Звонит телефон. Это Вика. Говорит, мама приболела, придется с ней пару дней посидеть. Я соглашаюсь и уезжаю за город.
Дом в порядке, только жратвы там нет совсем. Успеваю в местный магазинчик до закрытия и накупаю всякого добра навалом. Оружие тоже в порядке. Оружия всякого до хрена. И еще в Харькове у наших парней по квартирам. Только его все равно на всех рэкетиров не хватит. Хватило б на тех, кто за мной идет, то есть на тех, кого я мочить начал; мочить их не перемочить. Словно грязное белье в кадушке…
Рулю на БМВ обратно в город. Не спешу и думаю. На шоссе пусто почти, и это замечательно. Устал я все-таки сегодня. Нельзя же круглые сутки за рулем сидеть!.. И все-таки что я имею на сегодняшний день, на вечер то есть? Знаю адреса заправил из Салтовки — лидера и его троих ближайших подручных, нескольких звеньевых. Ну да ладно — утро вечера мудренее…
Выхожу возле парка и решаю прогуляться. Холодно. Поднимаю воротник куртки и засовываю руки в карманы. Холодно, но сухо. Гравий шуршит под подошвами туфель. Вот будет смеху на «гоп-стоп» нарваться. Ничего, не нарвусь.
По аллеям горят фонари. Не яркие, они еле освещают деревья без листьев и кустарник. Опять я думаю. Хожу и думаю. Много думаю последнее время. Так и мудрецом станешь. И еще много стреляю. Так и суперрайфлом стану. Суперстрелком. Джинсы такие есть — «Суперрайфл». Были у меня когда-то в молодости, фарцанул у финна случайно…
Что-то у Анвера, похоже, не срастается. Не получается у него пока, видимо, состыковаться с «королем» или — может, их несколько — с «королями» наркосиндиката. Неужели «короли» (слово-то какое! Нет, чтобы по-русски: тогда — цари или столбовые дворяне, то есть бояре…) считают, будто мы сделали недостаточно? Все заказные стали покойниками быстро и пока без проблем с ментами. Чище работы никакой профессионал не сделает. Потому и чисто, что работал непрофессионал! Нет, я все-таки понимаю, как трудно Анверу в новой для него игре…
Вспоминая Анвера, вспоминаю с нежностью и Лику, хотя запретил себе думать о ней. Несостоявшаяся моя любовь. Нет, любовь состоялась, счастья вот не получилось. И хорошо, что не получилось. Хоть одному человеку жизнь не испортил. Может, это мне и зачтется когда…
Надеюсь, Лика встретит нормального хорошего человека, устроит жизнь, будет у нее крепкая семья. Я — это отработанный материал… Да и с Викой тоже странные складываются отношения. Тут, конечно, ни капли платонических страданий. Тут страдания, нет, тут не страдания, а битва! Битва, пардон, промежностей! Злая битва злых беркутов. Почему женщин так распаляет близость крови, убийства? Эта, в Киеве, — то же самое… Когда кончаются плотские радости, Вика меня часто раздражает. Эти ее мудацкие тряпки! Но как помощник Вика идеальна. Нервы — канаты. Оружие проносит так, словно это не оружие, а дорогая безделушка…
Выхожу из парка и бреду к тачке. Ежусь от холода. Сперва осень навевает грусть, а после просто замораживает. Сажусь в БМВ и включаю печку. Чем бы еще таким полезным для общества заняться?
Еду по рэкетирским адресам. Хочется проверить — есть ли такие дома на самом деле. Дома есть. Запоминаю подходы, отходы, дорожки, кусты, деревья, фонари. Если все это знать заранее, то хуже не будет. Может, и не пригодится, но хуже, это точно, не будет. Хуже и так некуда.
«Ну-ну, — бормочу себе под нос и рулю к дому, — захотели, ребята, много денег получить и сразу? На халяву хапнуть хочется? Ладно, поговорим с вами, как писал не помню кто, кажется Пушкин застреленный, поговорим с вами шершавым языком плаката».
Домой я возвращаюсь глубокой ночью. Все-таки приятно ездить по пустынному городу. Изредка проносятся таксисты. Никто автоматами не машет, гранаты не мечет. Все равно ставлю БМВ в гараж, чтобы случайные прохожие не сперли. Только собираюсь направиться к парадной, как ухо ловит неопознанный сперва звук, затем мозг расшифровывает: стон. Стон-хрип доносится из-за гаражей, которые выстроились во дворе рядком. Кто-то как раз и стонет-хрипит в конце ряда.
Выхватываю газовый ствол и делаю шаги вдоль. Делаю шаги вдоль гаражей и заглядываю в темные щели между ними. Зачем я это делаю — не знаю. Инстинкт. Опять я вижу в темноте. Но все равно это лучший способ получить пулю в лоб и — мозги вдребезги будут теперь у меня.
Стоны-хрипы совсем рядом. Щелкаю затвором и говорю в щель между гаражами:
— Не делать резких движений, выходить по одному. На выходе — лицом на гараж, упереться руками. Командую — пошел!
За гаражами у кирпичной стены стоны-хрипы прекращаются. Вижу что-то похожее на человеческие тела, но не могу разглядеть. Кто и сколько? Зарезали кого? Режут еще? Трахают, может? Может, я просто помешал!
В проеме между гаражей появляется фигура. Парень лет… Наплевать мне на его возраст. Он покорно встает спиной ко мне, упирается руками о ржавую гаражную дверь.
— Ноги! Шире! — командую ему, и он подчиняется.
Шлепаю левой рукой по карманам куртки, по штанам.
Оружия нет.
У кирпичной стены кто-то есть еще.
— Следующий! — командую.
Никто больше не выходит.
— Кто там еще? — спрашиваю у парня.
— Девушка, — мямлит тот.
— Понятно, — проговариваю и сильно врезаю ублюдку между ног.
Хотел получить в это самое место — получай. Парень хрюкает и валится на землю. Корчится. Получает еще ботинком по челюсти, затихает.
Пролезаю между гаражных стенок и наклоняюсь. На земле в светлом задравшемся пальто лежит девушка. Она без сознания. Перекладываю ствол в левую руку и стараюсь нащупать пульс на ее шее. Пульс есть. Подхватываю ее за плечи, приподнимаю и протискиваюсь с ней обратно.
Девушка начинает приходить в себя, хлопает испуганно глазами, но молчит.
— Стоять можешь? — спрашиваю.
— Могу, — еле слышно отвечает она.
— Тогда стой.
Она стоит.
Киваю на вырубленного ублюдка, спрашиваю:
— Он что тебе сделал?
Девушка делает глотательное движение, кашляет, подносит руку к горлу. Говорить ей еще трудно. Чуть не задушил ее, ублюдок.
— Он хотел меня изнасиловать, — говорит девушка уже более членораздельно.
Ё-моё, думаю, насиловать на морозе. Удовольствия — ноль. Человека можно задушить насмерть, а после лет пятнадцать получить. Могут и расстрелять. Ублюдок!
— Тебе врач нужен?
— Нет, — отказывается девушка, но я вижу, что она еле держится на ногах.
— Ты его знаешь? — киваю на ублюдка.
— Не очень, — бормочет девушка.
— «Не очень»! — начинаю я сердиться. — Что значит — «не очень»? Или знаешь, или нет.
Наклоняюсь и обыскиваю ублюдка подробнее. Документов никаких нет. Врезаю ему профилактически по почкам. Ублюдок и так вырубленный, но дергается.
— Давай отвезу тебя куда-нибудь, — предлагаю девушке. — К родителям, что ли.
— Спасибо, — соглашается девушка, и ноги у нее начинают подгибаться.
— Эй, не падать! — Подхватываю ее и спрашиваю: — Так куда везти?
— Я живу в общежитии техникума коммунального обслуживания, — раздается еле живой голос.
— Разве такие техникумы бывают? — удивляюсь я и почти несу ее к себе домой.
Она не сопротивляется. Бедная! Почти похоронила себя. Сперва за гаражами на холодную землю роняют, душат, теперь куда-то волокут. Зато в тепло…
— Это, милая, уже серьезный прогресс, — договариваю мысль, а она не понимает и бормочет:
— Что? Почему?
Открываю дверь и включаю свет. Все последствия любовного приключения, как говорится, налицо. То есть на лице, поперек лба, серьезная ссадина. Но лицо ублюдка мало интересовало. Добираясь до других частей тела, ублюдок порвал девушке и плащ, и, кажется, юбку. Видок у девицы, как… как у дохлого воробышка.
— Можешь в ментовку заявить, если хочешь, — говорю.
— Нет, — мотает она головой отрицательно. — Он не успел.
— Не успел… Что не успел-то?
— Ничего не успел.
— Ага! Почти задушил. Всю ободрал. Но ничего не успел!
— Нет, ничего не надо.
— Глупо, но твое дело. Просто он завтра другую задушит.
Но она все равно отказывается.
— Тебя как зовут?
— Света.
— Хорошо, Света. Тебе надо себя в порядок привести.
— Мне бы иголку и нитки.
— Хорошо: ванна, иголки и нитки.
Показываю ей в ванной комнате мыло, шампунь, полотенце, приношу иголку и нитки. Света благодарит и закрывается. Слышу, как льется из кранов вода.
Такие вот пироги. Собирался я полежать, покайфовать в горячей воде. Вместо меня теперь плещется придушенная девушка. И то хорошо, что девушка высокая и красивая. Кажется. В первую очередь она придушенная и ободранная. Техникум коммунального обслуживания. Бывают же такие! Но обслуживать за гаражами их еще не научили. И слава Богу… Так я думаю и готовлю ужин. И совсем не думаю о салтовских, наркоспруте, чемодане с наркотой и о мешке баксов в стольном городе Киеве.
