– Сделаем, – эхом отозвался Бес.
Это мы сделаем, подумал Агеев. А потом… Потом мы еще посмотрим, кто здесь может отдавать приказы. Ныл указательный палец на правой руке. Как это он мог забыть взвести автомат?
Палач
Он не хочет стрелять. Он, Палач, не хочет стрелять. Такого с ним не было никогда. От одной только мысли, что сейчас придется идти во внутрь дома, рассматривать трупы или даже кого-нибудь добивать, вдруг появлялась тошнота.
Он больше не может. Пусть они дальше сами здесь наводят порядок. Палач вышел во двор, постоял немного, подставив под дождь лицо.
Как он устал! Он смертельно устал. Когда он спал последний раз? Палач тряхнул головой. Ладно, осталось совсем немного. Ему нужно торопиться. Ноябрь ведь тоже не бессмертен. Он тоже держится из последних сил. Единственный союзник.
Где там Блондин? Палач прошел через двор к микроавтобусу. По дороге взглянул на часы. Так, ему ведь нужно быть совсем в другом месте. Как хорошо, что есть повод уехать отсюда. Палач ударил кулаком в борт машины и выругался. Он совсем расклеился. Нужно собраться, взять себя в руки. Всего на несколько часов.
И не только у него нервы шалят сегодня. Блондин побледнел, губы дрожат.
– Что у тебя стряслось?
– Рука…
– Что «рука»?
– Когда стрелял, отдачей… будто сломал, – губы Блондина искривились, лицо стало жалобным.
– Ручку, значит, повредил? – Палач попытался собрать в себе злость, но ее не было. Пустота. – Зачем ты вообще через стекло стрелял?
– Я…
– Ты. Тебе было ясно сказано – вывести водителя из машины и отвести в сторону. Стрелять только там. Забыл?
– Нет, то есть, да…
Палач некоторое время молча смотрел на Блондина, пытающегося придумать объяснение и оправдание своему испугу, и чувствовал, что задыхается. Эта грязь, которую он сам и создал и в которой заставляет себя барахтаться почти два месяца, эти люди, которых он бы с удовольствием убил собственными руками, этот мир, который заполнен подобной грязью – все это было выше сил Палача.
– Мне показалось…
– Пулю схлопотать боялся? – перебил Блондина Палач и по изменившемуся выражению его глаз понял, что угадал. Теперь чуть-чуть подправить. – От водителя? Или?..
– Мне Стрелок так и сказал, что пристрелит. Честно, он чокнутый. Он меня уже хотел пришить. Там, на чердаке. Пристебался ко мне из-за ерунды…
– Из-за ерунды.
– Точно, из-за ерунды. А тут я прямо спиной чувствовал, как он в меня целился. Грохнул бы и все. Я… – Блондин уже не мог остановиться, он нашел слушателя, которому можно было все рассказать, который поймет.
Палач его понимал. Они неизбежно должны были схлестнуться. Блондин и Стрелок. Он свел их в пару именно из-за этого. Он все пары в группе комплектовал по этому принципу, по принципу несовместимости.
Палач, не отвечая на жалобу блондина, подошел к кабине, открыл дверцу. Водителя выстрелом откинуло назад, а потом тело завалилось направо. И сиденья, и обивка кабины были заляпаны кровью и комками мозга. Картечь и в упор. Все в кабине было засыпано мельчайшими осколками лобового стекла. Словно ледком притрусило кровь.
Палач услышал за спиной дыхание Блондина.
– Нравится? – спросил Палач, не оборачиваясь.
– …
– Мне нужна была эта машина. У нас нет времени перегружать все это. Что будем делать?
– Ни фига себе! – вынырнувшая из темноты Наташка открыла вторую дверцу кабины и восхищенно уставилась на труп. – Классно ты его, Блондин.
– Классно, – согласился Палач, – а теперь вот сядет Блондин за руль и отгонит машину в ангар.
– Как?
– Вытащишь покойника, потом сядешь на его место.
– Стекло…
– Это твои проблемы. И грязь вся вот эта, – Палач обвел пальцем кабину, – тоже твоя проблема. Нужно было думать раньше.
– Я… – в доме глухо ударил выстрел, и все оглянулись в ту сторону.
Больше выстрелов не было, и Палач снова посмотрел в глаза Блондина:
– Так что там у нас?
– Ничего, я отгоню. Только вот рука…
– Я ему помогу, – вмешалась Наташка, – всю жизнь мечтала вот так прокатиться с классным парнем.
– Тогда приступай, – Палач обтер свой автомат полой плаща и бросил оружие на землю.
Ему нужно ехать. Палач еще раз взглянул на часы. И ехать нужно быстро. Блондин потянул тело водителя из кабины за ноги, неловко, одной рукой. Тело зацепилось за что-то в кабине, и Блондин выругался. Наташка влезла в кабину с другой стороны и уперлась ногой в плечо трупа.
Тело скользнуло и упало на землю.
– Протереть бы тут… – начал было Блондин, но оглянулся на Палача и залез в кабину. Хлопнули обе дверцы, завелся двигатель.
Микроавтобус тронулся с места, и Палач заметил, что они так и не убрали из-под колес тело охранника. Правое колесо медленно наехало на голову трупа, вдавило ее в грязь, потом что-то брызнуло, и Палачу показалось, что был слышан треск.
Он отвернулся, почувствовав впервые в жизни, что к горлу подступает тошнота.
Он сам взвалил на себя это. И вытерпит до конца. Он просто не представлял себе, что это может быть так.
Палач привык видеть кровь. Привык видеть и грязь. Но он никогда не задумывался над тем, что даже под той кровью, которую проливал он, скрыта все та же грязь.
Он считал, что все можно смыть кровью. И лишь совсем недавно в голову его пришел вопрос: а можно ли кровью смыть грязь?
Палач прошел к своей машине, сел за руль. У него сейчас должен состояться важный разговор. Во всяком случае, Палач на это надеялся.
Наблюдатель
В дверь кабинета постучали.
– Да, – деловым голосом ответил Гаврилин.
Секретаря у него не было, и обязанность отвечать на телефонные звонки лежала на охраннике.
– Только что кто-то звонил, спрашивал на месте вы или нет.
– Не Хорунжий?
– Кажется, нет.
– А кто?
– Я не спросил, было очень плохо слышно, а потом связь прервалась.
– Ну и бог с ней.
Охранник исчез за дверью, Гаврилин потер глаза, задумчиво посмотрел в сторону кофеварки. Не будем о грустном.
На чем мы остановились? На чем прервал нас своим появлением охранник? Охранник.
Совсем с головой поссорился! Это кто же мог ему звонить с такими странными вопросами? Чего это он подумал на Хорунжего? Тот мог бы позвонить на сотовый.
Как там мы в детстве пели на мотив похоронного марша? ТУ-104 самый лучший самолет?
ТУ-104… Во всех же уголовных фильмах убийца звонит своей жертве, чтобы убедиться, что она никуда не делась и сидит его дожидается. Сам Гаврилин регулярно над этим посмеивался.
…Ты возьми меня в полет. Может, это просто клиент фирмы звонил? Правда, нет у его фирмы клиентов. По определению. Есть только кредиторы. Вот незабвенный Артем Олегович как раз кредитор. Час расплаты, правда, еще не настал. По бумагам. Или настал? Возникла, так сказать, необходимость подвести черту.
И кстати, Артем Олегович знал его адрес, и мог… А ведь действительно мог отдать приказ Палачу на устранение слишком суетливого подчиненного.
Только зачем ему проверять на работе Гаврилин или нет? Просто звякнуть на мобильный, назначить место встречи, заодно попросить, чтобы вышеназванный Гаврилин захватил с собой веревку и камень. И концы в воду.
Романы бы тебе писать, наблюдатель. …И темная бездна вечного сна поглотила его. Если бы его смерти хотел именно Артем Олегович, то не нужно было устраивать засады во дворе. Или нужно?
И вообще, к чему такие тяжелые мысли. Он ведь оставлял свою визитку девочкам. Вот они вдруг и решили его навестить.
А никакой не Артем Олегович. С ним мы в любой момент можем договориться о встрече…
Вот оно. То самое, про что он забыл. Ведь около полудня он должен был созвониться с Артемом Олеговичем и договориться о встрече. И не созвонился.
Нехорошо. Очень нехорошо так поступать с начальством. Оно, может, уже давно хочет с нами увидеться? Горит нетерпением.
Ну и черт с ним, уже не полдень, к тому же человек, которого хотели убить может забыть о такой мелочи, как прямое начальство. И еще он может забыть доложить этому самому начальству об этой самой попытке убийства. Совсем бестолковый подчиненный пошел, просто сердце кровью обливается. Вот как бы не напророчить о сердце и крови!
Гаврилин задумчиво посмотрел на телефоны. Позвонить? Или ну его на фиг? Или позвонить? Или подождать Хорунжего?
Хорошая, кстати, идея. И в случае недовольства начальства сообщить, что ожидал доклада от подчиненного. Хотел уточнить.
Гениально. Или, как говорил один знакомый, генитально. В смысле полная фигня. Память у тебя девичья, Сашка Гаврилин. Трахают тебя, трахают, а все как девушка забываешь на второй минуте.
