– Почему вы не связались с нашим отделом и не запросили помощи? Что за игры в героя-одиночку? – негодующе сверкал очками Слепцов.
– Я забыл телефон в машине и не имел возможности выйти на связь, – отбивался Роман.
– Почему не связались с отделом из библиотеки?
– Сначала я должен был удостовериться в том, что человек, за которым я следил, действительно опасен. А потом у меня уже не было времени выходить на связь.
– У вас всегда нет времени! – махнул рукой Слепцов. – И оправдание находить вы мастер. Вот только в своем деле никак не научитесь мастерству. Не понимаю, как вы позволили расстрелять главного фигуранта?!
– Я был безоружен, – пробормотал Роман. – А из машины торчал ствол автомата.
– В любом случае вы не должны были допустить гибели свидетеля!
– Что, я должен был закрыть его собой? – огрызнулся Роман.
– Да! – крикнул Слепцов. – Именно! Закрыть собой. Но не дать ему погибнуть.
– Тогда, товарищ генерал, я был бы немножко убит.
– Зато свидетель остался бы жив, – отрезал Слепцов. – А вы должны четко знать, товарищ капитан, что одна из основных составляющих нашей профессии – уметь не раздумывая погибать в нужную минуту. Вы – расходный материал, не более, и никогда не забывайте об этом. На ваше место всегда придут другие, но ничто не исправит ошибки, произошедшей по вашей вине.
– Я сделал все, что мог, – неуступчиво сказал Роман. – Извините, что не погиб, не доставил вам удовольствие, – как-то не додумался. В следующий раз постараюсь.
– Молчать! – грозно выдохнул Слепцов. – Вы что себе позволяете?! Совсем распустились!
«Да пошел ты…» – едва не сказал Роман, глядя на брови Слепцова, сошедшиеся во гневе одним толстым седым жгутом.
Но не сказал. Вспомнил генерала Антонова, своего боевого наставника и друга. Перед его светлой памятью не мог сдаться, распрощаться с погонами и с этой тяжелой, грязной и неблагодарной службой. Черт с ним, со Слепцовым, и ему подобными – им, кабинетным умникам, никогда не угодишь. Но Роман знал точно, что ежели бы он действовал сегодня иначе – искал связь, ждал подмоги и организовывал развернутую слежку, – он потерял бы те несколько минут, которые отделяли десятки мальчиков и девочек от неминуемой гибели.
Так что как бы ни супил сейчас брови Слепцов, совесть у Романа была чиста. Свидетеля потерял – да, виноват. Но как в той ситуации можно было его спасти? Подставить себя под пули, как советует этот муд… рый столоначальник? Нет уж, смысл своей службы Роман представлял несколько иначе. Да и погибни он вместо Студента, кто бы его тогда задержал? Ведь никто Романа не страховал, действовал он в одиночку. Уехал бы Студент преспокойно в джипе – и привет. То есть главный свидетель был потерян изначально. Но этому же кретину не объяснишь. Вон раздулся, как жаба, налился кровью, смотри, скоро лопнет.
Словно бы с усилием подавив вспышку праведного гнева (тот был еще артист), Слепцов побарабанил пальцами по столу и уже спокойнее, со страдальческим выражением на лице спросил:
– А зачем вы бросили бомбу в канализационный люк?
– А куда мне надо было ее бросать? – возразил Роман.
– Да никуда не надо было бросать! Возможно, если бы не было удара о землю, бомба вообще бы не взорвалась. А так разнесло весь колодец, коммунальщики такой шум подняли… Лужков звонил, кричал, что наши люди не умеют работать, кругом одни взрывы. Надо было вам трогать этот люк? Насмотрятся голливудских боевиков – и туда же, суперменить…
– Но ведь никто не погиб, верно? – пробурчал Роман.
– Чистое везение, – отмахнулся Слепцов. – Не хватало нам еще случайных жертв. И без них не расхлебаться. Кстати, номера указанного вами автомобиля не существует. А следовательно, и человека, передавшего – по вашим словам – пакет со взрывчаткой погибшему свидетелю, найти невозможно.
– Вы полагаете, я все это придумал? – усмехнулся Роман.
– Я этого не сказал. Но загадок осталось намного больше, чем ответов, надеюсь, хоть это вы понимаете. Ладно, – устало потер лоб Слепцов, – можете идти. До завтра вы свободны. Утром, в десять ноль-ноль, на моем столе должен лежать подробный отчет.
– Есть, – поднялся Роман. – Разрешите вопрос, товарищ генерал?
– Разрешаю, – поморщившись, кивнул Слепцов.
– А может, мне вообще не стоило влезать в это дело? Проехал бы себе мимо – и хрен с ними, с террористами этими, со студентами… Зато у нашего отдела сейчас не было бы никаких проблем. Пускай у других голова болит, так, что ли?
– Идите, капитан, вы свободны, – отчеканил Слепцов.
Роман развернулся и вышел из кабинета.
– Досталось? – спросил в приемной подполковник Дубинин, помощник Слепцова.
– А ты как думаешь? – окрысился Роман.
Несмотря на разницу в званиях, они с Дубининым были на «ты» благодаря одной совместно проведенной операции. Тогда Дубинин встал на сторону Романа в ситуации, когда на него охотились и свои, и чужие, и оказал ему активное содействие, вследствие чего был раскрыт весьма опасный заговор, имевший целью свержение существующего строя и возвращение к диким временам «железного занавеса».
Дубинин за ту операцию получил внеочередное звание подполковника, а Роман, как водится, большой нагоняй за самовольство. Но приятельские отношения между ними сохранились, поскольку оба понимали, что отношение к служебному долгу не всегда тождественно количеству просветов и звезд на погонах.
– Думаю, что по первое число, – широко улыбнулся Дубинин. Служака до мозга костей, он казался родившимся в своей идеально пригнанной форме.
– А также по второе, третье и по все остальные, – хмуро добавил Роман. – Пойдем, покурим?
– Не могу отлучиться, жду срочного сообщения.
– Жена рожает? – все еще кипя от злости, ехидно спросил Роман.
– Да ладно тебе, – добродушно сказал Дубинин. – Как будто в первый раз. Ты же знаешь: если такой эпизод не раскрыт по горячим следам, это верный «глухарь». Поэтому шеф и бесится. А тут еще звонят целый день со всех сторон, кому не лень. Из Думы, из министерства, из аппарата президента, все требуют отчета, грозят приказами, пресса достает, телевидение… Тут кто хошь взвоет.
– А первый должен выть я, да?
– Ну, и ты заодно. А как же? Одну лямку тащим, стало быть, и ответ всем держать.
– То-то ты держишь, – проворчал Роман.
– Мне тоже хватает, – посерьезнел Дубинин. – Ладно, капитан, не раскисай. Иди домой, отдохни, выпей рюмочку. Если тебе интересно мое мнение, то я считаю, что ты все сделал правильно. Наши, кстати, того же мнения.
– Ну, спасибо на добром слове.
– Пожалуйста. Обращайся, если что.
– Всенепременно.
Дубинин хотел сказать что-то еще, но в этот момент раздался длинный, требовательный звонок телефона, и он торопливо схватил трубку, сделав Роману отчаянный знак глазами: все, мол, занят по горло, бывай… Роман кивнул и вышел из кабинета.
Во время короткой встречи с Леней (Леня был разозлен отсрочкой не на шутку) Роман, не входя в подробности дневных приключений, хотел было ему пожаловаться на несправедливо полученный втык от начальства, но Леня и не подумал ему посочувствовать.
– А я тебе что говорил? – спросил он насмешливо. – И хорошо бы один раз. А то твержу одно и то же, как попугай: бросай эту дурацкую службу, ничего хорошего, кроме ранней смерти, ты на ней не поимеешь. Но ты же патриот, тебе же надо Родину защищать. Ну так чего ты хочешь? Ты же знаешь, что у нас героев не любят. Вот и получи, что заслужил.
– Умеете вы утешить, любезные дру€ги, – невольно рассмеялся Роман. – Ладно, похоже, все кругом правы, кроме меня. Давай лучше о деле, что о пустом?
– А вот это правильная постановка вопроса, – поднял указательный палец Леня.
Леня Пригов работал старшим брокером на фондовой бирже. Несколько лет назад Роман помог ему выйти сухим из очень неопрятной и тяжелой истории, и с тех пор Леня в знак благодарности и личной симпатии стал его биржевым маклером, предложив, чтобы Роман со своей стороны поставлял ему нужную информацию, используя навыки оперативной работы. Первый же опыт сотрудничества показал Роману, что деньги на самом деле можно делать из воздуха, так как после одной лишь удачной сделки он почувствовал себя ни много ни мало (при его копеечной зарплате в ГРУ) богатым человеком. Естественно, прерывать сей полезный опыт было бы верхом глупости, ибо Роман неожиданно быстро привык ужинать в дорогих ресторанах, одеваться от самых модных кутюрье и оставлять в казино изрядные денежные суммы. Что касается женщин, то благодаря своим врожденным мужским качествам он не испытывал недостатка в их обществе и до своего материального расцвета, ну а с наступлением такового мог позволить себе любой, как говорится, каприз. Стоит ли объяснять, что к просьбам Лени он относился не менее серьезно, чем к своим прямым служебным обязанностям. Правда, Леня считал, и порой не без основания, что Роман все-таки манкирует его частными заказами в пользу «защиты Родины», но тут у Романа были железные принципы, поступиться которыми он бы не смог даже при возможности сделаться богаче Билла Гейтса.
