Стас повернул голову и сквозь мутную пелену перед глазами увидел мальчишку. Маленького, толстого, в зеленом непромокаемом комбезе и полосатой шапке. Ребенок пока пребывал в шоке, молча таращился на дядю, но глаза уже были на мокром месте.
– Тихо ты! – Стас попытался улыбнуться и поднес указательный палец к губам, но просчитался. Жест, голос незнакомца и особенно его вид довершили дело. Мальчишка разревелся в голос, побагровел и зажмурился. Он даже не пытался убежать, орал во всю глотку так, что голос срывался и переходил в хрип. Стас поднялся и попытался обойти орущее существо, но опоздал. Из-за стены вентшахты на него вылетела взволнованная тетка с розовой детской лопаткой в руках. Затормозила, остановилась перед незнакомцем и завопила, перекрыв своими воплями рев мальчишки:
– А ну, пошел вон! Проваливай отсюда, бомжара! Я сейчас полицию вызову! Катись, кому говорю! – Тетка замахнулась на Стаса лопаткой и зверски прищурилась.
Стас покорно повернулся и затопал прочь. Прошел мимо примолкших детей на участке, выбрался на дорожку и зашагал по ней к воротам. Следом, держа дистанцию, бежали уже две озабоченные воспиталки, к ним шло подкрепление из корпуса садика. Стас прибавил шаг, добрался до ворот и вышел в калитку. Трансформаторная будка, бетонный, весь в граффити, забор, дальше дворы. Крики и ругань за спиной давно стихли. Он остановился на тропинке между домами. Постоял, осмотрелся и двинулся на детскую площадку, к вытаявшей песочнице и раздолбанным ржавым качелям. Сел на единственную уцелевшую доску и принялся раскачиваться, глядя себе под ноги.
Над городом гулял весенний ветер, он падал с ярко-синего неба, шевелил волосы, перегонял по сухому клочку асфальта прошлогодние бурые листья. И откуда-то полз мерзкий запашок. Стас принюхался и криво ухмыльнулся: бомж и есть, самый настоящий. Без денег, без жилья, безоружный и рядом – никого, ни одного близкого человека. Все остались там, куда полгода стремился он сам. Но не пустили, не просто закрыли дверь перед самым носом, а вытолкали взашей. «Не время, – вспомнил он последние слова Романа, – тебе еще не время». А им?..
– Иди, иди, уходи. Я полисия зову, – прочирикали за спиной. Дворник-таджик в оранжевой жилетке был настроен решительно, и оружие в его руках – новая желтая метла – было посерьезнее детской лопатки. И по статусу он мог себе позволить замахнуться на низшее звено в цепи питания, дворник-мигрант обладал сейчас приоритетом и неприкосновенностью. Поэтому Стас поднялся с качелей и побрел мимо домов.
Сухаревка встретила ревом двигателей и потоком машин, подсохшим асфальтом на тротуарах, замусоренными газонами и бездонной синевой над всем этим безобразием. От зеркал и стекол машин и зданий в глаза били солнечные зайчики, хлопали крыльями голуби, в небе над городом таял инверсионный след самолета.
Стас вместе с толпой перешел дорогу по «зебре» и побрел, не глядя по сторонам. Оставаться нельзя, идти некуда, единственное, что у него осталось, – это жизнь. И он не мог, не имел права отказаться от этого подарка, слишком дорогого, слишком ценного, чтобы пренебречь им. И понимал, что в этом городе есть только одно место, куда он может пойти. Но лишь за тем, чтобы постучаться в закрытую дверь и отвалить, ибо он – третий лишний. Если только для того, чтобы поймать на себе сочувственный взгляд. Но и это сейчас немало, надо рискнуть.
Динамик домофона отозвался длинными гудками, после шестого Стас нажал «отбой» и привалился спиной к теплой стене дома. Ждать пришлось минуты три, из подъезда вышла надутая, недовольная жизнью тетка. Она пискнула что-то угрожающе, но Стас был уже далеко. Пробежал мимо консьержки и двинулся вверх по лестнице на седьмой этаж. Пенсионерка что-то орала ему вслед, но звуки ее голоса скоро затихли. Стас остановился перед знакомой дверью, нажал клавишу звонка. Трель он слушал с минуту или больше, потом отошел от двери и направился к лифту. Вот здесь будет удобно – за стенкой шахты оказалась темная ниша, заставленная коробками. Стас сдвинул их в угол, разломал одну и, усевшись на картон, уткнулся лбом в колени грязных джинсов. Мокрые лохмотья на правой штанине пропитались кровью, багровая царапина саднила, кожа вокруг покраснела. Стас дотронулся до раны кончиком пальца, поморщился и закрыл глаза. Приятная дрема не заставила себя ждать, обняла нежно и убаюкала в один миг. Но только стало легче, только разжалась пружина под ребрами и восстановилось дыхание, как заорал кто-то над ухом, толкнул в плечо. И сразу отпрыгнул назад, не переставая орать.
Пенсионерка свои деньги получала не зря. Не поленилась, обыскала все этажи и нашла негодяя. И теперь вопила во всю глотку, призывая на помощь жильцов. Стас откинулся к стене, приоткрыл глаза и уставился на зашедшуюся от крика консьержку.
– Немедленно покиньте подъезд, или вас выкинут отсюда! – Она топала ножками в войлочных сапожках и грозила «бомжу» костлявым кулачком.
Стас засунул пальцы в рукава толстовки, повозился на картонном матрасе, устраиваясь поудобнее. Ори, звони, куда хочешь, беснуйся, сдохни прямо здесь! Ему было все равно, крики его не пугали, перспектива оказаться в полиции тоже. Чем можно напугать человека, которому нечего терять? Он лишился всего полгода назад, а прошлой ночью отдал последнее. Мужика вон того пугай, мордатого, с брюхом до колен, что сморщился брезгливо и побежал к лифту, или девицу, что вышла из подъехавшей кабины.
Консьержка озверела, она в бешенстве схватила Стаса за рукав и потянула на себя. Он шевельнулся, бабка попятилась и едва не сбила с ног девушку. Та ойкнула, отскочила к лифту и пропала из виду. Бабка пошла на второй приступ, уже молча вцепилась обеими тощими лапками в грязный рукав, и Стасу пришлось оторваться от стены.
– Отвали… – больше ничего он сказать не успел.
Девушка показалась из-за стены, подошла, наклонилась.
Она заметно похудела за эти дни, волосы стали короче, глаза больше. И взгляд снова настороженный, полный недоверия и страха. Ее губы дрогнули, зрачки чуть расширились, но Вера быстро пришла в себя.
– Стас? Ты? Я тебя не узнала. Пойдем скорее. – Она взяла его за руку, заставила подняться и повела за собой, как ребенка, удравшего погулять без разрешения.
– Это ко мне, ко мне. – От этих слов консьержка успокоилась и потащилась к лифту.
Вера втолкнула Стаса в квартиру и захлопнула дверь. Глухой стук, щелчок замка, поворот ключа – это последнее, что он помнил. Сполз на чистый пол и ткнулся носом в колени. Все, финиш, дальше делайте, что хотите, сил у него больше нет.
– Еще чего! – Вера присела рядом с ним на корточки, встряхнула за плечи. – Давай, шевелись! Подъем, кому говорю!
Она стащила с него грязную толстовку, футболку, потянулась к шнуркам, чтобы снять ботинки.
– А это что? И здесь… – Вера побледнела при виде крови на лодыжке и предплечье, бросилась в кухню, на ходу стаскивая с себя белую куртку. Стас кое-как расправился с ботинками, поднялся и побрел по коридору.
– Ты одна? – Губы не слушались, вопрос прозвучал невнятно.
– Одна, конечно. – Вера поставила на полку под зеркалом пузырек с антисептиком и втолкнула Стаса в ванную. – Иди, умойся.
Процесс затянулся, Вера дважды стучала в дверь, Стас отзывался – пока жив, все нормально. А сам никак не мог заставить себя выбраться из-под горячего душа, ванную заволокло паром, зеркало на стене запотело. Переодеться было не во что, пришлось довольствоваться банным полотенцем. Стас вышел из ванной и пошел в кухню, на запах чего-то сладкого. От голода закружилась голова, он едва добрел до табуретки и плюхнулся на нее.
– Подожди немного, – попросила Вера, – сейчас согреется, и ты поешь.
Стас кивнул, поднялся и открыл дверцу полки над головой. Бутылка виски никуда не делась, ее даже не открывали с той ночи. Сколько прошло – месяц? Два? Какая теперь разница? Он достал с полки рюмки, налил доверху, одну подвинул Вере, вторую зажал в кулаке.
– Выпей со мной, – попросил он, но девушка покачала головой:
– Нет, я не могу, мне не хочется…
Стас оборвал ее:
– Ерунда, пей! – От слов Веры в нем поднялась злость, и он наорал бы на девушку, если бы хватило сил.
Она взяла рюмку, поставила себе на ладонь, но пить не торопилась. Стас наполовину осушил свою, выпил, как воду без вкуса и запаха, и посмотрел на девушку.
– Давай, пей, – потребовал он.
Вера подошла к окну, поставила рюмку на подоконник.
– Хорошо, но позже, ладно? Я хочу кое-что рассказать тебе. – Она провела ладонью по волосам, пригладила вихры на макушке. Рукав водолазки пополз вверх, из-под него показались часики на белом ремешке.
Стас усмехнулся и допил виски, потянулся за бутылкой.
– Валяй! – Он не пьянел, как и раньше, как полгода назад. Можно в одиночку опустошить литровую бутылку – и ничего, ни в одном глазу. Странный алкоголь, или это опять подделка?
