проговорил я усаживаясь на табурет возле Рубина на площади.
Цыган приветливо кивнул:
— Сделаем в лучшем виде, господин хороший.
Сам принялся неспешно елозить щетками по моей обувке. Огляделся по сторонам.
Мимо шастает народ по делам мирским, никто не обратил внимание на фашистского прихвостня на табурете и чумазого чистильщика обуви.
— Дядь Саш, тебе записочка, — прошептал цыган, почти не шевеля губами, а вслух громко выдал. — Хорошие сапоги у вас, дядя, вы бы почаще ко мне заглядывали, такая кожа должного ухода любит, чтобы под дождем не портилась и грязью не коробилась.
Я похлопал парня по плечу:
— Ишь, хитрый какой, скидку мне тогда давай, как постоянному клиенту, — а после тихонечко спросил. — Что за записка? Кто принес?
— Угадай, — еле слышно процедил Рубин, хитро щурясь, вылитый лис, только черный. Черно-бурый получается.
— Говори, а то зашибу, — ласково проговорил я. — Недосуг мне гадать.
— Наташа передала, — торжествующе прошипел Рубин, исподлобья наблюдая за моей реакцией.
Реакцию я подавил, даже сглотнуть комок в горле пару раз пришлось, но вот сердце мое чаще забилось, но никто этого не заметил, кроме чертяки с обувными щетками.
— Когда передала? — наконец выдавил я.
— Да пару часиков назад.
— Что она опять в городе делает?
— А мне не докладывала, сунула смятую писульку с монетками вперемешку, шепнула тебе передать.
— Давай сюда.
— Щас, ай момент, — Рубин ловко прошелся щетками по верху сапога, при этом незаметно умудрился сунуть в голенище заветную записку. Фокусник прямо.
Я для вида посидел еще пару минут, будто совсем не торопился, демонстративно протянул парню купюру и сказал:
— Сдачи не надо, а вот завтра скидку сделаешь, шельмец.
— Будет тебе скидка дядя, — блеснул белыми, как снег, зубами цыган. — Ты только приходи почаще!
Я неспешно двинулся с площади, а хотелось добежать до дома и прочитать заветное письмо. Наконец, дошел до дома Марфы и забрался в свою каморку, закрючил дверь и скинул сапог, развернул серый клочок бумаги. Аккуратным женским почерком синими чернилами выведено:
«Купить сегодня вечером: хлеб — два рубля, молоко — 60 рублей л., мясо — 200 рублей кг., мука — 1200 рублей пуд, яйцо — 24 рубля десяток».
Бляха-цекотуха, вот так шифровочка… Я призадумался. Выглядит как обычный список продуктов. Если такой у Рубина бы нашли при передаче или у меня, ни у кого не вызвал бы он подозрений. Тем более цены актуальные написаны. Но, учитывая, что предала его мне Наташа, тут явно скрыт другой смысл, чем сходить на рынок и затариться жрачкой.
Думай, дядя Саша, думай. Я внимательно впился в записку взглядом, пробегая глазами по строкам снова и снова. Ага, вот уже вижу нюансики. Слово «хлеб» выведено печатными буквами, а остальные слова прописными начертаны. Так-с… Вот еще выделяется цена на хлеб. Вернее способ написания, не цифрами, а словом «два». Остальные цены числами прописаны. Значит, ключевая фразу про хлеб… Угу. Точно, понял!
«Купить сегодня вечером» — то есть, встречу мне Наташа назначила на вечер, а адрес, куда нужно прийти, зашифрован во фразе «хлеб — два рубля». Похоже, это место встречи.
Так, я прокрутил в мозгу всевозможные объекты Пскова. Куда меня приглашает Наташа? Скорее всего на конспиративную квартиру. Какой у нее может быть адрес.?.. Хм…
Точно! Есть такой в городе Хлебный переулок. Судя по всему, там квартирка. Туда мне и надо. Номер дома, получается — «два». Похоже на то. Отлично! А номер квартиры? Ну, это я на месте разберусь. На окне будет какой-то знак. Фикус может, как в прошлый раз или что-то еще. Есть! Разгадал-таки шифровки, аж мозги вскипели.
Дождался вечера, наклепал себе очередной одноразовый пропуск, надел приличный костюм, который прикупил недавно на рынке и в котором я частенько участвовал в попойках с фрицами, и пошел на нужный адрес.
До Хлебного переулка пешком за полчаса добрался. Вот и кирпичный трехэтажный дом с табличкой «2». Остановился перед фасадом под деревцем, будто перекурить собрался и внимательно пробежал глазами по окнам.
На улице еще светло. На одном из подоконников лежит булка хлеба. Ага, вот он знак, хитро Наташа придумала. Так-с… Какая это квартира получается? Второй этаж и направо.
Вперед!
Поднялся по лестнице и очутился возле нужной двери. Тихо постучал. Встал, так чтобы меня в глазок было хорошо видно, чуть назад отступил.
Глазок нарыла еле заметная тень, внимательно разглядывая меня.
Через пару секунд замок скрежетнул, дверь распахнулась и выбросила вперед женскую руку. Она схватила меня и затянула внутрь.
Дверь захлопнулась за спиной, а на моей шее повисла Наташа, наши губы встретились в затяжном поцелуе.
— Я знала, что ты поймешь, куда идти, — улыбалась девушка, отлипнув от меня через некоторое время.
— Мы здесь одни? — поинтересовался я.
— Нет, — замотала головой Наташа. — Хозяйка квартиры на кухне.
Мы прошли в комнату, после темной прихожей здесь было слишком светло, а Наташа казалась смущенной, будто стыдилась, что набросилась на меня с порога.
Мы уселись на продавленный диван. На стене клацали часы с маятником, будто отсчитывали время нашего короткого свидания.
— Ну, рассказывай, — я приобнял девушку.
— У меня новое задание, — тихо проговорила девушка.
Я нахмурился:
— Опять тебя одну в город отправили? У них, что мужиков мало, так рисковать единственным в отряде снайпером?
— Меня послал не Слободский…
— Вот как? — я вскинул бровь. — А кто?
Наташа поджала губы.
— Кто тебя направил? — повторил я вопрос.
— Это секретная информация, — хитро прищурилась девушка.
— Ну, ладно, не хочешь, не говори…
— Что надулся? — хохотнула снайперша, крепче обняв меня. — Тебе, конечно, скажу. Тем более мне толсто так намекнули, что если будет возможность, использовать помощь капитана Волкова. Помнишь тех НКВД-шников из непонятного секретного отдела? Которые ящики в лагере немецких археологов сграбастали?
— Ну…
— Так вот, это их инициатива была меня сюда направить, — вздохнула Наташа, явно недовольная заданием. — Но хоть тебя увидела…
Она погладила меня по волосам, заглядывая в глаза.
— Какая твоя задача?
— Человека надо одного к партизанам переправить.
* * *
К нужному дому направились в тот же вечер. Вернее уже ближе к ночи, когда Псковское небо рассыпало звезды по черноте небосвода.
— Сергей Сергеевича охраняют, — шепнула Наташа, кивнув на будку с часовым.
Пост был сооружен для охраны хозяйственно склада, но как раз возле него примостился одинокий деревянный домишка в котором и проживал интересующий НКВД-шников человек. Судя по всему, складской постовой заодно присматривал и за нашим профессором.
— Почему охраняют? — спросил я. — Он же простой ученый-этнограф. Самое безобидное существо в мире. Да еще и в возрасте преклонном, как я понял.
— Не знаю… Какой-то у немцев интерес
