французских ВВС, ну и прочие маневры сделать, прилететь с запада и улететь на запад перед возвращением на свои аэродромы. Будем надеяться, что в этот день на небе будет облачно, что поможет вам с этими заметающими след маневрами. Листовки я вам предоставлю в достаточном количестве. Для чего прокопаем между нашими позициями подземный ход. Только сразу вам говорю, не стоит его пытаться использовать для атаки, я его заминирую и подорву, чуть что н так. Как не стану атаковать, и я по той же причине… С вашей стороны нужно договориться, чтобы прекратили артобстрел, ну а я свою очередь того же потребую от лягушатников. Дескать копаю тоннель, чтобы повторить свое вторжение.
Тут майор скривился как от кислого. Он конечно же узнал русского капитана.
— Понятно. Но зачем такие сложности с ходами? Мы и сами могли бы напечатать эти листовки.
— Не сомневаюсь. Вопрос только в том, как долго вы удержите секрет? Листовки будут печататься несколько дней на нескольких же станках, чтобы получить их к нужному дню в достаточном количестве, а лишнего времени нет. Все-таки не только ваша разведка хорошо работает, но и французская не бездействует. Где гарантия, что какой-нибудь офицер из тех, что будут заняты всеми этими печатными делами не работает на франков? А стоит только допустить одну оплошность и все рухнет. Так что лучше минимизировать круг посвященных. Как и те, кто займется разбрасыванием, должны все узнать в последний момент.
Майор согласно кивнул, принимая довод.
— У меня же листовки все подготовлены и если меня все еще не арестовали, то о них никто не знает.
— А их обязательно было при этом убивать?
— Ну, вы все-таки мои враги, а врагов я привык убивать… Считайте это моей маленькой личной местью вам за революцию в России и прочие непотребства, что вытворяют немецкие солдаты как с пленными, так и с нонкомбатантами, такие как расстрел раненых в госпиталях, изнасилование и убийство медсестер… и прочее в том же духе. А еще считаетесь культурной нацией, а ведете себя как бешеные животные. Но да ладно… О том, что ваше командование приняло положительное решение по данному делу, сообщите вывесив черную тряпку напротив хода, что мы начнем копать вот тут…
Климов показал карту.
— Если через пять дней такового сигнала не появится, я буду считать, что ваш ответ на мое предложение «нет». Встречный тоннель на всякий случай начинайте копать прямо завтра дабы не терять время.
— Согласования могут занять больше времени…
— Не колышет. Постарайтесь управиться за пять дней. Потом просто поздно станет. Французы задавят революционное движение, я это говорю вам, как человек, что держит руку на пульсе… больного.
— Я вас понял. Не боитесь, что все это мы используем против вас?
— Нет.
— Почему?
— А кто вам поверит? Решат, что просто решили мне отомстить за тот мой «поход к вам в гости» и взятие «Свиной головы». Ладно, не будем затягивать прощание лишними разговорами. Прошу открыть рот для кляпа.
— Это обязательно?
— Обязательно.
Впрочем, майора не только связали и кляп вставили, но и привязали к койке.
Ну а дальше Климов ушел со своими людьми прихватив пленного лейтенанта.
Чисто уйти не удалось, разгорелся небольшой бой возле наблюдательного поста, взорвались гранаты и тут же взлетели осветительные ракеты и приготовился к бою пулемет в ДОТе.
Только группа прикрытия отработала четко. Перед амбразурой упала осветительная граната, что своим ярким светом просто ослепила пулеметчика. Ну и пару дымовушек добавили.
Взорвалось еще несколько гранат в окопах, это сработали поставленные в траншеях разведчиками растяжки. Так что немцам какое-то время стало не до беглецов, они тщательно проверяли свои позиции, а потом стало поздно.
4
Двадцать пятого мая стало известно о прибытии во Францию артиллерийской бригады во главе с генерал-майором Беляевым в составе девяносто одного офицера и трех тысяч восьмисот двадцати девяти солдат и унтеров. С собой они привезли две группы 75-миллиметровых батарей; одну группу 65-миллиметровых горных батарей; одну группу из двух батарей 120-миллиметровых; одну траншейную батарею из шести орудий 58-миллиметровых; одну запасную батарею.
В скором времени ожидалось прибытие саперного батальона в составе двадцати трех офицеров и девятисот семидесяти двух солдат и унтеров, из двух саперных рот, одного отделения инженерного парка; одной запасной роты; одного прожекторного отделения и одного телеграфного отделения, плюс обоз.
Тем временем немецкий майор видимо развив бурную деятельность быстро получил согласие на проведение операции с русскими и условный знак вывесили на день раньше крайнего срока — двадцать пятого мая.
Благодаря тому, что тоннель рыли с обеих сторон, то завершили его буквально через два дня после состоявшегося события и прямо в центре произошла встреча между майором и капитаном Климовым.
Михаил пришел с готовой к взрыву гранатой в руке, чтобы у противника не возникло каких-то неуместных мыслей на его счет.
— Что решило ваше командование? — спросил он у немца.
— Оно полностью поддержало вашу инициативу.
— Надеюсь, никакой отсебятины не планируется?
— Если и так, то мне об этом ничего неизвестно.
— Ну да…
— Когда мы можем ожидать получения листовок?
— Послезавтра ночью. Разбросать их нужно с десятого по пятнадцатое число.
— Сделаем…
Листовки удалось передать без особых проблем. Представителей французского командования в дивизии опоили снотворным приехал вызванный грузовик с листовками и ящики снесли в тоннель.
После того, как листовки были переданы, немцы нанесли массированный артудар по участку нейтралки, где находился тоннель, обрушив его.
А обстановка во французской армии продолжала стремительно накаляться. Елена практически каждый день приезжала к Михаилу со сводками данных кои она получала от своей агентурной сети из тех же журналистов, на создание которой не пожалели денег.
Так, двадцать шестого мая солдаты четырех батальонов, которым предстояло вернуться на передовые позиции, устроили митинг в месте расположения штаба дивизии выкрикивая лозунги: «Долой войну!», «Да здравствует русская революция!» и том у подобное. Все усилия полковника и офицеров добиться роспуска собрания оказались тщетны.
Двадцать седьмого мая в районе Фер-ан-Тарденуа предстояло погрузить батальон на грузовики и доставить его на позиции. Коноводы бегали по лагерю, кричали лозунги, стреляли из ружей и всячески мешали погрузке. Рано утром бунтовщики побежали на вокзал, чтобы штурмом занять поезда. Лишь усиленный отряд жандармов смог оказать им противодействие.
Двадцать девятого мая полки, которым предстояло отправиться на позиции, устраили манифестации, шествия, пели Интернационал и скандировали: «Мы не пойдем!»
Двадцать девятого на участке Суассон собираются полки, чтобы двинуться на Париж. Несколько частей действительно отправились походом на Париж, но им не удалось дойти
