А за кустами мне был виден и другой дот, расположенный на следующей фронтальной параллели.
Теперь Ален наверняка уже увидел машину и понял — что-то не так. Когда же он будет стрелять? Дождется, пока «роллс» окажется на кульверте, всего в десяти ярдах от него, или же откроет огонь с дальней дистанции, зная, что «роллс» не рискнет свернуть с трассы?
Я побежал вдоль стрелковой ступени, повернул налево, потом направо…
Станет ли Ален использовать осветительные ракеты? Нет — ни за что. Почему я так решил? Да потому, что в былые времена мы никогда их не использовали — ведь они могли одновременно осветить и нас и помешать нам ускользнуть, если дело обернется слишком круто…
Я запрыгнул на стрелковую ступень перед дотом и пронзительно крикнул:
— Свет!
«Роллс» на мгновение остановился, а затем вспыхнули фары дальнего света. Яркий, ослепительный свет обрушился на дот подобно бесшумному взрыву. Изнутри раздался выстрел — это «стэн» пальнул по ослепительной вспышке, но это была бесплодная и смехотворная попытка попасть в нечто непонятное и пугающее.
Я стремительно взлетел по ступенькам и, швырнув внутрь дота маленький «вальтер», завопил:
— Граната!
Должно быть, мысль о гранатах уже приходила ему в голову — и, возможно, он пожалел, что не запасся ими. Он выскочил из-за стены, словно кошка, которой дали пинка под зад.
Я нажал на курок, когда нас разделяли четыре фута. Шквал огня приподнял его, отбросил к стене и на несколько мгновений пригвоздил к ней. Потом он стал медленно валиться вперед. Отступив в сторону, я наблюдал, как он падает в траншею.
Именно в этот момент меня настигла пуля человека, выскочившего из дота следом за ним.
Мрак окутал меня со всех сторон, рот был забит слизью, и откуда-то издалека доносилось дребезжание, словно пила с огромными зубцами скребла мой оголенный мозг. А глубоко внутри ощущалась боль. Боль, которую так не хочется тревожить, которую хочется усыпить — и при этом знаешь, что от нее никуда не деться. Разве что провалиться в сон. Просто лечь и уснуть. И, может быть, даже умереть.
Мысль эта резко вернула меня к действительности. Если я и умирал, то по крайней мере еще не умер. Я сплюнул, попытался перекатиться на бок — и меня тут же пронзила вспышка боли.
Я замер, и острая боль постепенно отступила, осталось только тупое нытье в районе живота и ощущение тяжести в ногах. О боже, только не это, только не ранение в живот — пуля в кишках, и остаток жизни на молочной диете. Можно найти врача, который за взятку согласится заштопать небольшую царапину и посчитать это дорожным происшествием, но с пулей в животе не обойтись без операции, а следовательно, и без «приятной» беседы с полицией.
По крайней мере теперь я вновь рассуждал как Канетон. И кстати, каким это образом рана в животе парализовала мои ноги? Я покрутил головой и увидел мертвеца, лежащего поперек моих коленей.
Я осторожно осмотрелся по сторонам. Я лежал у основания ступенек, ведущих в дот, а прямо передо мной валялся труп человека, которого я подстрелил. Фары «роллса» были потушены.
Снова послышался скрежет, только теперь он уже не казался таким отдаленным. Пули свистели и визжали над бруствером, затем кто-то тяжело спрыгнул в траншею. Я поспешно нашарил в грязи «маузер» и тут услышал голос Харви:
— Кейн… вы живы?
— Боже, да я сам не знаю, — раздраженно отозвался я. Шок начал проходить, и меня охватила злость. Главным образом на самого себя.
Он оттащил мертвеца с моих ног.
— Это вы его? — спросил я.
— Да. Вы были слишком поглощены своими переживаниями, стоя на сцене в свете рамп и раскланиваясь.
— Но ведь вы были ярдах в пятидесяти отсюда, — сказал я, все еще сердито. — Вы просто не могли в него попасть из такого маленького револьвера.
— Если вы перестанете удивляться тому, на что способны другие, то не будете так часто получать по башке.
— Да не по башке, черт возьми, а по животу, — отозвался я. Но он молча прошел мимо меня и перевернул на спину другого мертвеца. Меня вдруг осенило, что неплохо было бы выяснить, куда же я ранен.
На левом боку под ребрами красовалась рваная дырка — должно быть, пуля прошла насквозь и здесь вышла. За свою хитрость и сообразительность я схлопотал пулю в спину. Ощупав себя сзади, прямо под лопаткой я нашел дырку поменьше.
Я решил, что живот, вероятно, не задет, а поскольку трудностей с дыханием я не испытывал — то и с легкими все в порядке. Тут я заметил, что Харви сидит на корточках возле меня.
— У меня сломано ребро. Или два, — сказал я. — Зацепило на выходе.
— Возможно. У него был «зауэр» калибра 7,65. — Харви бросил в грязь небольшой пистолет. — Пули у него размером с земляной орех, так что вам повезло. Дойти до машины сможете?
— Мы так далеко зашли. Вряд ли это будет много дальше.
— Это вы далеко зашли, — поправил он меня, — впрочем, радоваться-то рано. Если хотите знать, среди этих парней Алена нет. Он со своим «стэном» затаился в доте по ту сторону дороги.
Конечно, я всерьез не рассчитывал, что мы убили Алена, но втайне на это надеялся.
— Ален там не останется, — сказал я. — Он отступится, если поймет, что мы все равно пытаемся прорваться. Он же профессионал, а теперь перевес на нашей стороне.
— Все еще играем в Канетона, да? — Он выпрямился и отступил на шаг. — Ладно, а теперь поглядим, как вы смотритесь на ногах.
Я сделал глубокий вдох — что было ошибкой — и попытался подняться. Процедура вставания была долгой и мучительной, мне казалось, что я карабкаюсь на небоскреб, а злобные карлики беспрестанно вонзают мне в бок свои топорики. Однако немного погодя я выпрямился и тяжело привалился к стене.
— Я бы сказал, что за вас поработала стена, — ехидно заметил Харви.
— Я выкурю его оттуда, — прорычал я. Дышать я старался часто и неглубоко, чтобы не напрягать ребра. — Принесите мне из машины канистру с бензином.
— Рекомендуемый способ уничтожения дотов. — Он по-прежнему не сводил с меня глаз. Вдруг вдалеке послышались крики. Мы оба оглянулись и посмотрели в сторону границы. На фоне темного силуэта горы мелькали колеблющиеся огоньки, словно там бежали люди с зажженными фонарями.
— А вот о легавых-то я совсем забыл, — задумчиво произнес Харви. — Если мы вернемся, то снова окажемся в Швейцарии. — Он резко повернулся ко мне. — А вы-таки втянули нас в это дело, а?
— Принесите бензин.
— Где вы будете?
Я кивнул в сторону кульверта.
— На той стороне дороги.
Он кивнул и поспешил назад по траншее.
* * *
Когда я пополз вдоль кульверта, маленькие топорики снова принялись за работу, но я справился. Затем крадучись преодолел оставшиеся восемь футов до поворота в траншею, которая вела к доту.
Осторожно опустившись на колени, я быстро выглянул из-за угла. Узкий темный глаз дота смотрел прямо на меня.
Я отпрянул назад. Дот предназначался для прикрывая не только рокадной дороги, но и самой траншеи. Чтобы помешать противнику продвигаться по траншее, если ему удалось в нее проникнуть. Собственно говоря, именно эту функцию он и выполнял сейчас в отношении меня — если Ален все еще там.
— Alain, — тихо позвал я. — Voici Caneton. C'est tout fini, Alain Ален.[84]
Дот оставался безмолвным.
Я забрался на стрелковую ступень, отыскал местечко, откуда он хорошо просматривался сквозь кусты и груды сырого песка, положил рядом «маузер» и стал ждать. В лунном свете, неожиданно залившем дот, он стал грязно-белым, оставаясь таким же холодным и безмолвным, как обратная сторона луны.
Ты еще там, Ален? Неужели забыл, что замкнутое пространство может превратиться в ловушку? Черт побери, ты ведь профессионал — ты наверняка уже выскользнул оттуда и смылся. Бросил это дело, посчитав его безнадежным, и решил, что не стоит зарабатывать эти двенадцать тысяч или сколько там тебе причиталось…
Тут раздался шум и треск и амбразура озарилась яркой вспышкой. Короткая, быстрая очередь, когда человек знает, куда стреляет. Должно быть, Харви уже добрался до машины.
Я сделал два одиночных выстрела и пригнулся, отчаянно бранясь. Вслед за выстрелами у меня за спиной послышались возбужденные крики полицейских, пробиравшихся по траншеям от приграничного шоссе.
Но, черт побери, Ален, ты же не должен там находиться. Ты все забыл. Когда обстоятельства складываются против тебя, ни за что нельзя оставаться в замкнутом пространстве — это может тебя погубить. И погубит — потому что теперь мы не отступимся.
В кульверте позади меня послышались быстрые шаги, и несколько мгновений спустя Харви прошептал:
— Я принес канистру — куда ее бросать?
— Бросать буду я. Прикройте меня, когда я буду огибать угол; из дота этот участок хорошо просматривается.
