Система, основанная в основном на технике низких ударов ногами, получила название «сават», что в вольном переводе с французского означает «старый стоптанный башмак», или, в переносном смысле, «бродяга».
В старопарижском «сават» практически отсутствовали удары выше колена. Зачем бить выше? Ведь «стоптанным башмаком», «сабо» на тяжелой деревянной подошве удобно и эффективно можно атаковать голень противника. И, плюс ко всему, удары ребром подошвы в кость так просто освоить! Любому алкашу, проститутке, ребенку вполне по плечу наука старопарижского ножного боя. Нет, конечно, и руками саватисты тоже били — в глаза, по горлу, добивающие удары локтями любили, но все же основными оставались ножные удары.
Продолжая вещать, лектор произнес «саватэ» вместо «сават» и поспешил объяснить оговорку, дескать, иногда и так произносят название стиля. Особенно грешат словечком «саватэ» англоязычные индивидуумы. После лингвистического отступления он приступил было к рассказу про родственный сават — саватэ стиль «шоссон», или «марсельский сюрприз», да сбился на рассуждения о «французском боксе» вообще, который был популярнее бокса «английского» вплоть до Первой мировой, на которой поубивали всех Мастеров «ножного боя». Сбившись на обобщающие рассуждения, лектор-рассказчик окончательно потерял повествовательную нить и, махнув рукой с давно потухшей сигаретой, вернулся к тому, с чего начал, к саваж, к системе противоборств, и поныне практикуемой ограниченным числом последователей энтузиаста Мишеля Ниссо. И заявил, что средней руки (точнее — ноги) саважист имеет все шансы жестоко наказать каратиста-кунгфуиста достаточно высокой квалификации, потому что на Востоке не носили тяжелых сабо, и исторически так сложилось, что в восточных единоборствах слабовато развита техника блокировки длинных атакующих движений стопой в голень.
Так частенько бывает, что практики, устав разглагольствовать, переходят от слов к демонстрации. Не являлся исключением и просветитель Лыкова-младшего. К тому же мужчине нравился восхищенный подросток, в котором он узнавал себя энное количество лет тому, а возвращаться за пьяный стол язвеннику не очень-то и хотелось.
Русский знаток французского саваж выбросил давно потухший окурок и показал, что такое длинный ножной удар обутой ногой.
Это было зрелище! Только что мужчина стоял в двух, примерно, метрах от унылой стенки, раз — сморгнешь и не заметишь! — и его чешский полуботинок уже врезал боковой кромкой по штукатурке. Да так, что штукатурка помялась и чуть не осыпалась!
Само собой разумеется, подросток попробовал повторить движение опытного взрослого, и, ясное дело, ничего у него с первого раза не получилось.
Взрослый усмехнулся и, превратившись из лектора в инструктора, велел подростку встать как будто перед дракой. Паша развернулся левым боком к стенке (она играла роль воображаемого противника), немного выставил вперед и слегка разгрузил левую ногу. Удовлетворенно хмыкнув, инструктор сказал, что именно такую позицию инстинктивно занимают даже карапузы из детсада, прежде чем начинать «биться».
Насчет инстинктов бойцов-карапузов инструктор, по мнению Павла, явно преувеличивал, однако ученик благоразумно оставил свое мнение при себе.
Инструктор велел ученику опустить голову и посмотреть на свои ботинки. Левый Пашин ботинок фирмы «Скороход» был направлен носком точно на стенку, правый ботинок чуть развернулся носком наружу.
Инструктор объяснил, что надлежит прыгать (а точнее — «напрыгивать») максимально вперед («далеко») и минимально вверх («низко»). Надо резко переместиться прыжком («напрыгом»), выстреливая левую ногу, атакуя ребром обуви (в данном случае стенку) без всякой видимой предподготовки к атаке-удару.
Правильные толчок и прыжок (длинное перемещение) получатся, если резко, как будто танцуешь степ, развернуть правую (толчковую) стопу пяткой (каблуком) к цели.
Ежели правильно «скакнуть», то и бедра сами собой развернутся, и колено толчковой ноги как надо согнется, самортизирует (принимая на себя вес тела), и руки сработают, как реверсы (левая, распрямляясь, локтем прикроет бок, а правая, сгибаясь, защитит голову), и, самое главное, бьющая нога «стрельнет» резко, быстро, неожиданно.
Нет-нет! Было же сказано: никакой предподготовки! Стоишь обычно, в стойке, непохожей на экзотические позиции восточных единоборств. Стоишь, стоишь и — скакнул! Опорная правая бьет степ, разворачиваясь, ударная левая бьет в цель «без зарядки», по восходящей траектории.
Дальше что? Да что угодно! Хочешь, так отскакивай назад от супостата с травмой голени, а охота — перенеси вес тела на ударившую в голень ногу, топчи каблуком носок, подъем стопы, пальцы противника и добивай его мощным ударом локтя, или суй пальцы в лицо, или бей его по горлу. Разумеется, второй, радикальный вариант более опасен для нападающего. А вариант первый — ударил по голени и отскочил — при хорошей тренировке для саважиста, ну совсем безопасный, совершенно!
Мужчина и подросток увлеклись. У подростка с энного скачка-наскока получилось долбануть грамотно стенку. Инструктор тут же загрузил ученика нюансами — бьешь в ту ногу, которая ближе к тебе, а целишь все равно в ту, которая от тебя дальше, понял? И нагибаешь торс к сгибающему колену толчковой не только, чтоб бьющая конечность стала как бы длиннее, но и спасая голову от возможного встречного удара кулаком... Что бок? Бок, об этом уже говорилось, страхуешь махом руки. И голову, кстати, не только «уводишь», но и страхуешь махом другой руки. Да, оба маха наружу. Нет, не так. Забыл? Ежели правильно развернешь пятку толчковой, то руки сами сработают, как того требуется. Простые боевые движения можно оттачивать годами. Недаром в арсенал самураев входили два-три движения мечом, и только...
О них, о постановщике театральных баталий, сведущем, как выяснилось, и в рукопашных реальных баталиях, и о сыне виновника застолья театральная братия совершенно позабыла. Запрет на курение за столом был снят с повестки дня после того, как пить стали уже без тостов и не закусывая. Причем первой закурила как раз беременная женщина. Апологеты лицедейства ругались и целовались, падали мордами в салат и под стол, веселились на всю катушку, будто в последний раз. Меж тем в кулуарах отрок Паша долбил и долбил стенку ребром подошвы, учился, не жалея ни себя, ни ее. И все строже и строже становились требования инструктора, которого умиляло рвение пацана и радовало, когда у парнишки все получалось правильно...
На следующий день мушкетеров в школе не видели. Паша, Леха и Валера вместо уроков пошли в рощицу, где в бытность свою детишками частенько играли в войну. В знакомом до последнего деревца огрызке леса, чудом затесавшемся среди жилых панельных домов, мушкетеры готовились к уже недетской войне с гвардейцами, разучивали под руководством Паши хитрый удар средневековых обитателей парижской клоаки. Они напрыгивали на деревья, истязали кору весь этот день и вечер следующего. А спустя ровно двое суток после дня рождения Лыкова-старшего мушкетеры отправились громить голени каратистам из соседнего района.
Лучше остальных наскок а-ля саваж получался у Валерки. На зависть Паше, который вынужден был признать, что его рослый дружок бьет в голень едва ли не ловчее, чем давешний лектор-инструктор. Пользуясь тактикой наскок-отскок, Валера Евдокимов за полминуты наградил гематомами парочку особо ретивых гвардейцев. Еще одного гвардейца «сделал» Паша. В отличие от своего более талантливого друга, Паша решил долбить противника локтем, и это у него получилось. Правда, и сам Пашка напоролся на чужой локоть, но у противника шишка вспухла гораздо более мясистая. А Лешка Ситников так и не успел поучаствовать в схватке, ибо побоище довольно быстро переросло в словесное выяснение отношений. Обиженный Евдокимовым самый крупный из каратистов, массируя пострадавшую голень, вопил, что мушкетеры дерутся «неправильно». Другой, самый умный гвардеец, пытался наладить с обидчиками контакт и просил объяснить, при помощи какого приема они превратились из обиженных в победителей. С появлением свежей припухлости на надкостнице умник сильно засомневался в эффективности еще минуту назад столь обожаемого им стиля каратэ. Третий подбитый... Впрочем, неважно, что говорил третий и остальные. Важно, что они говорили, утратив напрочь желание махать руками-ногами по-восточному. И крайне важно, что с тех пор мушкетеры гуляли по району гвардейцев когда, как и с кем вздумается.
Стремительность смены статуса, превращение из обиженных-проигравших в обидчиков-победителей особенно сильно зацепила Валерку. Нет, он не заразился «звездной болезнью» и не начал отбивать голени всем подряд, кому надо и не надо. Он просто-напросто оценил очевидное — преимущество знаний в бою и размечтался освоить не только один удар, но и весь саваж.
