всему, всегда найдется другой сукин сын с этой самой волей. Он и одержит над тобой победу».
Это слова, которые мы не должны забывать. Но большинство в нынешней администрации невысоко ценило жизненный опыт Быка. Наш последний советник по вопросам национальной безопасности, новый директор ЦРУ и госсекретарь практиковались в тонком и подленьком искусстве умиротворения. Что? Хотите пример умиротворения?
Отлично. На последней китайско-американской встрече министров иностранных дел госсекретарь, колеблясь и почти извиняясь, подняла вопросы о разгоне демонстрации студентов на площади Тяньаньмэнь, использовании заключенных для производства потребительских товаров, пытках инакомыслящих и преследованиях христиан.
Китайский министр иностранных дел хлопнул ладонью по столу и заявил, цитирую: «Обвинения в том, что кто-то погиб на Тяньаньмэни являются ложью. Все другие ваши утверждения также лишены оснований».
И что сделала госсекретарь? Да ничего! Она проглотила все это. Эпизод стал «гвоздем» всех вечерних программ новостей. Я почувствовал тошноту, когда это увидел.
И это было еще не самое скверное. Худшее состояло в том, что вопрос о нераспространении ядерного оружия вообще не затрагивался. Тот факт, что у госсекретаря не хватило «пороху», удручил меня. Я еще больше расстроился, когда узнал из верного источника, что в ее портфеле были доказательства. Но вместо того, чтобы воспользоваться ими, она сидела и молчала.
Официально Соединенные Штаты никак не реагировали на китайские провокации. Более того, наш госсекретарь попросила китайцев рассмотреть расписание встреч на следующие три года. Китайцы приняли просьбу госсекретаря к обсуждению. Черт побери, мы должны не просить, а требовать.
И о чем же сказало китайцам подобное поведение госсекретаря? Оно убедило их, что нас можно не воспринимать всерьез, что у нас нет ни решимости, ни стойкости. Словом, подчеркнуло нашу слабость. А это то, что никогда нельзя показывать другим и, уж конечно, такому государству, как Китай, намеренному установить свое господство в азиатско-тихоокеанском регионе.
По секрету я рад сообщить, что не все в администрации занимают позицию — лапки вверх и пузо кверху — обычное состояние наших госсекретаря, директора ЦРУ и советника по национальной безопасности.
Недели через три председатель Объединенного комитета начальников штабов и министр обороны убедили президента, точнее, заставили убедиться — я не присутствовал при разговоре — в том, что Пекину нельзя позволять действовать безнаказанно, особенно когда он продает оружие массового уничтожения государствам, организующим международный терроризм.
Не привлекая внимания Госдепа, ЦРУ и председателя Совета национальной безопасности, министр обороны убедил президента подписать директиву, санкционирующую проведение секретной акции в случае наличия неопровержимых доказательств, свидетельствующих о серьезных нарушениях китайцами Договора о нераспространении ядерного оружия. Министр обороны аргументировал свое предложение тем, что тайные действия, о которых ничего не знают ни Госдеп, ни ЦРУ, ни председатель СНБ, не нанесут ущерба обычной дипломатии и позволят беспрепятственно ее продолжать. Президент сможет, как и прежде, участвовать, мило улыбаясь, во встречах с китайцами, проявлять радушие и гостеприимство в ходе государственных приемов. Но в то же время он даст понять им, что мы не позволим игнорировать себя.
Вот тут я и появился. Как вы знаете, пять месяцев назад председатель Объединенного комитета начальников штабов, четырехзвездный генерал и настоящий Воин, Крокер, назначил меня командиром боевой группы «Морских котиков», подчиняющейся ему напрямую. Сразу же после назначения меня направили «разобраться» с «плохими парнями» в Москве и на Ближнем Востоке. [3]
А сейчас меня вновь бросили в бой. Задание было самым простым. Приблизительно шесть недель назад с помощью разведывательных спутников были получены данные о перемещении компонентов ракет с ядерными боеголовками по территории Китая. За ними следили на всем протяжении длинного и запутанного маршрута из самой глубинки Китая до побережья. В течение следующих двух недель компоненты перевозились с одного склада на другой. Словно при игре в наперсток, китайцы пытались обмануть наблюдавшие за ними спутники. В конце концов все компоненты были погружены на борт торгового судна «Принцесса Нантонга», стоявшего в шанхайском порту. Транспорт вышел в море, но агентурная разведка не смогла подтвердить информацию, полученную со спутников.
Но Соединенные Штаты точно знали, что судно не имело никакого отношения к торговому флоту. Об этом безусловно говорили данные электронной и радиоразведки Агентства национальной безопасности (АНБ). Кроме того, транспорт совершил несколько заходов в разные порты, начиная от Пусана в Южной Корее и кончая Карачи в Пакистане. Дополнительные сведения об этом, полученные «Несуществующим агентством» (АНБ), военной разведкой, а также парой других организаций, за одно упоминание которых я сразу же получу не менее десяти лет тюрьмы, подтвердили, что «Принцесса Нантонга» — военный транспорт. Его экипаж — моряки китайских ВМС — усилен спецназовцами. Таким образом, и судно, и его экипаж представляли собой вполне законную цель для вашего покорного слуги.
Председатель Крокер и я не только называем друг друга по имени, но и одинаково смотрим на все, что касается активных действий. Поэтому он попросил меня подготовить план операции, цель которой — организация бесследного исчезновения транспорта и груза. Причем все нужно было сделать так, чтобы у китайцев не возникло даже и тени подозрения в отношении США.
Ровно через шесть часов после получения задания я появился в кабинете Крокера с готовым планом. С небольшой группой я скрытно захвачу «Принцессу Нантонга» в открытом море во время ее перехода из Джакарты в Сингапур и отправлю вместе с грузом на дно.
А как же китайцы? Ведь они могут что-то заподозрить. Но я не дам им такой возможности, так как не оставлю никаких следов, которые хоть как-то могут связать происшествие в Южно-Китайском море и США. Широко известно, что между Джакартой и Сингапуром свирепствуют пираты, а в море полно акул. Здесь неоднократно бесследно исчезали морские суда.
План, который я положил на старинный письменный стол председателя, был не нов. Это был один из многих моих планов времен «холодной войны». Я просто взял его с полки и приспособил к требованиям момента. План эпохи «холодной войны» предусматривал перед началом операции постановку радиоэлектронных помех, чтобы лишить противника возможности выйти в эфир. Сейчас у меня такой роскоши не будет. Все придется сделать своими собственными руками. Старый план предусматривал быструю эвакуацию десанта после завершения операции вертолетом. Я заменил его на подводную лодку, которую мы вызовем после «исчезновения» судна. Предыдущий план финансировался из бюджета специальных операций министерства обороны. Новый — из «черного фонда». Я предложил Крокеру использовать часть тех 50 миллионов, которые месяца три назад мы «изъяли» у русских. Вместе с моим старым другом Ави Бен Ганом, подполковником израильской военной разведки, в ходе операций в Париже и на Ближнем
