Резкий, практически незаметный для глаз, удар ребром ладони по почкам заставил его выгнуться и упасть на спину. Никто, кроме черненькой, не заметил этого удара.
Встав во весь рост, Клим спокойно сказал:
– Приношу свои извинения и готов материально возместить убытки.
– Пошел вон, пьяная скотина! – заорал шашлычник и бросился на Клима, держа шампуры наперевес. Он по дороге снес два столика и несся на Клима, как носорог, ничего не видя вокруг.
Шаг в сторону, и резким движением заставил огромную тушу со всего маха упасть на песок. Он, как бульдозер, пропахал в мокром песке борозду, по плечи залетев в море.
Двое охранников, как два хорошо обученных ротвейлера, одновременно с разных сторон бросились на Клима. Один напал с левой стороны, второй – со спины.
Удар ногой с разворота в грудь вынес первого охранника за пределы отгороженного участка кафе и заставил его успокоиться в кустах.
Второго охранника Клим просто поймал на болевой прием и, заведя ему руку за спину, негромко спросил:
– Тебе руку сломать или не надо?
– Лучше не надо, – спокойно ответил охранник, не предпринимая попыток освободиться.
Клим легонько оттолкнул его от себя, краем глаза продолжая страховать движения.
Отскочив, охранник выхватил из заднего кармана нож, но взять его в руку не успел. Удар ногой в подбородок подбросил его вверх почти на метр, и он плашмя рухнул на песок.
– Внимание! Сзади! – резко крикнул знакомый голос, и Клим мгновенно оглянулся.
Шашлычник, держа шампуры наперевес, медленными шажками приближался к нему.
С его лица была содрана вся кожа, разбит нос, свернутый набок, но глаза смотрели холодно и спокойно. В них горела такая ненависть, что у Клима мороз пошел по коже.
Сдернув с плеча черненькой сумочку, Клим невольно подивился ее тяжести, но отметил длинный крепкий ремень, который являлся превосходным оружием.
Отскочив назад, Клим схватил со стола полупустую бутылку коньяка и зажав ее в правой руке, начал качать маятник.
Глаза шашлычника забегали из стороны в сторону. К такому поведению жертвы он не привык. Жертва обычно или бросалась наутек, или сразу признавала его превосходство.
– Кряк! – раздался громкий звук.
Виталий, отлежавшись на песке, не вставая, со всего размаха ударил деревянным стулом по голени шашлычника.
Утробно хрюкнув, тот ничком упал вниз, во второй раз разбив свою многострадальную рожу.
Подняв голову, Клим увидел, что толпа людей, вскочивших из-за столиков, надвигается на него, и в этот момент тот же смутно знакомый голос произнес:
– Всем стоять! Милиция! Приготовьте документы и личные вещи для досмотра!
Толпу как будто сдуло ветром. Только два человека спокойно сидели за столиком да посередине площадки кафе стоял Эдик, его школьный товарищ.
– За драку в общественном месте вы арестованы! – сурово сказал он, делая хитрое выражение лица.
– Эй, Эдик! Зачем такой нехороший слова:
– Арест! Турьма! Счас сядем немножко коньяк, кофе выпьем, поговорим и все спокойно решим! – сказал лощеный азербайджанец, лет пятидесяти по виду, безмятежно сидевший за столиком. Второй азербайджанец – высокий, его ноги выпирали из-за стола, худой, тонкий в кости, волосы черные с проседью, на вид лет сорока – даже не посмотрел в сторону Клима, делая вид, что его это не касается. Он спокойно отхлебывал из высокого стакана желтую жидкость.
– Садись, дорогой! Гостем будешь! Пятьсот долларов есть? – спокойно спросил он, наливая к себе в бокал минеральной воды.
Вытащив из кармана бумажник, Клим отсчитал пять бумажек по сто долларов и положил перед ним.
– Все! Инцидент исчерпан! – резюмировал высокий.
Он поднял голову, внимательно посмотрел на Клима, сквозь зубы предложил:
– Давай ко мне охранником иди! Кушать есть! Комната общежитие сделаю! Девочки каждый день новые!
Тут его взгляд остановился на девушках, которые сидели, как мышки, за столом.
– Ви брись отсюда!
Девиц как ветром сдуло.
– Я подумаю над вашим предложением, – спокойно сказал Клим, вертя в руках женскую сумочку.
– Сейчас я их отвезу в милицию, а потом, если на них ничего нет, приеду обратно, – сказал Эдик, махнув Климу рукой, приглашая следовать за собой.
Черный «Лендровер» летел по пустому городу, не обращая внимания на светофоры.
– Быстро ты ездишь и смело, – заметил Клим, невольно на перекрестках упираясь руками в переднюю панель машины.
– Городок у нас маленький. Все друг друга знают. Иса решил, что я поехал тебя доить и не скоро вернусь. Тебе придется у меня на дачке день-другой пожить, пока утрясу все напряги. Эти азергуты – злобный народ. Они мстительные до ужаса. За два дня я их пересажаю, создам им проблемы, а потом уже тебе можно спокойно появляться у нас в городе, – ответил Эдик, пропустив мимо ушей замечание насчет смелой езды.
Машина, попетляв по узким улочкам, выскочила на улицу с четырехрядным движением и быстро стала набирать скорость. Справа показалась развилка, где дорога уходила в горы.
– Это дорога в аэропорт? – спросил Клим.
– У нас из города выходит всего четыре дороги. Первая – в аэропорт, которую ты видел, вторая – в Россию, третья – на Украину и четвертая – через Астрахань на Махачкалу и дальше в Азербайджан. Сейчас справа появятся отстойники нефтеперегонного завода. Он был построен в годы войны как резервный, но так и остался у нас. Очистные сооружения построили в сорок пятом году двадцатого века по временной схеме, но так и не сделали нормальными, отвечающими современным требованиям.
Стекла в машине, открытые со всех сторон, полезли вверх, мягко загудел кондиционер. Слева показались вытянутые в длину озера, больше километра каждое, покрытые черной матовой пленкой, ярко блестевшей в лунном свете.
– Если не закрывать окна, то можно задохнуться. Все водители стараются быстрее проскочить этот участок.
– Ты все равно в город поедешь? – спросил Клим и, увидев утвердительный кивок, попросил: – Заехай в гостиницу и забери наши вещи. Там много оборудования Виталика, и оно очень дорогое.
– Чем ты сейчас занимаешься? – спросил Эдик, ловко вписываясь в поворот перед массивом одинаковых белых пятиэтажных домов.
– Занимался бизнесом, теперь пробую себя на ниве частного сыска.
– Насколько я помню, ты в школе занимался подводным спортом, и, насколько мне не изменяет память, довольно успешно.
– Было такое дело, – уклончиво ответил Клим, вспоминая хулигана Эдика, который, помимо своих постоянных выходок, обладал трезвым, расчетливым умом. Он никогда ничего не делал, не рассчитав все последствия своих действий на пять ходов вперед.
Эдик внимательно посмотрел в зеркало заднего вида. Убедившись, что Виталий крепко спит, предложил:
– Я, как начальник уголовного розыска, могу оказать тебе неоценимую помощь в твоей работе.
И, видимо, давая возможность оценить благородство его будущих поступков, перевел разговор на другое:
– Сейчас мы въезжаем в старый поселок Азаза. Почему у него такое название? Сейчас ходят разные легенды, я их тебе расскажу потом.
Машина съехала с асфальтовой дороги и прямо по песку, срезав порядочный кусок дороги, проехала влево, мимо заасфальтированного круга автобусной остановки. Затем покатила вперед, мягко покачиваясь на мощных рессорах, вдоль узкой бетонной пешеходной дорожки, по грунтовой дороге, пробитой прямо в песке. Глубокая колея шла рядом с покосившимися проволочными, дощатыми, железными заборами, за которыми виднелись фанерные домики с обязательными верандами перед ними. Многие домики имели открытый второй этаж, где, несмотря на поздний час, сидели люди. Справа показалась деревянная вышка метров пяти высотой, а сразу за ней дорога вывела к двухметровому бетонному забору.
Железные ворота, перед которыми они остановились, украшала монументальная железная вывеска: «База отдыха «Рыбкоп».
Охранник, выглянув в железное окошечко, шустро открыл ворота, и машина по асфальтированной дороге поехала направо. Справа и слева стояли деревянные, ярко освещенные домики с деревянными верандами, на которых сидели люди. Кто-то просто смотрел на море, другие пили пиво, чай, играли в карты, домино, шахматы. Многие смотрели небольшие телевизоры, установленные прямо на верандах.
Выехав на берег, машина остановилась прямо перед металлическими мостками, уходящими в море.
– Вот вам ключи от дачи, – сказал Эдик и, подойдя к решетчатой калитке, нажал кнопку. Ярко вспыхнул свет, осветив металлическую дорожку, сваренную из арматурных прутьев, которая вела к железнодорожному пассажирскому вагону, установленному на сваях. Вагон был ярко освещен. Во всех окнах, занавешенных желтыми занавесками, горел свет.
– Я буду через час-полтора. Располагайся, как у себя дома, – предложил Эдик и, круто развернувшись, пошел к машине.
Мягко заработал двигатель, «Лендровер» сделал небольшой круг и укатил, мигнув на прощанье стоп-сигналом.
