приглашений, заходите ко мне. Думаю, нам есть о чем поговорить друг с другом.
— Сэр! Я личный секретарь генерала Эйзенхауэра. Об этом разговоре я обязана ему доложить.
— Что? О каком разговоре? — правый глаз Стронга задергался, лицо приобрело цвет перезревшей сливы. Руки затряслись, ища стек. Рот перекосился. — Это не разговор, лейтенант! Это напоминание вам о необходимости соблюдения мер безопасности при работе с секретными документами. Вы находитесь на режимном объекте, каковым является штаб. Ваши сотрудники должны безукоризненно соблюдать эти меры, а вы лично показывать им пример. Это мои требования. Вам ясно, лейтенант? — на тонких подрагивающих губах генерала выступила слюна.
— Я вас поняла, генерал. И все же…
— Поступайте, как велит инструкция. Но я вам не советую…
— Я могу идти?
— Идите, лейтенант. Идите. Подумайте над моими словами… Желаю провести Рождество без лишних потрясений.
— Спасибо, сэр…
Громко хлопнула канцелярская дверь. Пишущие машинки на мгновение застыли в объятиях безмолвной тишины.
Первой откликнулась сержант Джессика Питерсон из Калифорнии.
— Британский индюк. Ни привета, ни улыбки, ни спасибо за работу. Скажите, лейтенант? — Джессика повернулась к Кей.
— У вас все такие снобы в Англии?
— Что? — Кей недоуменно посмотрела на сотрудницу, не поняв вопроса. Голос Стронга еще стоял в ушах и цепко держал ее волю.
— Пора расходиться, лейтенант. Мы работу выполнили… Проснись, Кей.
— Верно, Кей, был напряженный день. Пора на отдых, — поддержала Джессику кудрявая чернокожая сотрудница.
Секретарь встряхнула головой, окончательно придя в себя. Строго посмотрела на сотрудниц, которые находились в тягостном ожидании.
— Служебный день окончен, — громко подала она команду. — Всем покинуть канцелярию. Ничего лишнего с собой не брать. Помните, на выходе проверка. До свидания.
Девушки быстро выходили из помещения. Они боялись попасть под злую руку лейтенанта. Они знали ее неуравновешенный характер. На вид тихоня, но если разойдется — берегись.
— Сержант Питерсон. Задержитесь.
Смуглолицая южанка с красивой фигурой, на которой военная форма сидела как от кутюрье, спокойно подошла к столу начальницы.
— Слушаю вас, лейтенант.
— Делаю вам замечание, сержант. Вы распускаете язык, когда вас не просят, особенно в присутствии подчиненных.
— Есть замечание, лейтенант.
Джессика не принимала всерьез упреки старшего секретаря. У нее были высокие покровители в штабе. Кроме того, она знала причины нервозности Кей и не боялась наказаний. О связи генерала Эйзенхауэра с лейтенантом Кей Соммерсби Морган в штабе знали практически все.
— И еще, запомни, — ледяной холод синих ирландских глаз обжег американку. — Я ирландка, а не англичанка. Тебе это ясно, сержант? Мы разные. Запомнила?
— Да, мэм! Запомнила.
— Тогда иди! Не болтай больше лишнего. Я сама разберусь со своими проблемами…
Когда опустела приемная, Кей подошла к зеркалу и критически взглянула на себя. Скривилась. «Возможно, Стронг прав, — подумала она. — Надо больше отдыхать. Выгляжу неважно. Но когда? Три года войны не перечеркнешь. В глазах нет радостного блеска. Первые морщинки. Кожа сухая. Исхудавшее тонкое лицо, — девушка тяжело вздохнула. Мельком поправила темно-каштановые волосы. — И все же я нравлюсь Айку и такой… Конечно, Джессика ярче, красивее. У нее смуглая атласная кожа. У нее настоящая грудь. А у меня?.. Но он выбрал меня, а не Джессику. Он меня любит… Но почему Стронг занервничал?.. Пока промолчу. Дальше посмотрим».
Кей обвела яркой красной помадой приоткрытые выпуклые губы, сомкнула их, выровняв краску. Открыв маленький флакончик, дотронулась духами до розовых мочек. Коснулась тонкой шеи…
Утонченный запах, еле уловимый, окружил стройную фигурку Кей и проследовал за ней в кабинет главнокомандующего.
— Айк, мы едем? — спросила неуверенно девушка, заглянув к генералу.
— Мы? Куда? — Эйзенхауэр ответил вопросом на вопрос, не поднимая головы. — Заходи, — он убирал рабочий стол. Он любил, уходя из кабинета, оставлять после себя порядок. Все должно лежать на своем месте. Карандаши, ручки — в стаканчиках прибора. Газеты — в стопке. Документы — в сейфе. Генерал мимолетно взглянул на Кей. Глаза потеплели.
— Ты это хочешь? — спросил он.
Кей молчала. Главнокомандующий деловито закрыл несгораемый сейф и вновь посмотрел на девушку. Расплылся в шутливой улыбке. Ему понравилось смущение Кей.
— Секретарей я отпустила. Я свободна, Айк, — произнесла несмело девушка. — Был напряженный день. Ты устал, Айк. Я сделаю тебе массаж…
Генерал вскинул удивленно брови, расплылся в улыбке. Оставил в покое шинель. Размашистой, уверенной походкой подошел к Кей. Навис над девушкой. Она стояла не шелохнувшись. Только зрачки расширились, купаясь в радостном блеске серых насмешливых глаз.
Крупное приятное лицо… И эти большие, сильные руки… Они рядом, они совсем рядом. Кей узнала запах дорогого табака. Она сжалась и чуть подалась вперед, прикрыв глаза. Губы-маки дрогнули, в томлении раскрылись. Сейчас генерал ее поцелует. Он делал так всегда, когда подходил близко… Но девушка почувствовала лишь прикосновение волнующих губ до мочки уха…
— Иди к машине. Я скоро подойду…
В Сен-Жерменском особняке ближе к полуночи одиноко горит свет. Он приглушен и со стороны дворцовой площади Версаля малозаметен. Блеклый огонек вскоре совсем пропадает из виду. Садится безмерно густой туман. Темень непроглядная. Стыло. Пробирает до костей. Редкий парижанин хотел бы оказаться в эту пору на улице.
В малой гостиной дворца не замечают резко изменившейся погоды. Генерал Эйзенхауэр отдыхает. Бархатный голос Фрэнка Синатры, льющийся из военного граммофона, цепляет Айка. Уставший от военных тревог, захмелевший от виски, он требует продолжения удивительного вечера с Кей. Доверительно-ласкающий взгляд притягивает генерала. Яркие, волнующие губы, податливое хрупкое тело будоражат воображение. Оно объемно, красочно. По эмоциональному всплеску сравнимо с дьявольским азартом, охватывающим его перед большим наступлением. Изящные тонкие пальцы Кей лежат в тяжелой ладони Айка. Они танцуют и ведут беседу.
— У Фрэнка прекрасный голос. Душевный тембр. Необычная манера исполнения, — замечает генерал. — У певца завидное будущее. Он завоюет не одну музыкальную премию, — рука сползает к талии.
Кей не замечает движения руки Айка. Ее охватывает волнение от нового поворота в разговоре.
— А у нас, Айк, есть будущее?
— Будущее есть у каждого, крошка. Ты со мной. Тебе нечего волноваться. Научись ждать, и все будет хорошо.
По интонации Кей поняла, что это не признание Айка, но новый шаг в отношениях. Она не хотела упускать этого момента.
— Айк, давай сходим после войны на концерт молодого крунера. Нам будет приятно послушать живое пение Фрэнка. Оно напомнит нам о сегодняшнем вечере.
— Обязательно сходим, дорогая. Но это будет нескоро, — перешел на шепот Айк, целуя волосы. — Главное, ты жди.
— Я буду ждать, Айк, — также зашептала Кей, поддавшись настроению. — Мы будем вдвоем. Ты и я. Я и ты. Хорошо, любимый?
— Но это будет нескоро. Возможно… Возможно… — Айк по-медвежьи притянул Кей за талию и ошалело впился в алые манящие
