на пробу кусок, который ел на ходу. Доев, он бросил его под ноги, сунул руку в карман сумки, достал сигарету и коробок. Зажег спичку, попытался прикурить, но неудачно.
Коробок упал. Он прошел несколько метров и повторил процедуру. Затем подошел почти вплотную к Чечену. Когда раздался первый взрыв и все оглянулись, он сунул руку в пакет и два раза выстрелил в упор. Чечен упал. Когда раздался второй взрыв и истеричный женский крик, он уже быстро шел к выходу. Бестолково метались боевики с пистолетами, усиливая панику.
— Этот, с арбузом! Точно, — сказал один шишкоголовый, и оба метнулись к выходу.
На улице Данила бросил арбуз и вбежал под арку во двор. Здесь он сбросил пиджак и переложил пистолет в сумку. И тут он увидел бегущих к нему шишкоголовых. Он рванулся в проходной двор. Он не успел проскочить под следующей аркой, когда они начали стрелять. Пуля обожгла бок, и он упал. Поднялся и выбежал на улицу. Прямо перед ним проезжал желтый грузовой трамвай. Он догнал его, вскочил на подножку и перевалился через край платформы как раз в тот момент, когда шишкоголовые с пистолетами выскочили из-под арки. Они бросились было за трамваем, но Данила уже достал свой самодельный револьвер и несколько раз прицельно выстрелил через борт. Один упал. Данила отнял от раны руку, липкую от крови, и посмотрел. Водитель — женщина лет тридцати в оранжевой жилетке — наблюдала сцену через зеркало заднего обзора.
Трамвай остановился возле немецкого кладбища. Женщина выскочила из кабины и помогла Даниле спуститься.
— Я сам, не надо, — сказал он с трудом и, когда она прыгнула в кабину, добавил, — спасибо, — и махнул рукой.
Трамвай развернулся и пошел назад.
Круглый, завернутый в простыню, пил пиво с рыбой, когда в баню ворвался шишкоголовый.
— Это был не татарин, — не успев отдышаться, выпалил он. — Молодой. Все классно сделал. Профессионал. Чечен кони бросил, а этот ушел.
На трамвай сел желтый… Я его подстрелил, гада, а он, сука, Шишу замочил…
— Шишу? Наглухо?
— Не знаю. В больницу повезли.
— А зачем ты стрелял, если это не татарин?
— Так ведь… — растерялся шишкоголовый.
— Деньги-то все равно татарину! А что новый Шишу завалил — хорошо. На нас не подумают. Ну, татарин…
Зазвонил телефон.
Виктор сидел в офисе Круглого и улыбался. Круглый достал из стола две пачки по пять тысяч и положил перед собой.
— Как прошло? Без проблем?
— Как договорились.
Круглый внимательно посмотрел на Виктора.
— Говорят, подстрелили тебя?
Виктор пожал плечами и развел руками, предлагая удостовериться, что все в порядке.
Круглый улыбнулся, выдержал паузу и пододвинул деньги Виктору:
— Как договорились.
Виктор взял деньги и встал.
— В больницу бы тебе надо, — сказал Гофман, рассматривая рану. Данила лежал на кровати в своей комнате.
— Нельзя мне в больницу, Немец, — с трудом улыбнулся потрескавшимися губами. На лбу выступили бусинки пота. — Ничего, Немец, прорвемся.
— Зинка!
Дверь открыл пьяный старикан:
— Эх, встретились бы мы в 43-м под Курском…
— Уйди, придурок, — отодвинула его раскрасневшаяся Зинка.
— Зин, возьми водки покрепче, а в аптеке бинтов и стрептоцид. Антибиотиков еще сильных попроси. Я названия все забыл… Да и деду что-нибудь, чтоб не нудел.
— Вот ты умный. Скажи мне, зачем мы живем?.. — спросил Данила.
— Есть такая поговорка: «Что русскому хорошо, то немцу смерть». Вот я, например, живу, чтобы ее опровергнуть.
Данила улыбнулся. Хлопнула дверь: пришла Зинка.
Вагоновожатая остановила трамвай. На путях стоял шишкоголовый и на звонки ее не реагировал. Она уже поняла, в чем дело, и внутренне сжалась.
В будку заскочил Круглый.
— Чего стоишь? Поехали, — сказал он. Шишкоголовый сел в джип, который все время теперь ехал рядом.
— Что с лицом-то? — спросил Круглый. У нее была заживающая короста на губе и подбитый глаз.
— Муж, — лаконично отрезала она.
— Может, помочь? — поинтересовался Круглый.
— Справлюсь.
Круглый кивнул.
— А попутчик-то твой давешний где? — как бы невзначай спросил он.
— Спрыгнул на углу Среднего и Восемнадцатой.
— Долго ехал.
— Долго, — согласилась она.
— Чего милицию не позвала?
— Стреляет он метко.
— Да, что есть, то есть, — согласился Круглый. — Но если обманула, смотри… Я тебя накажу.
Она кивнула и притормозила.
— А мужа не обманывай, — напоследок бросил он ей и спрыгнул.
Джип притормозил.
Она вздохнула и прибавила скорость.
Похолодало. Когда Данила вышел из дома, шел дождь. За время болезни он похудел и зарос. Данила достал из сумки диск, вложил его в плеер, нажал кнопку и шагнул под дождь.
В музыкальном магазине девушка узнала его:
— Где же вы были? Опять «Крылья» разобрали. — Она улыбнулась. — Но зато вот еще появилось. — Она вывалила перед Данилой кучу пластинок.
— Давайте, — махнул он, широко улыбаясь.
Данила зашел в парикмахерскую и чем-то развеселил мастера.
Круглый позвонил Виктору:
— Татарин, это я. Надо встретиться. Дело есть.
Виктор нажал отбой и задумался.
Данила сидел с бутылкой пива и смотрел на проходящие грузовые трамваи.
Он нашел вагоновожатую в трамвайном парке и какое-то время издалека смотрел, как она препирается с мужиками.
Увидев его, она обрадовалась.
— Кто это тебя? — заметив свежую ссадину, спросил Данила.
— Да… — Она махнула рукой. — Муж у меня… Как выпьет… А они искали тебя. Я сказала, на Среднем соскочил, — оживилась она.
— Ммм… — Он расстроился.
Она заметила это и чуть улыбнулась смущенно:
— Рана-то зажила?
— А? Да, нормально.
— Есть очень хочется, — она лукаво взглянула на него. — Хочешь, пойдем ко мне?
— А
