, он не принял ещё окончательного решения? И тут очень к месту зазвонил телефон. Барин нетерпеливо схватил трубку. По тому, как разгладились мышцы его лица, стало ясно, что новости хорошие.
— Везите его сюда! — приказал он и сел в кресло, потирая руки.
— Все пока складывается благополучно для меня, а следовательно, и для тебя, Кирюша. Успели вовремя: у него уже был куплен билет на самолет, на завтрашнее утро. Один. Хотел смыться с драгоценностями. Ну ничего, сейчас мы с ним за все посчитаемся.
Сидевший до этого молча поигрывающий ножом тип с радостной надеждой в голосе спросил:
— Будет работа?
— Подожди, пока не спеши. Мне его объяснения нужны. Если он Ленку любил, черт с ним, а если только из-за побрякушек дурил ей голову!.. — Глаза Барина зловеще сверкнули.
Кирилл подумал: Странная психология — обиделся, что его жену, которую он без ума любит, затащили в постель не ради её женских прелестей, а из-за корысти. Уязвлен в лучших чувствах. И ещё как уязвлен! Не завидую я этому мужику. Хотя и мне самому не позавидуешь.
Барин вновь забегал нервно по бункеру. Вдали скрипнули железные двери, и он замер, как охотничий пес, почуявший добычу. В отсек втолкнули смуглого мужчину, лет тридцати пяти, с беспокойно бегающими глазами. Сразу определив главного здесь, он, избегая его прямого взгляда, уставился в пол. Барин испытывал явное наслаждение от предвкушения острых ощущений.
— Ну? — Голос Барина прозвучал почти ласково, но Смуглый вздрогнул, как от удара хлыстом, и решил играть в откровенность.
— Я же не знал, что знаменитый Туз её муж и что за ним стоят такие серьезные люди. Так, думал, жена торгаша какого-нибудь. Ну и решил пощипать немного.
— А под каким предлогом цацки у неё вытягивал: для бедной больной матери?
— Да нет, под картежную игру. Мне действительно не везло последний месяц. Кольцо и серьги она мне для уплаты проигрыша дала. Яей сказал, что под ножом хожу. Врал, конечно. Проигрыш был, но не так, чтобы… Вобщем, выкрутился и драгоценности её сохранил. Все вам вернул.
— А браслет как выманил?
— Так это она сама уехать со мной захотела. Я и сказал, что для собственного дела нужен начальный капитал.
— А почему её не взял с собой, лишь один билет купил?
Смуглый благоразумно промолчал: и так все ясно.
— И что она в таком, как ты, нашла? В постели половой гигант, что ли?
Смуглый пожал плечами.
— Как и все. Ничего сверхъестественного. Дамочка избалованная, надоело, видимо, мужиками повелевать, захотелось, чтобы хозяин у неё был. Пошли с ней в ресторан, какой-то пижон пригласил её танцевать, так я его послал подальше, а ей, чтобы призывные улыбки не расточала, под столом по коленке двинул: раз со мной пришла, не зыряй по сторонам. Вижу, ей это понравилось. Говорила: Вот тебе, как мужчине, я действительно нужна, а мужу все равно, с кем путаюсь, лишь бы рядом оказалась, когда ему надо.
Смуглый, увлекшись, не заметил, как исказилось лицо Туза. Последнее он явно не должен был говорить. Теперь хозяин уж точно затаил зло: нашел о чем откровенничать.
Кирилл взглянул на большеголового типа: тот даже вспотел в предчувствии серьезной работы. А он явно невменяемый, — подумал Кирилл. — Очевидно, хозяин и держит его для таких случаев: чувствуется, ему одно удовольствие принимать участие в страшных делах.
Туз, прерывисто дыша, с трудом выдавил из себя:
— Она была уверена, что ты возьмешь её с собой?..
— Да. Я ведь сказал, что отъезд через неделю, а пока мне надо где-то перекантоваться. Она и дала ключи от квартиры родственников. Мы там с ней пару раз бывали.
И вновь лицо Туза дернулось, словно ему влепили пощечину.
А Смуглый продолжал, по глупости решив, что именно заверения в отсутствии желания увезти с собою жену Туза спасут его.
— Сегодня, заметив слежку, я придумал трюк с подсадкой голосующего пассажира, а сам, взяв ключ, смылся. Думал на той квартире до утра отсидеться, а потом улететь. Да не успел. А жаль. Найти меня не смогли бы. Я ей Георгием представился, а настоящего имени и адреса она не знала. Но не повезло!
— Да ещё как не повезло! — Голос Туза сорвался на фальцет. — Давайте, ребята.
Смуглый, поняв, что ему предстоит, дико закричал:
— Пощадите! Я ведь не знал, с кем связался! За мной ведь тоже люди стоят серьезные. Спросите Паленого — он за меня марку держит.
Хозяин повернулся и вопросительно посмотрел на молчаливого Баскетболиста. Тот, продолжая изучать узор на ковре, равнодушно пояснил:
— Паленый — кидала средней руки. За ним человек тридцать будет, но серьезных неприятностей нам не причинит. Да и за этого червяка вряд ли пожелает вступиться.
Туз злорадно повернулся к обидчику:
— Слышал, сука? Разговор окончен.
Услышанный приговор поверг Смуглого в ужас. Он пронзительно завыл, не в состоянии даже двинуться между двумя боевиками.
— Заклеить ему рот пластырем? — спросил большеголовый.
— Не надо. — Туз был неприятно возбужден. — Для меня его вопли — музыка.
Кирилл похолодел, представив, что ему сейчас придется увидеть. Но тут хозяин вспомнил о нем:
— Тебя, Кирилл, сейчас отвезут домой. По дороге свой чемоданчик с деталями захватишь. — Он кивнул парню в кожаной куртке: — Доставь, Колян, по назначению. — Заметив его вопросительный взгляд, сказал: — Он мне с его профессией скоро понадобится. А болтать не будет: не самоубийца же он и не палач своей семьи. Не так ли?
Кирилл через силу заставил себя кивнуть. Тревога сжала его сердце, к горлу подкатил ком. Сопровождаемый боевиком, он почти бежал по мрачному лабиринту подвала к железной двери, подальше от пронзительного, почти женского крика боли и отчаяния. Казалось, ужас заполнял все уголки подвала, проникая в его собственный мозг и сердце. Скорее, скорее отсюда!
Железная дверь скрипнула, выпуская их, иКирилл со вздохом облегчения окунулся в мир тишины.
Следующие два дня Кирилл старался убедить себя в том, что Туз со своими боевиками лишь попугают того парня и отпустят и что он, Кирилл, опасаясь за свою семью, поступил абсолютно правильно, не сообщив в милицию о случившемся. Да и почему он, собственно, должен рисковать из-за какого-то мелкого мошенника?
Но в среду вечером по телевизору в Хронике происшествий показали труп, обнаруженный на городской свалке. Репортер сообщил: Неопознанный мужчина 30–35 лет был убит, по-видимому, на сексуальной почве. Всех, кто что-либо знает о личности этого человека, просим позвонить по телефонам…
Кирилл, схватив авторучку, принялся записывать их на краю газеты. С экрана обнадежили: Анонимность гарантируется.
Кирилл возбужденно заходил по комнате:
— Значит, они все-таки прикончили беднягу.
Жена, ничего не спрашивая, с тревогой смотрела на него. Одолев нерешительность, он шагнул к телефону и стал набирать номер. Но после трех цифр, словно обжегшись, бросил трубку на рычаг. И тут же по нервам ударил внезапно прорвавшийся телефонный звонок. Не дожидаясь повторного сигнала, Кирилл схватил трубку и, услышав знакомый барственно требовательный голос, понял, что пропал.
— Кирилл, вы мне срочно нужны. Машину за вами я уже выслал. Через пятнадцать минут выходите. Водитель будет ждать вас у подъезда. Кстати, захватите с собою ваш чемоданчик для ремонта телеаппаратуры.
Обращение на вы и подчеркнуто уважительный тон не могли обмануть Кирилла: это был жесткий приказ.
Он начал собираться. Тяжелые мысли лезли в голову. А что, если они решили убрать меня, как опасного свидетеля? Но это они могут сделать в любой момент и в любом месте. И даже лучше, если это произойдет вдали от дома, не на глазах у семьи.
Жена, бледная, наблюдала за его сборами — сердце женщины всегда чует беду. Не в силах что-либо объяснить, Кирилл был ей благодарен за молчание. Захотелось подойти и поцеловать жену на прощание, но он сдержался, чтобы излишне её не волновать: у них в доме не было принято открыто проявлять свои чувства.
