– Кто вы, добрые волшебники? А смотрите с презрением? А что вы знаете о героине? Героин освобождает от чувств, набрасывает на них невидимый покров... Если снять покров, не убрав того, что под ним, это приведет к возвращению – к сладкому туману и обольщению тела. А вам этих тонкостей не понять...
– Ишь ты, залепетал, прямо поэзия, «героиновая патетическая», – усмехнулся Родин. – А если я тебе дам еще пару шприцов, ты мне скажешь все адреса, где берешь дурь?
– Давай шприц!
– Держи, – Иван протянул еще один шприц. – Он твой...
Парень расслабленно произнес:
– Улица Плоскошлепова, дом третий. Такой, двухэтажный. На первом этаже спросишь Бацила...
Хозяин хибары не преминул тут же еще раз «вмазаться» в вену.
– Изголодался... – посочувствовал Родин.
– Не то слово...
Он снова опустился на свою тахту, заняв привычное положение полулежа, прислонившись к стене.
На «огонек» заглянул «Ломка» – Лагода. Он сразу оценил ситуацию, потому что хозяин хибары вдруг стал задыхаться, из носа потекла кровь, он густо посинел, руки и ноги стала выкручивать судорога, он на сполз на тахту, рухнул на пол и застыл.
Лагода наклонился над ним, пощупал пульс.
– Готов...
Наумов сорвался в крик:
– Командир, ты с ума сошел! Он же умер!
Иван глянул, как молнией обжег:
– Никогда не говори мне, что я сошел с ума. Это они сошли с ума! – кивнул на умершего.
Иван оглянулся: за его спиной на пороге стояли отец Сергий, Бессчетнов, и Корытов. Вся группа собралась в богом забытой хибаре. Все молчали.
– Всю изъятую наркоту будем сливать в наркоманов, как в отхожее место! – Иван уже не мог спокойно говорить, перешел на крик. – Каждому – ударную дозу героина. Чтоб быстрей передохли! Только так очистим генофонд...
– Замолчи, Иван! – возвысил голос Конюхов. – Смертельный грех совершаешь. И нас на убийства толкаешь. Ты уже весь в крови, по горло. Никто не давал тебе право вершить суд над заблудшими.
– Будь все проклято! – уже тихо произнес Родин и первым вышел на воздух.
* * *
На улице, у машин, Родина вновь прорвало:
– Сам же говорил, дьявол у них внутри!
– Вот и надо бороться за их души. Да и за твою – пора, – жестко отреагировал отец Сергий.
– Ради чего мы боремся и против кого? – не выдержал Корытов. – Убивать без разбору всех торгашей: русских, цыган, таджиков, узбеков? Теперь ты говоришь: убивать подряд всех наркоманов? Да это просто бессмысленная борьба, как с ветряными мельницами.
– Да нет, это называется – фашизм! – отрубил отец Сергий.
– Моя фамилия Родин, – Иван сжал кулаки, как будто собирался затеять драку со всей группой. – И я за Родину отвечаю. И буду уничтожать – ради спасения нашей земли от скверны... Вы хоть знаете, мужики, сколько стоит чек с дозой наркоты? Не менее 1000 рублей. Где вы видели наркомана, чтобы он получал такие деньги? Он обворовывает своих близких, а они вынуждены горбатиться на него, они идут на любое преступление...
– Командир, я не подписывался на массовые убийства, – перебил Корытов. – Я ухожу.
– Кто еще уходит? – Родин обвел взглядом помрачневших товарищей.
Наумов покачал головой:
– Извини, командир, ты говорил нам: мы должны отомстить Мирзе. А так вот, приканчивать «торчков» мы не договаривались.
– Такие зачистки с трупами на пожизненный срок тянут, – мрачно заметил Лагода. – А меня такая перспектива не устраивает.
– Я тоже против таких методов, так что, извини, командир, – в свою очередь, сообщил Вздохов. – Надо будет подорвать Мирзу или еще какого-нибудь «барона» – позови. Сделаю от души.
– Ну, а ты, Саня, – спросил Иван Бессчетнова.
– Я с тобой, командир, – ответил Бессчетнов. – Но воевать буду только с наркомафией.
– Тогда прощаемся, – у Ивана дрогнул голос.
И он по очереди обнял всех – Конюхова, Наумова, Корытова, Вздохова, Лагоду, Бессчетнова.
– Спасибо, ребята, спасибо, родные... Мы все же дали им просраться. Кровавыми соплями умыли. За нами и другие пойдут. По всей России.
– Никто не пойдет, Иван, – возразил устало Сергий.
– Пойдут, пойдут.
– Убийство – это грех, Иван, – продолжил Сергий. – И тебе бы надо в храм на исповедь прийти.
– Ну, что, ребята? Может, еще свидимся, – порывисто вздохнул Родин. – А Мирзу я достану, слово даю.
– Вот тогда и нас позовешь, – заметил Лагода, приподняв руку с протезом. – У меня свой счет к нему.
– В общем, мы – на связи, командир, – садясь в машину, произнес Вздохов.
– На связи, – поддержали остальные.
Родин проводил взглядом уехавшие машины, остался только Бессчетнов, ждал его у своей машины.
– Мирзу надо найти и ликвидировать в ближайшее время, – сказал Иван. – Пока он не разжирел и не смылся на Запад.
– Там достать его будет гораздо труднее, – согласился Бессчетнов.
– Может, опера знакомые помогут... Никто не знает, где он обитает. Дом на подставное лицо. Своя разведка и контрразведка отсекает всех любопытных. Давай, Саша, на связи. Мой нынешний адрес я тебе сказал...
Взрыв не слышен, а жертвы спишут в общую могилу статистики смертей
С Григорьевым Родин встретился на следующий день в центре Москвы. Оба, по договоренности, приехали на метро, поэтому одновременно появилась идея посидеть в ближайшем кафе за кружкой пива.
Первым делом Степан без вопросов и предисловий «поздравил» Ивана с проведенной операций.
– Что я тебе могу сказать, – сделав добрый глоток, продолжил Григорьев, – много шума... и ничего. Россия потребляет в год 80 тонн героина, а изымаем из оборота не больше пяти процентов. За вторжение 1979 года афганцы отомстили нам, что своим опиумным изобилием посадили на иглу целое поколение россиян... Треть всех афганских наркотиков поглощает Россия. Вот мы сидим тут рассуждаем, а рядом тут недалеко, в подземном переходе возле магазина «Детский мир», любимое место «торчков», под самым боком у Лубянки.
Иван мрачно отозвался:
– И все закрывают глаза на тихую катастрофу повальной наркотизации. А ведь наркотики действуют как оружие массового поражения, но с таким «периодом полураспада», что взрыв не слышен, а жертвы будут все списывать и списывать в общую могилу статистики смертей. Включая от СПИДа...
– На Западе говенные их исследователи уже подсчитали, что из 142 миллионов коренных россиян к 2050 году останется всего 100 миллионов, – заметил Степан.
– Ирландский писатель Ричард иРичард Шеридан очень точно сказал, прямо про нас: «Народ, зависящий от воли одного человека, не может сохраниться, да и не заслуживает этого!» – продолжил в тему Иван. – Незавидная участь у России. Без руля и без ветрил, да еще птица на гербе – с двумя головами, вот и летит незнамо куда, уродина...
Григорьев не смог ответить на вопрос, где обитает Мирза. Внешне благополучный и пристойный бизнесмен находился в состоянии междоусобной войны со своим главным конкурентом в наркобизнесе в Москве – азербайджанской группировкой. И никто не знал, где находится его обитель в Подмосковье.
Памятуя их первую встречу и спор о методах борьбы с общим врагом, Григорьев предложил показать, как на практике работают настоящие опера. Иван согласился: «Поехали». В разработке у Григорьева была территория Измайловского рынка, где продавалось все – от советской военной формы, знаков различий, орденов, касок до ржавых пистолетов «люггер» времен Второй мировой войны. Степан тут легализовался как мелкий барыга из Брянска, с задачей, завести как можно больше контактов в этой среде.
Знакомый Степану сизелицый наркоман, поздоровавшись, доверительно сообщил, где на задворках рынка «открылась» еще одна «точка».
У Григорьева, как оказалось, была назначена встреча в местной гостинице с профессиональной наркоторговкой по имени Искра. Вошли в холл. Висящие в вестибюле часы наглядно демонстрировали стремление России отдалиться от внешнего мира: показывали время не в Лондоне, Токио или Нью-Йорке, а в разных городах Федерации: Владивостоке, Хабаровске, Екатеринбурге, Москве, Калининграде...
Они опустились в кожаные кресла.
– Опаздывает, – глянув на часы, сказал Григорьев.
– А что за «кадра»?
– Искра? Из приличной семьи, папа – профессор. Бросила университет, подсела на иглу, в общем, не только торгует, но сама и колется. А те, кто употребляет, вовремя никогда не приходят, – умудренно пояснил Степан.
Искра появилась в вестибюле, и Иван похолодел: это была почти копия Янки, только внезапно постаревшая, сникшая, высохшая, будто растение, вырванное с корнем из земли. И промелькнула сумрачная мысль: «И хорошо, что не дожила до этого...» Когда Искра подошла ближе, по стеклянным глазам ее стало ясно: недавно укололась. Степан представил Родина как своего друга. Для пожатия Искра протянула не ладонь, а запястье.
– Я сейчас колюсь в кисть, – простенько пояснила она.
– И как у тебя получается, колоться и продавать одновременно? – под простака спросил Иван.
