Интернет и различные «левые» СМИ, то ли произвольно, то ли по чьему-то заказу, сеяли панику и всячески нагнетали обстановку. Дескать, это только начало, разминка, тренировочная миссия. Сейчас, мол, апробируют методику, и скоро такое начнется по всем городам Северного Кавказа, где стоят части Внутренних Войск.
Те, кто затеял всю эту мерзость, поступили очень грамотно, выбрав в качестве основного объекта воздействия Внутренние Войска. Видимо, владеют обстановкой.
В отличие от армии, офицеры которой вместе с семьями по большей части проживают в гарнизонах, части ВВ дислоцируются в больших городах, и все офицеры живут отдельно. В гарнизон проникнуть сложнее, а семьи отдельно живущих вэвэшников, если подойти масштабно, могли бы вырезать полностью за пару дней. Но это так, детали местного уровня. А если смотреть с глобальной точки зрения, то группировка ФС в Чечне на восемьдесят процентов состоит именно из Внутренних Войск. А в ближайшем будущем будет состоять практически на сто процентов. Улавливаете идею? Во всех комендатурах и на подавляющем большинстве постов и застав — военнослужащие ВВ, семьи которых дома кто-то режет...
Можно без преувеличения сказать, что в Пятигорске, да и во всем Северо-Кавказском округе царила паника. Семьи военнослужащих пятигорской дивизии поместили в казармы и приставили надежную охрану. Понятно, что долго так жить они не смогут, но по крайней мере сейчас это гарантировало им безопасность.
Несмотря на принятые меры, по группировке прокатилась волна самовольных оставлений мест службы — офицеры, прихватив с собой оружие, ломились домой, чтобы защитить свои семьи. Причем удирали из зоны боевых действий не только хлопцы из Пятигорской дивизии, но и из других частей округа.
Поначалу это выглядело как отдельные жесты отчаяния, но к концу недели стала прорисовываться устойчивая система. С некоторыми поправками и натяжками можно было уже сейчас выдать жутковатый прогноз: если ситуация не разрешится в ближайшее время и тенденция будет сохраняться еще хотя бы пару недель, группировка вскоре останется без единого офицера внутренних войск...
Наших хлопцев передопросили раз по двести все кому не лень. Больших людей очень интересовало, почему вся эта нездоровая активность организовалась именно после рядовой операции команды. Внятных объяснений на эту тему в природе не существовало, поэтому и допрашивали многократно, чесали репу — отчего же это так нехорошо получилось...
Султан — сын Арсена, случайно оставшийся в живых, в качестве свидетеля выступать не мог. И не только в качестве свидетеля — от него теперь нельзя было вообще получить хоть сколько-нибудь полезную информацию. Посидев над разорванным трупом отца, парень так сильно повредился рассудком, что двух слов связать не мог.
— Слабенький, — заметил Вася (Иванов поделился — после очередной беседы с Власовым, самих-то наших к Султану на пушечный выстрел не подпускали). — Ему бы теперь прямая дорога в мстители, а он — в дурку...
Команде было предписано сидеть на месте и не покидать пределы города. На этот счет даже выправили приказ из группировки. Потому что теперь наши выступали в качестве основных свидетелей по делу. Других свидетелей просто не было.
Генерал Власов сказал:
— Если без дела сидеть скучно, помогайте чем можете...
А чем? Пойти дрова кому поколоть али воду поносить?
Ходили, разделившись на группы, по городу, снимали на камеры (Лиза аппаратуру подвезла) всех подряд кавказцев, вечером сидели, отсматривали материал, искали подозрительные жесты, нервозное поведение, иные детали, могущие характеризовать человека на причастность к чему-то противоправному.
А кавказцам тоже досталось неслабо. Повсеместно в регионе прокатилась волна лютой кавказофобии. Случаи немотивированных расправ исчислялись десятками. Особенно свирепствовали военные. Имели место эпизоды применения табельного оружия, счет летальным исходам от таких применений уже перевалил за десяток.
Примечательно, что страдали от этой фобии вполне приличные кавказцы, которые никакой вины за собой не чувствовали, а потому прятаться и не собирались. Неприличные-то все давным-давно по «нычкам» затарились и с любопытством наблюдали со стороны за процессом...
Костя Воронцов страдал.
— У меня фрустрация, — уныло заявил он, когда Вася поинтересовался, отчего это боевой брат такой скучный.
— Ну, это ничего, — успокоил Вася. — Чай не в поле, не страшно. Душ вон есть — сходи, помой.
— Вася, фрустрация это совсем не то. Это, если попроще, что-то типа «Видит око, да зуб неймет».
Косте не нравились все прежние фигуранты наших версий, разом выбывшие по уважительной причине. Пообщаться с Султаном у него не получилось, но он умудрился до прибытия следственных органов переговорить с женщинами Муратовых. Почему «умудрился», что тут такого особенного? Спросите военных, которые бывали в командировках на Кавказе, можно ли хоть как-то внятно пообщаться с мусульманской дамой в доме, где только что погиб хозяин. Да, и добавьте, что тот, кто желает пообщаться, не брат по вере, а совсем напротив, полный гяур и это отчасти из-за его присутствия (а может, и не отчасти) случилась трагедия.
Но Воронцов на то и мастер своего дела, что умудрился. Короче говоря, судя по показаниям дам, гости их все время сидели дома, а на улицу даже носа не высовывали. В связи с этим вопрос: а как же они тогда работали — помогали дагам и все такое прочее? Опять же, по оружию нестыковка получалась. Всех зарезали ножами, а у этих был при себе целый арсенал, который они не постеснялись пустить в ход при малейшем намеке на вторжение.
Дагестанцы Косте не нравились еще больше. Приличные вроде люди, сыновья в армии, при проверке оказалось, что все данные по ним совпадают (то есть никто из сторонних товарищей их документами не воспользовался, это реально существовавшие люди), никогда не сидели, не числились, не привлекались...
В общем, дагестанцы в рамках этой истории смотрелись весьма и весьма странно. А фрустрация у психолога была ввиду того, что все источники внезапно умерли и теперь выяснить истину было просто не у кого. Он же привык доводить любую поведенческую модель «подопытных» до логического конца, досконально выяснять все мотивационные аспекты и выдавать на-гора со всех сторон красивую и изящную ситуационную схему.
И ввиду отсутствия возможностей для построения такой схемы усматривал Костя во всем этом присутствие некоей третьей силы, которая могла бы помочь решить задачу, коль скоро удосужилась бы хоть как-то проявить свое наличие в природе...
* * *
С последней резни прошло пять дней, и в городе воцарилось напряженное затишье. До этого трагедии случались через день, максимум через два, а тут почти неделя прошла и — тишина. Что, неужели все кончилось?
Семнадцатого, с утра, выяснилось, что пропал генерал Власов. Три дня команду никто не беспокоил, Иванов решил напомнить о себе: если не нужны, может, нам сворачиваться и — на базу? Позвонил на один из проводных номеров, выделенных комиссии для работы, а там ответили — нету, мол, выбыли.
— Шутите?! Как это выбыли?!
Внятного ответа не последовало, сказали, что это не телефонный разговор. Иванов все бросил и помчался разбираться.
В прокуратуре (там до недавнего момента базировалась комиссия) с полковником секретничать не пожелали, но удалось узнать, что комиссия в полном составе убыла в Кисловодск. Три дня назад.
Пообщавшись с более демократично настроенным средним звеном, удалось также выяснить: комиссия не просто убыла, а удрала. Подскочили вдруг ни с того ни с сего как ошпаренные, собрались за полчаса и умчались.
— Ну, новости... — Иванов весь аж зачесался от любопытства. — Неужели нашли что-то? Ну не гады ли? Мы, значит, все это дело раскочегарили, а теперь вроде как лишние?
Иванов тотчас же позвонил на мобильный Власову — в начале работы комиссии генерал дал свой номер, наказав без пиетета беспокоить в любое время дня и ночи, если вдруг будут какие-то подвижки по делу.
— А, Сергей Петрович... У вас какие-то новости?
— Да нет, это у вас новости, господин генерал, — голос полковника вибрировал от возмущения. — Вы там что-то нашли, а мы, стало быть, теперь вам уже не нужны? Может, нам можно убыть на базу?
— Да ну, господь с вами, Сергей Петрович! — в голосе генерала явно прослушивалась насмешка, хотя в такой безрадостной ситуации это было как минимум неуместно. — Если что-то найдем, я вас первого извещу. А насчет базы — это вы немного погодите. У вас, по-моему, и приказ на сей счет есть.
— Да, приказ есть, но...
— Никаких «но», Сергей Петрович. Сидите на месте, отдыхайте. Там, в конце концов, курорт, погуляйте по Лермонтовским местам, водички попейте. Вы же не из своего кармана платите за проживание. Родина вас содержит...
Вот так и поговорили. Иванов приехал в «Зарю», посовещался с командой и принял решение: придется опять беспокоить Витю. Ломиться вслед за Власовым в Кисловодск — бессмысленно и накладно. Делиться все равно никто не станет, а за самовольное оставление города (команда теперь вроде как «невыездная», приказ есть — до окончания работы комиссии Пятигорск не покидать!) могут сурово спросить. А чего там такого откопала комиссия — жуть как интересно...
